Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

— Отрицать всегда легче, чем верить, — ничуть не смутилась Ория. — Вера требует духовного усилия и смелости. Все, что угодно, можно подвергнуть сомнению — даже то, что наука считает догматом. Даже то, в чем нам запрещают сомневаться. Нигилизм тем и опасен, что порой кажется самым простым и соблазнительным выходом. Но правда в том, что, отрицая все на свете, мы лишь опустошаем самих себя. Отрицание не дает опоры, на которую мы можем поставить все наши убеждения, принципы и мотивацию.

Какое-то время я молчала, обдумывая ее слова, потом кивнула:

— Я… наверное, понимаю, что вы имеете в виду. Но придерживаюсь мнения, что свобода воли заключается, по меньшей мере, в том, чтобы выбирать, во что верить, а во что нет. Вы сейчас подменяете понятия, пытаясь убедить меня в правоте собственного взгляда на мир. Если я не верю в судьбу, это не значит, что я не верю ни во что вообще. — Я замолкла, вдруг осознав, что Йон смотрит на меня в упор, слегка приоткрыв рот, словно от удивления. — Что?

— Мне нравится слушать тебя, — отозвался он, внезапно улыбнувшись, и улыбка эта была настолько искренней и даже… как будто очарованной, что я мгновенно вспыхнула до корней волос. — Хотя я не понимаю почти половину того, о чем ты говоришь. Но у тебя становится такое… серьезное и важное лицо. Такое сексуальное.

Отчего-то я все еще не могла привыкнуть к комплиментам из его уст. Особенно таким внезапным и странным. Ория, глядя на мое растерянное покрасневшее лицо, негромко рассмеялась и покачала головой, после чего собрала разложенные по столу карты и убрала их обратно в металлическую коробочку, где они хранились.

— Так или иначе, видишь ты в этом знак или нет, я думаю, что смысл, природа и предназначение истинной связи — любой истинной связи — куда глубже, чем просто повышенное взаимное влечение, — резюмировала она. — Вся наша культура, вся мифология и все религиозное учение построено на попытках бестий осознать самих себя, свою биологию и смысл своего существования. И может быть, только такие, как вы…

Последняя ее фраза, не договоренная до конца, потонула в постепенно нарастающем шуме — словно кто-то стремительно бежал по коридору к комнате старшей. И еще до того, как дверь распахнулась, мои чувства обожгло острым и едким запахом страха, из-за чего привычная сладость охваченной им омеги показалась перебродившей и кислой. Йон первым подскочил на ноги, инстинктивно прикрывая нас обеих, а я ощутила очень недвусмысленный позыв нырнуть под стол и спрятаться. Чужой страх был заразителен и порой оказывался опаснее, чем собственный.

Омега ввалилась внутрь без стука. Я не помнила ее имя — то ли Тиффани, то ли Тедди. У нее были очень мягкие и абсолютно серые волосы и заметная родинка над верхней губой, но сейчас все эти отличительные признаки отступали в сторону в сравнении с ужасом, что плескался в ее расширенных, почти черных глазах.

— Что?

Я поразилась тому, как спокойно и вместе с тем требовательно прозвучал голос Ории. Кажется, ее совершенно не взволновал ни запах, ни вид ее подопечной. А, может, за годы работы она видела и не такое — и уже привыкла.

— Там… Там… — Задыхающаяся от эмоций и быстрого бега, она не могла толком выдавить из себя ничего внятного и только махала рукой назад. — Там клиент… С ним что-то не так… Он… он не в себе.

— Йон? — Ория перевела взгляд на альфу, и тот молча кивнул, направившись вслед за прибежавшей за помощью омегой. Не знаю, зачем я последовала за ним — из любопытства или тревожась за него, но, когда мой мозг осознал глупость этой затеи, было уже слишком поздно.

Комната, к которой нас привели и вокруг которой столпилось уже несколько обитательниц Дома, взволнованно переговаривающихся между собой, была заперта изнутри. И оттуда доносились такие звуки, которые никак не могли свидетельствовать о чем-то нормальном и типичном для подобных встреч — судя по доносившемуся грохоту и крикам, находившийся внутри альфа ломал и крушил все, что ему попадало под руку. Его запах, сочившийся сквозь стены, был пропитан яростью, густой и черной, как протекшее машинное масло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Йон не стал стучать или пытаться воззвать к благоразумию своего собрата — он просто высадил дверь плечом, а потом, не останавливаясь на пороге, сбил того с ног, заломив ему руку на спину и рыкнув на него так громогласно и свирепо, что тот даже на какое-то время перестал сопротивляться.

