Имена мертвых - Людмила Белаш

Глава 3

— Марсель, Марсель!.. — затормошила ее Ана-Мария.

— А? что? — вскинулась она.

— Завтракать пора.

— Сколько времени? — нервно зевнув, Марсель протерла глаза, села.

— Двадцать минут девятого. Прости, что я тебя разбудила — но ты так кричала… снилось что-нибудь?

— Да… — Марсель окинула глазами комнату — окна целы, потолок как потолок…

Лолита постучала в дверь:

— Девочки, подъем!..

— Да! с добрым утром, Лола! сейчас выйдем! — Марсель всунула ноги в тапочки, встала — «Всего лишь сон! и ничего больше!»

— Вот, я нашла для тебя, — протянула ей Ана-Мария зубную щетку в хрустящей упаковке, — а если подкраситься захочешь, вот моя косметичка, бери, пожалуйста. А… что ты так смотришь?

— Вспоминаю, — Марсель оторвалась от игрушек на полке, тех самых, что на ее глазах упали и разбились во сне. — Я такое видела… о-о, это фантастика-а…

— Расскажешь?

— «Ужасный демон, — таинственно заговорила Марсель, — приснился мне — весь черный, белоглазый. Он звал меня в свою тележку. В ней лежали мертвые — и лепетали ужасную, неведомую речь. Скажите мне…

Касси! ТАМ он был мертвый!

— …во сне ли это было? проехала ль телега?» — углубляясь в себя, тихо закончила она.

— Это ты стихи читаешь! — засмеялась Ана-Мария; Марсель набросила халат и вышла в коридор. Лолита убрала разбитый телефон, но в зале был еще один аппарат и… где же она? а, вот! телефонная книга на месте.

— С утра за телефон? — выглянула из кухни Лолита. — Не рановато ли?

— Я сейчас. — Палец Марсель быстро пополз по колонке фамилий — Бентлек, Бентрам, Бентсон… вот, Бернат, 356-24-03.

Трубку долго не снимали.

— Алло, сьорэ Бернат?

— Нет, — ответил детский голос, — это Стаей Бернат. Мамы нет дома. Ей что-нибудь передать?

Ах да, ведь у Касси есть сестра!

— Пожалуйста, позовите Касси.

Несколько секунд в трубке молчали.

— Вы давно с ним не виделись?

— Да! я зимой уехала… (куда?) в Канаду и только сейчас вернулась.

— Знаете… мне неприятно говорить, но Касси… он весной разбился на машине.

— Вот как? — У Марсель внутри что-то остановилось. — И… что же?

— Он неделю лежал в больнице без сознания. А потом умер. Его похоронили на киркэнкском кладбище. Если вы хотите… вам укажут его могилу.

— Примите мои соболезнования… о боже… Я вам сочувствую, Стаей.

— Спасибо. Извините за такую новость.

— Нет-нет, это вы извините меня… До свидания, — не дослушав, Марсель положила трубку.

— Девочка моя, да на тебе лица нет, — обеспокоилась за завтраком Лолита. — Послушай, я позвонила в библиотеку и сказала, что слегла от простуды, а Ана-Мария…

— …я приколола день в коллеже.

— …да, и сегодня мы будем с тобой. Тебе предстоит трудный день…

— Может, не труднее, чем прошлый… я надеюсь, стрельбы не будет.

— Пожалуй, если Ана-Мария оставит оружие дома, — строго покосилась Долорес.

— Сколько можно об этом?! — подняла глаза от тарелки дочь вождя.

— Знаешь ли, девочка, эта вещь меня очень тревожит.

— Я спрячу его. Честное слово. Но не проси выкинуть.

Подробности сна все ярче и ярче вспоминались Марсель, тяжелые сомнения накладывались одно на другое, но трезвость рассудка упрямо разбрасывала их — сон есть сон, в нем можно увидеть все что угодно, а особенно то, чем заняты мысли, что зарождается в темноте глубин подсознания, чем тайно ведают его загадочные структуры; подспудные страхи за гранью реальности разворачиваются в полную силу — как же не увидеть гонки с дьяволом, если мысль о Враге, упустившем свою жертву, неотступно преследует и гнетет тебя?

