Долгие ночи - Абузар Айдамиров

По возвращении в Англию Бакунин некоторое время жил в доме Герцена, и Маркс не смог с ним встретиться. Несмотря на анархические взгляды Бакунина, Маркс искренне любил его, и сегодняшняя встреча была ему очень приятна и желанна. Хотя царизм и явился крепкой и надежной опорой международной реакции, Маркс все же верил в будущее России и предвидел, что туда рано или поздно сместится центр международного революционного движения. Поэтому для него много значила связь с русскими революционерами.

Маркс предложил Бакунину закурить.

— Кури, — и сам сделал глубокую затяжку. — Надолго к нам?

— Немного побуду.

— Может, останешься здесь совсем?

— Мы с женой выбрали Италию.

— Как долго думаете пробыть там?

— Пока трудно сказать, но с годик проведем. Надо силы восстановить.

Маркс с минуту молчал, глядя на огонек папиросы.

— Ну, а в России что нового?

— Тебе лучше знать. Разве твоим корреспондентам нечего сообщать?

— Сообщают. Дела не ахти. И все же тебе больше известно о своей родине, дорогой Михаил. Польское восстание потоплено в крови. Покончено и с кавказскими горцами. Полмиллиона черкесов прогнали за море, в Турцию. Русского мужика, недовольного реформой, усмиряют огнем, шпицрутенами и розгами. Короче говоря, русский царизм достиг своих вершин. Где ты думаешь найти себе применение? Бакунин ответил не сразу.

— Мне по душе ваша организация, — сказал он. — Я с большой охотой в нее вступлю. После польских событий я твердо решил присоединиться к социалистическому движению.

Маркс долго и испытующе глядел на своего собеседника.

— Намерение похвальное, — проговорил он без особого энтузиазма. — Мы с Энгельсом были бы только рады, если бы вы с Герценом вошли в Интернационал. Но… — Маркс сделал паузу, как бы раздумывая о чем-то, — нам нужны только интернационалисты.

Бакунин с силой вдавил недокуренную папиросу в пепельницу, закинул ногу на ногу.

— Это что же получается? Мы с Герценом не интернационалисты?

— В некотором смысле… не интернационалисты, — Маркс сделал ударение на последнем слове. — Герцен от начала до конца панславист. И ты, дорогой Михаил, недалеко от него ушел.

— В этом смысле я, кажется…

Маркс покачал головой, не дал ему договорить:

— Нет, Бакунин, заблуждаешься. Твои призывы к славянам о том, чтобы сблизиться с немцами и венграми, не делают тебя интернационалистом. Ты не принимаешь во внимание революционные силы и гегемонию пролетариата. Твой "крестьянский социализм"

— утопия чистейшей воды. А твой лозунг о создании славянской федерации не только плох, но и просто вреден.

— Почему? — удивился Бакунин.

— Невозможно создать славянскую федерацию, не стерев с карты Европы Турцию, Венгрию и половину Германии. Отторгнутые от них территории пришлось бы присоединить к России.

— В этом видится двойная выгода, — возразил Бакунин.-

Во-первых, освобождение славян от турецкого и австрийского ига, во-вторых, ослабление Австрии и Турции.

— А последствия? — Маркс встал и оперся обеими руками о край стола. — Ты подумал о них? Ведь тогда во главе славянской федерации встанет царская Россия. Значит, силы ее удесятерятся. Добившись же такого результата, панславизм не сможет обеспечить своего будущего иначе, как путем покорения Европы. Ведь панславизм из символа веры превратился теперь уже в политическую программу и, имея в своем распоряжении восемьсот тысяч штыков, ставит Европу перед альтернативой:

либо ее покорение славянами, либо полное разрушение центра ее наступательной силы — России!

Бакунин внимательно слушал.

— Мне очень обидно, — продолжал между тем Маркс, — что все вы закрываете глаза на события, которые происходят у вас на родине, и не придаете им должного значения.

— Герцен и я, — живо отозвался Бакунин, — сделали все возможное, чтобы помочь Польше. Постарались обнажить и показать всему миру истинное лицо внутренней и внешней политики царизма.

Думаю, это кое-что означало для революции?

— Знаю и благодарю вас за это. Но Кавказ? Разве то, что происходит сейчас там, вас не интересует? Дорогой мой, самыми серьезными событиями в Европе с 1815 года я считаю польское восстание и завоевание Кавказа.