Внутри все было перевернуто вверх дном — покрытый ржавыми пятнами матрас сорван с кровати, сам каркас койки вывернут под каким-то странным углом, прикроватная тумбочка, в которой девочки обычно хранили презервативы и игрушки для клиентов, сломана буквально пополам, а в стене над ней — глубокая пробоина от удара, ощерившаяся щепками. В углу, закрыв голову руками и прижав колени к груди, тихонько подвывала насмерть перепуганная и абсолютно голая омега, в которой я не без труда узнала Сузи. Ее предплечья были покрыты свежими ссадинами и кровоподтеками, и я могла только догадываться, в каком состоянии было остальное ее тело.

Альфа, придавленный Йоном к полу, кажется, осознал, что с ним только что произошло, и задергался снова — силы ему было явно не занимать, а благодаря своему всплеску ярости он тоже перешел в состояние частичной трансформации. Мое сердце предательски сжалось в груди, пропустив, по ощущениям, несколько ударов. Я слишком привыкла считать Йона особенным — сильным и неуязвимым. Но по сути он просто хорошо умел делать то, что иные не могли повторить хладнокровно и сознательно. Он не был сильнее любого другого альфы, пробудившего своей яростью Зверя внутри себя. Он не обладал способностью священников подавлять оппонентов своими феромонами, он был просто вчерашним двадцатилетним мальчишкой, которому повезло с наставником и книгами по саморазвитию.

В такие моменты я ненавидела слабость омег. Мы никогда не могли драться на равных с альфами — не могли им противостоять и не могли помочь. Может быть, и правы были церковники, говоря, что наше дело это лежать на спине, раздвинув ноги. Ни на что другое мы не годились.

Чужой альфа вывернулся из захвата и сразу попытался схватить Йона, но тот пружинисто ушел в сторону от удара и когтистая лапа просто напрасно вспорола воздух. Омеги за моей спиной шумно выдохнули, а я вдруг осознала, что единственная стою на пороге, буквально в метре от происходящего. Мой страх словно бы куда-то испарился, и вся я обратилась в зрение и слух, следя за обоими мужчинами и тщетно пытаясь придумать, как помочь.

Альфы, снова сцепившись, покатились по полу, раздирая друг друга, как настоящие животные, и порой натыкаясь на обломки мебели. В какой-то момент они чуть не придавили Сузи, и та с болезненным стоном откатилась в сторону. Не знаю, что на меня нашло в этот момент — что-то похожее я испытала тогда на крыше, когда удержала Йона от падения, — но мое тело начало двигаться само. Я рыбкой скользнула мимо драчунов, сжала рыдающую омегу за плечи и настойчиво потянула за собой. Она едва могла перебирать ногами, но в тот момент я ощущала себя невероятно сильной, и, кажется, почти волоком на себе вынесла ее из комнаты. Она была сильно избита, правый ее глаз почти полностью заплыл, а, судя по синякам от ударов на ребрах, те могли быть сломаны. Кто-то из девочек завернул ее в халат, и вместе с другими увел прочь. Внезапная вылазка буквально в гущу драки освежила меня, и я, отыскав в толпе Поппи, крикнула ей:

— Нужно позвонить в полицию!

Еще не договорив, я уже поняла, почему это была категорически плохая идея. Мало того, что бизнес Ории был нелегален, так еще и при не самом удачном стечении обстоятельств нам могли попасться гончие, знакомые с моим запахом или запахом Йон по делу об убийстве в складском квартале. Видимо, Поппи была того же мнения, потому что проигнорировала мой возглас, продолжая, как и все остальные, просто дожидаться, пока альфы сами разберутся между собой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что… что же делать? — судорожно пробормотала я, снова устремив взгляд в комнату. Оба противника уже выглядели порядочно потрепанными, и им было непросто устоять на ногах. При таком раскладе каждый достаточно сильный удар, попавший в цель, мог бы стать решающим, и теперь все зависело от того, кто его нанесет. Йон рванулся вперед первым, пригибаясь к полу и словно бы собираясь схватить противника за талию и уронить на пол, но тот каким-то змеиным, почти незаметным глазу движением ушел в сторону, и мой альфа, споткнувшись об обломки тумбочки, со всего маху приложился коленом об пол, на пару секунд от боли потеряв ориентацию в пространстве.