Долгие ночи - Абузар Айдамиров

— В противном случае ни один чеченец не покинет пределы России! — отчеканил граф Игнатьев.

Эти слова, камнем упавшие откуда-то сверху, вернули Али-пашу в действительность. По тому, как резко дернулась полусогнутая рука Али-паши, на которую он опирался, Николай Павлович понял, что удар рассчитан и нанесен точно, что единственный его козырь, который он берег до последнего, возымел действие, сыграл! И он, предчувствуя победу, уже торжествовал в душе.

— А почему мы должны принимать ваши условия? — спросил Али-паша после небольшой паузы.

О целях каждой стороны не было сказано ни слова. Они их знали.

И тем не менее каждый все же надеялся обмануть другого. Но Игнатьев чувствовал себя более уверенно. Ему было доподлинно известно, какие планы вынашивают турки, соглашаясь принять чеченцев. К тому же он, по-видимому, сумел убедить Али-пашу в том, что Турция является далеко не единственным местом, куда можно переселить чеченцев. Если учесть, с какими трудностями будет связан вариант Кубани, то путь Россия — Турция для них наилегчайший…

Али-паша, наоборот, убедился в том, что русские чудом сумели пронюхать о тайном его сговоре с Кундуховым, и потому себя хозяином положения не чувствовал. Его покинула решительность, и он уже не выказывал своего превосходства, а только пытался упорствовать, ни на что, собственно, не надеясь.

— Вы знаете, во что нам обойдется наше великодушие? Нет, дорогой граф, мы и так приютили полмиллиона оборванцев из Кубанской области. Хватит с нас! И слышать больше не хочу об этих разбойниках-чеченцах. Да еще о том, чтобы поселить их в западных провинциях! Да они же кровавые следы оставят за собой вдоль всего своего пути. Вам не кажется несколько странным, что вы даже не просите, а просто диктуете свои условия. Как это еще можно расценить, дорогой граф, если не как прямое вмешательство в наши внутренние дела?

"Как же ты боишься! Ох, как боишься, что мы не допустим к вам чеченцев!" — наблюдая за турецким министром, подумал Николай Павлович, а вслух примирительно сказал:

— Чеченцы — ваши единоверные братья. Нам-то, собственно, все равно, примете вы их или нет. Мы пошли им навстречу, решили не препятствовать их желанию переселиться в нашу страну.

Европа клевещет на нас, распространяя слухи, будто мы хотим избавиться от горцев, чтобы завладеть их землями. Но вы-то сами, рейс-эфенди, человек умный и отлично понимаете, что это вовсе не так. Пустующих земель у нас достаточно, для чеченцев во всяком случае хватит.

— Например?

— Боже мой! У нас столько незаселенных земель!

— В Сибири?

— Зачем везти людей так далеко? У нас и на Кубани, и на Ставрополье свободных земель хватит.

На губах Али-паши появилась усмешка.

— Нет, ваше сиятельство, этого вы не сделаете по иным причинам.

— По каким же?

— Вы слишком могущественны, чтобы бояться силы. Но вы побоитесь проклятия народов мира. Если вы переселите чеченские племена на Север или Сибирь, они там погибнут. Но это станет чувствительным ударом по престижу вашего государства. Кроме того, вы понесете большие расходы. Проанализировав ситуацию, вы решили, а не лучше ли препроводить их сюда, к нам?

Граф растерялся.

— Ошибаетесь, рейс-эфенди! Европа не оставила нам ни одного такого преступления, которое мы бы могли совершить и при этом устыдиться. Если бы мы просто хотели освободить страну от чеченцев, то есть избавиться от них, мы бы их переселили на Кубань и на Ставрополье. Но наша гуманность…

— Не надо! Не надо! — расхохотался Али-паша. — Зачем же так, дорогой граф? Если ваше правительство и впредь станет продолжать традиционную для русских завоевательную политику и избавляться от неугодных вам народов вот такими, как вы их называете, гуманными методами, то, действительно, свободных земель у вас всегда будет в избытке. А о гуманности…

Честное слово, не стоит!

В словах турка сквозила явная издевка. Игнатьев нахмурился и сурово заметил:

— Ваши единоверцы пожелали переселиться к вам. Мы их силой не принуждаем.