— С поляками понятно, — сказал он. — Но зачем сюда впутывать наших кавказских горцев? Смешно было бы ставить их в один ряд с просвещенными поляками.

Маркс от души расхохотался:

— Эх, головы! По-вашему выходит, все революционеры должны иметь университетское образование? Как тебя прикажешь понимать? То давай одних только образованных, то строишь социализм силой одних лишь русских крестьян. Не кажется ли тебе самому, что все это, как бы выразиться поточнее, несколько странно выглядит?

— А революционное сознание народа?..

— Не понимаю тебя. Неужели ты в самом деле считаешь, что вольные, свободолюбивые горцы менее сознательны, чем русские крепостные крестьяне, которых помещики тоже веками держали в темноте и невежестве?

Бакунин хмыкнул:

— С тобой невозможно спорить. Карл. У тебя, как у врача, на все готовы рецепты.

Лицо Маркса стало серьезным и немного печальным.

— Михаил, дорогой мой, у вас, у русских революционеров, один общий недостаток: вы интересуетесь только своими, чисто русскими делами, а уже потом — делами славян и прочих…

— Начинать-то нужно со своей избы. Все сказанное тобой, Карл, я не могу отнести на свой счет. Я участвовал в нескольких европейских революциях.

— За это я и признателен тебе. Никто не спорит, что человек ты незаурядный, смелый, мужественный и глубоко преданный революции. Все это верно. Но идейные ошибки, дорогой мой, идейные ошибки могут дорого обойтись. Хочется верить, что со временем ты их и сам увидишь. Но не опоздаешь ли? И уж поскольку речь зашла о России, а ты заявил о своем решении включиться в социалистическое движение, то и давай вернемся к этим вопросам. Конечная цель коммунистов — построить коммунистическое общество, дать счастье всем народам. Но чтобы достичь этой цели, народам мира, а в первую очередь — мировому пролетариату, необходимо объединиться. Только в единении он сможет уничтожить реакционную силу. А к этому и призывает девиз коммунистов: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" И ни коммунисты, ни социалисты просто не имеют права делить народы по расам и вероисповеданиям, работать лишь с одним крестьянством или с одними промышленными рабочими!

— О том же и я говорю. Только нужно сперва навести порядок в своем доме.

— Постой, постой, — Маркс движением руки остановил его. — Дойдем и до этого. Как известно, Россия — страна, стремящаяся к завоеваниям, и она была ею в течение целого столетия, пока движение 1789 года не породило ее грозного противника, я имею в виду европейскую революцию. Начиная с этого времени, на европейском континенте существуют фактически только две силы:

с одной стороны — Россия и абсолютизм, с другой — революция и демократия. Победа русского царизма неизбежно повлечет за собой поражение революции, и наоборот, поражение царизма — это наша всеобщая победа. Борющиеся кавказские горцы в течение многих лет отвлекали на себя значительные силы царизма. Россия постоянно держала на Кавказе минимум триста тысяч солдат. А ведь это огромная помощь и европейской революции, и русским крестьянам, которые борются за свои человеческие права. Вот почему вы, революционеры, должны приветствовать, поддерживать любые силы, выступающие против русского царизма.

— По-моему, дорогой Карл, все мы от души желали поражения русскому царизму в Польше и Венгрии.

— Не спорю. Однако опять-таки суть проблемы не в этом. Я хочу сказать, что отношение к революции, а точнее, само понятие о революции у вас какое-то однобокое. Не всегда вы за поражение русского царизма. Взять хотя бы последнюю войну, русско-турецкую. Она с обеих сторон носила неприглядный характер, но все же я от всей души желал поражения именно России. Как я сказал, победа ее — это победа непримиримого врага революции и демократии. Слава богу, этого не произошло.

Но как восприняли поражение России вы, русские революционеры?

Да стали воспевать отличившихся генералов! Удивительное дело, вы, верные сыны своей родины, сочувствуете мужикам, беспощадно клеймите крепостное рабство, поднимаете голос в защиту славян, поддерживаете восставших греков, болгар и сербов. Почему? Да потому, что они одной с вами веры и восстали против Турции, давнишнего врага России. Слушай, слушай внимательно, Бакунин.