Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

— Нашел платок? — уточнила я, размышляя о том, насколько невежливо и некультурно с моей стороны будет вытереть пальцы о данную мне напрокат куртку.

— Нет, — огорошенно качнул головой он.

— Ну нестрашно, я сейчас… — Я не договорила, потому что он вдруг взял мою руку и, притянув ее к себе через столик, сунул к себе в рот.

Меня бросило в жар так резко, что с губ невольно сорвался слабый протестующий возглас. Я попыталась отдернуться, но не особо удивилась, когда у меня ничего не вышло. Я ощущала, как его горячий влажный язык скользит по моим пальцам, и от этого ощущения у меня кружилась голова и совершенно немилосердно все сводило внизу. Как будто мне не хватало того, что я испытывала рядом с ним просто потому, что мое тело с ума сходило от его запаха. А когда он, не прерывая своего занятия, посмотрел на меня в упор своими большими черными глазами, которые сейчас выглядели одновременно по-мальчишески невинно и совершенно обескураживающе, я больше не смогла терпеть. У меня натурально подогнулись колени, и я, застонав от бессилия, начала оседать под стол.

Хозяин кафе — который к слову был человеком — только вздохнул, качая головой, но ничего не сказал. Почти уверена, что он уже повидал на своем веку немало вот таких парочек, которые посреди, казалось бы, не предвещавшего ничего непристойного разговора внезапно начинали вести себя подобным образом. Юные альфы и омеги, у которых еще не было ни умения себя контролировать, ни устоявшегося представления об общественной морали, порой начинали удовлетворять свои природные потребности чуть ли не у всех на виду. А в подобных темных закутках это вообще было обычным делом.

Йон отпустил меня через силу, и я увидела капельки пота, выступившие у него на лбу. Он склонил голову, тяжело дыша и судорожно облизывая пересохшие губы, пока я в смятении вытирала влажные от его слюны пальцы о собственные штаны.

— Прости, — выдохнул он. — Я просто не смог сдержаться.

— Нам не стоит… не стоит провоцировать друг друга, — обреченно покачала головой я. — Ты же видишь, что ничего хорошего из этого не выходит.

Он выругался — коротко, но выразительно и грязно. Потом, обогнув столик, стиснул меня так крепко, что я почти задохнулась. Хотя, не уверена, что причина была именно в физическом давлении.

— Они сводят меня с ума. Эти… желания, — горячечно зашептал он мне на ухо, жадно вдавливая меня в стену. Кажется, я слышала, как мягко хлопнула дверь в подсобку, закрываясь за тактичным хозяином кафе. — Мои инстинкты требуют, чтобы я забрал тебя себе. Чтобы присвоил, чтобы запер в своей комнате, чтобы приковал к себе наручниками. Они говорят, что ты должна принадлежать мне, быть только моей и чтобы ни один другой альфа даже смотреть на тебя не смел. Когда я вижу тебя, Хана, я не могу избавиться от этого жгучего желания подчинить тебя, взять силой, если понадобится. Разорвать тебя на сотни кусочков и вонзить зубы в каждый из них. Оставить следы на твоем теле сверху донизу, покрыть тебя своим запахом и не отпускать всю ночь напролет…

— Йон, хватит, — жалобно выдохнула я, упираясь ладонями ему в плечи. — Пожалуйста, не мучай меня.

— Но ты ведь хочешь того же, так? — запальчиво спросил он, отстраняясь, и на мгновение мне показалось, что я вижу страх в его глазах. Страх быть отвергнутым и высмеянным.

— То, что ты испытываешь сейчас… — Мне было мучительно сложно подбирать слова. Прижав меня к стене, он уткнулся коленом между моих ног, и сейчас, буквально оседлав его бедро, я ощущала, что не могу противиться желанию просто двигаться по нему вверх и вниз в постыдной и бессильной попытке испытать желанное облегчение от выкручивающего меня изнутри жара. — То, что ты испытываешь сейчас, это просто биология. Тебя никогда не влекло к омегам, ведь так? Ты просто не ожидал, что это будет так сильно и так… непохоже на то, что ты испытываешь… к обычным женщинам. — Я хотела сказать «к Никки», но не смогла себя заставить. Просто не смогла, словно одно ее имя способно было сейчас прожечь мне язык.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он несколько раз моргнул, глядя на меня в упор, и я видела, как постепенно мрачнеет его лицо.