— Не принуждаете? — подхватил Али-паша. — Возможно! Но куда им прикажете деться? Броситься в море? В пропасть? Нет, гуманная, просвещенная Европа не докатится до такого варварства! Она найдет, как говорите вы, русские, козла отпущения — кровожадную Турцию. Турки ведь всегда были известными варварами, коварными, вероломными. Мы и сегодня только и слышим: "турки-завоеватели", "турки проливают кровь и истребляют наших христианских братьев". На земле одни изверги — турки! Видите, граф, как дорого нам обходится наше человеколюбие? Но посмотрите на себя. Тогда поймете, что не следует искать соринку в чужом глазу. Вы, европейцы, далеко не ангелы. Наш Вельзевул и тот не сможет потягаться с вами.

Может быть, это не вы разрушали города и порабощали народы?

Может быть, христианские радетели никакого отношения не имели к Америке, Африке, Азии, Австралии? Мы управляем своими народами так, как считаем нужным. Порой бываем жестоки по отношению к ним. Но как иначе прикажете властвовать? Однако слава Аллаху, мы не уничтожили и не выгнали из своей страны ни одного народа, подобно вам, европейцам. Подобное же сотворили испанцы в 1609 году, вышвырнув мавров на пустынные берега Африки. Подобно им вы теперь хотите поступить с горцами Кавказа…

— Мавры были завоевателями. — Чуть заметная улыбка тронула губы Игнатьева. — Испанцы совершили справедливый акт возмездия, очистив от них свою страну.

— Теперь акт возмездия настиг горцев Кавказа? Тогда позвольте, граф, немного примеров из истории. Когда цивилизованные наихристианнейшие европейцы сжигали на кострах иноверцев, мы, варвары, приютили в стране около ста тысяч испанских евреев…

Когда вы подавляли казачьи бунты, мы приняли несколько тысяч беглых казаков. Потомки тех и других и поныне продолжают жить в нашей стране. Когда европейские монархи расстреливали и вешали европейских революционеров, кровожадные турки предоставляли убежище революционно настроенным французам, венграм, австрийцам, полякам и немцам. И происходило это уже в те годы, когда ваше правительство вероломно отдало европейским властям на расправу польских революционеров.

Преследуемый вами поэт Адам Мицкевич искал убежище во всех западных странах и вместе с другими польскими повстанцами получил приют только у варваров-турок. Он и умер здесь у нас, в Стамбуле.

Али-паша помолчал, задумчиво провел ладонью по лбу, потом продолжил:

— Теперь о вас. Сначала вы предложили нам принять двадцать пять тысяч горских семей Западного Кавказа. Мы не отказали.

Но вслед за ними в нашу империю беспорядочно ринулась полумиллионная масса нищих, обездоленных горцев. Мы не захлопнули двери и перед ними! Однако сейчас вы просите нас принять пять тысяч чеченских семей, но теперь уже диктуете условия, куда и как их нам расселять! Поистине, уже со средних веков наша страна превратилась в настоящий Ноев ковчег, в котором спасаются все гонимые: и христиане, и иудеи, и мусульмане, и просто еретики. Какое же право имеют после всего этого европейцы выставлять себя защитниками христиан от наших зверств? На самом же деле они оказываются гораздо большими варварами, нежели мы. Ваше правительство и вы сами, дорогой граф, никогда не забудете Чечню, которую, как кость собаке, вы швырнули нам. Ведь им потребуются земля, кров, пища! Может быть, скоро и тюркские племена из Средней Азии постучатся в наши двери? Ведь вы взялись уже и за них? Мой совет: раз вас так тянет на чужое, помиритесь с народом. Иначе у вас ничего не получится. Нельзя так: земли — вам, народы — нам. Нет, не пойдет, дорогой граф. Мы не примем ваших головорезов-чеченцев.

Аллах знает, что они могут натворить у нас здесь!

В зале наступила гулкая тишина. Али-паша удовлетворенно откинулся на подушку и закрыл глаза.

— Не будем ворошить прошлое и анализировать историю, — заговорил первым граф. — Не одни мы виноваты в несчастиях горцев. Вы тоже потрудились в этом изрядно. И раз взялся за гуж, не говори, что не дюж.

— Нет, граф, вы не в то ушко хотите нитку вдеть. Разве мы сжигали аулы, топтали нивы, убивали скот и людей, заставляя целые народы, до последнего человека, покидать родные горы?

— Зато вы неплохо натравливали их на нас. Тех же чеченцев. А потом, когда они выдохлись, выступили в роли искусителя и своими прокламациями заманили к себе.

— Неправда! Никаких связей с чеченцами мы не поддерживали!

— Не как с западными горцами, но поддерживали!