У Марсель и раньше бывали яркие сны — а что, если после воплощения усилилась способность запоминать их до малейших деталей? пусть так, но как быть с известием о смерти Касси? услышать во сне то, о чем ты не могла знать при жизни, а затем получить подтверждение наяву, по телефону — это более, чем странно…

«Стоп-стоп-стоп, — Марсель поспешила откреститься от назойливой мысли о реальности Врага и его козней. — Давай согласимся с тем, что страна сновидений не более реальна, чем все сны, вместе взятые, — она оставляет следы лишь в памяти или, скажем шире, в душе. Она и находится в душе, эта страна. Но, быть может, все люди участвуют в ее создании, и образуется такое… ну, как бы общее пространство снов; одни люди со смертью выключаются из него, но оставляют свои следы, а другие приходят и находят их, и удивляются — как же я могу видеть во сне то, чего никогда даже не воображал себе? Если так, то во сне действительно можно узнать о том, что случилось в твое отсутствие, а остальное — гонки и все такое — просто домысливаешь сама…»

— Ты опять задумалась, Соль, — отвлекла ее от сумрачных размышлений Долорес, — и совсем не кушаешь…

Несмотря на принятое лекарство, Долорес плохо провела ночь, а под утро ей и вовсе не спалось; рассвет она встречала, хлопоча на кухне и прикидывая, как бы помочь своей любимице. Ей был понятен смысл инструкций, данных теми, кого она про себя назвала «реаниматоры», — их три просьбы должны были ограничить круг общения Соль, хотя ей казался странным уверенный расчет реаниматоров на то, что воскресшая Соль по доброй воле станет выполнять просьбы в точности; непредвиденную встречу с Аной-Марией трудно поставить ей в вину, и это ничего не меняло — без ее, Долорес, свидетельства любой рассказ Аны-Марии кому бы то ни было ничего не значил, а кроме них двоих, никто из заинтересованных лиц о воскресении не знал. И обе они теперь на заметке у реаниматоров, а если вспомнить, насколько решительно те готовы действовать в чрезвычайных обстоятельствах, становится ясно, что молчание — лучший выход. Но дело касалось не кого-нибудь, а Соль, ее Соль, и Долорес готова была молчать лишь до тех пор, пока Соль в безопасности.

Сейчас многое зависело от того, что решит сама Марсель. Без конвоя боевиков, вместе с близкими людьми она, несомненно, почувствует себя свободней и может попытаться увидеть отца… или мать — если захочет.

Именно об этом и пошел разговор за чаем.

— Знаешь, Лола, — Марсель ссутулилась, — после вчерашнего… Ладно бы я сбежала из дому и вернулась, а то… Так человека можно до инфаркта довести.

— Надо позвонить сперва по телефону, — подбросила идею Ана-Мария.

— Отец сейчас в университете… если он вообще не уехал куда-нибудь; с его наукой это бывает. Хотя мне сказали…

— Что?

— Ну, я так поняла из их слов, что он в Дьенне. Но звонить ему на кафедру… а номер лаборатории я не помню.

— А заканчивает он поздно…

— Если как раньше — да, часа в четыре. Но может и задержаться.

— Соль, я вижу — ты не хочешь их сильно волновать. Я могу подготовить их к встрече; правда, я не видела их с твоих похорон (Господи, что я такое говорю?..), но мы поздравляем друг друга по праздникам — они не забывают меня. Я не собираюсь тебя торопить — решай сама, девочка.

Марсель понурилась над полупустой чашкой остывшего чаю; Ана-Мария прикрыла ее ладонь своей:

— Соль, ты жива. Это главное. Мне бы тоже было страшно… если бы мои мать и отец вернулись, но ты же не призрак, ты не на минуту зашла попугать. И если ты останешься, то надо объявиться им. Без этого не обойтись. Ведь так? а потом они привыкнут.

— Все равно я боюсь.

Марсель даже и думать не могла, каково при виде нее придется родным. А может, прав был Аник и стоит отсидеться у бабушки Стины?.. Бабушка знает об опытах профессора, она сможет правильно объяснить, чтобы не выдать его… или она иначе себя поведет?., нет, нет, профессор просил не вовлекать никого из посторонних, иначе… что иначе? какой властью над нею он обладает?

— И еще мне кажется, — вздохнула Марсель, — они не поверят, что это я. Что они вообще ни во что не поверят. С порога меня завернут.

— Не знаю, — Долорес ладонью подперла отягченную сомнениями голову, — отчего бы твоим благодетелям самим не связаться со сьером Людвиком?.. Здесь что-то неладно, девочка. Само собою, они рассчитывают, что ты с ним встретишься наедине, без свидетелей — вполне естественно, если ты поступишь именно так. Но я не понимаю, какую выгоду они от этого получат… Вызвать у него сердечный приступ? но для этого не обязательно вызывать умерших. Я, — упредила она слабое возмущение, появившееся на лице Марсель, — вовсе не утверждаю, что ты призвана стать орудием в их руках, но мне странно было бы услышать, что твое возвращение устроено исключительно из добрых побуждений. То, что случилось вчера, — случайность, конечно, но если эти люди умеют так быстро выхватывать пистолеты из-за пазухи — позволь мне засомневаться в том, что эти добрые волшебники все придумали из сострадания к твоей молодости.

— Я не знаю! ничего не знаю! — вырвалось у Марсель. — Лола, как ты не понимаешь?! Я не могла прийти в себя! Что же, мне сидеть тут молча взаперти, чтобы не сыграть никому на руку?! Я хочу увидеть своих! Я хочу жить!