— Вот… как? — отрывисто выдохнул молодой альфа, наконец отпуская меня.

— Значит это правда? — спросила я, опершись всем весом на стену и испытывая странное желание прикрыться, хотя слоев одежды на мне было и так более, чем достаточно. — То, что говорили девочки в Доме? У тебя никогда не было… близости с омегой?

— Не было, — отрывисто отозвался он, и я готова была поклясться, что слышала, как хлопнули створки его закрывшейся раковины. Он снова ушел в себя. — Если собираешься спрашивать, почему так вышло, даже не надейся, что я тебе отвечу, маленькая омега.

— Не буду, — успокоила его я, постепенно восстанавливая дыхание и мотая слегка отяжелевшей головой. Каждый раз, когда он отпускал меня, не дав почувствовать желанной разрядки, я ощущала тяжесть в животе и тошноту, словно он в буквальном смысле слова отравлял меня этим. — Я просто хотела сказать, что твоя биология не определяет того, кто ты есть. Я верю в это. Если все, что ты испытываешь ко мне, это сексуальное влечение, то…

— Как я могу быть уверен? — вдруг спросил он, застав меня, признаться, несколько врасплох. — Как я могу быть уверен, что это только оно?

— Ну, я кажусь тебе болтливой и надоедливой, и у нас нет ничего общего, — уныло развела руками я. — Кажется, это значит, что единственная причина, почему нас тянет друг к другу, это наша метка.

— А я кажусь тебе задирой и грубияном? — уточнил Йон, отчего-то улыбнувшись уголком губ.

— Ты… — Я помедлила, медленно обведя взглядом его фигуру. Его большеглазое лицо, порой такое по-детски невинное, порой такое хищное и жесткое, его широкие плечи, крепкие руки, сильные ноги и все остальное, что по отдельности, казалось, не было чем-то исключительным, но вместе составляло настолько поразительно гармоничное единство, отвечающее всем моим внутренним представлениям о том, как должен выглядеть мой идеальный партнер, что это было даже смешно. Он не был идеалом в каком-то объективном смысле, но так уж вышло, что был идеальным для меня. Как бы отчаянно я ни пыталась это отрицать, судьба знала свое дело. Пусть даже этого все равно было слишком мало.

— Хана, ты в порядке? — Альфа осторожно помахал рукой у меня перед лицом. — Земля вызывает Хану Росс, ответьте.

— Я здесь, Земля, — отозвалась я, не сдержав улыбки. — Я всегда была здесь.

Его взгляд изменился — всего на мгновение, но мне показалось, что я вижу в нем что-то большее, чем раньше. Как будто мои последние слова отозвались в самой глубине его естества.

— Ладно, — как-то бесцветно отозвался он, отстраняясь. — Допивай свой шоколад. Мне кажется, наше белье уже почти достиралось.

Я не стала с ним спорить, хотя по моим ощущениям прошло едва ли полчаса. Меня так и тянуло задать этот проклятый и совершенно бессмысленный вопрос. Могло ли так быть, что в его случае судьба сработала аналогично? Может быть, ему с юности тоже нравились рыжие или чрезмерно болтливые девчонки, как мне нравились мрачные парни в коже, которые, однако, умели невыразимо солнечно улыбаться?

Перебирая сейчас в уме свои детские и юношеские увлечения, я с удивлением и даже каким-то священным трепетом узнавала его в них. Эти волосы, падающие на глаза, эти грубоватые манеры, скрывающие доброе сердце, эта страсть, что плескалась в его взгляде, опаляя мое тело даже на расстоянии. Просто мой типаж? Или в самом деле — кто-то, кого я любила всю жизнь, даже не зная об этом? Сколько еще девчонок по всему земному шару предпочитали парней такого склада характера и внешности? Совпадение по теории вероятности или же предрешенная неизбежность? Он просто подходил по ряду параметров, которые я сама себе когда-то выдумала, или же я выдумала их потому, что всегда знала, что встречу его и он будет именно таким?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Уроборос, змея, кусающая себя за хвост. Вопросы без ответов и ответы, к которым не получается задать нужный вопрос.