Гонщики кампуса - К. С. Килл

– Класс!

Я похлопываю Лейна по плечу, чтобы успокоить.

– Да сколько же вас? – шепчет он, прикрывая рот пустым стаканом.

– Остался один.

Диего подходит, уткнувшись носом в свою игровую консоль.

– Лейн, это гик. Гик, это Лейн.

– Но можешь звать меня Диего, – добавляет он, пожимая Лейну руку.

Мои братья устраиваются на диване. Представляю, что сейчас думает Лейн. Не только Джефф был усыновлен – все четверо. И их внешность красноречиво это подтверждает. Я единственная биологическая дочь своих родителей, но под крышей нашего дома этот вопрос никого не волнует.

– О, уже четыре! – беспокоится мама, поглядывая на часы. – Милая, покажи своему другу его комнату. Потом поможешь мне на кухне, пока мальчики пойдут чистить барбекю.

– Да, мама.

Кивком головы приглашаю Лейна следовать за мной. На лестнице он дергает меня за руку.

– Тебя тоже удочерили?

– Нет. Мне было два года, когда появился Джефф. Четыре, когда мы взяли Джерроу и пять, когда привезли Диего и Кеса.

– Ты старшая?

– Да. Джефф был грудничком, когда его усыновили. Джерроу, Диего и Кесу было около года. Я думала, что говорила тебе об этом.

– Я так понимаю, что очень многого о тебе не знаю. – Он смотрит на меня, как будто видит впервые.

– Надо уметь раскрываться понемногу.

– Как стриптизерша?

– Хм, я бы сказала слегка по-другому, но, если так тебе понятнее…

– Это моя комната. Здесь моя ванная. Рекомендую тебе пользоваться этой, а не моих братьев.

– Запомнил.

– А вот и твое уютное гнездышко! – Я переигрываю, заходя в комнату в конце коридора. – Это комната моего деда, он умер в прошлом году.

Я пропускаю Лейна вперед и внимательно наблюдаю, как он изучает свой новый дом на ближайшие дни. Изумление в его глазах бесценно, это лучшая месть года!

– Это… – Он замялся, рассматривая то, что скрыто под толстым одеялом.

– Больничная кровать, да. Моя мама хочет избавиться от нее, но это забавляет моего отца.

Я хихикаю, видя его испуг.

– Но она все убрала, честно! – добавляю я, подавляя смех. – Мочой уже не пахнет. И смотри сюда, в шкафу есть горшок. Если тебе вздумается встать ночью, чтобы помочиться.

– А когда у меня обратный рейс?

– Тридцатого, как у меня!

– А-а!

– Давай же, неделя во Флориде, подальше от холода и одиночества!

– На больничной койке, которая, наверняка, многое повидала.

Он трет лицо, я прижимаюсь спиной к стене и вздыхаю.

– Ты можешь постараться выглядеть более довольным? Сегодня Сочельник!

Он потягивается, глядя в потолок, и садится на край кровати.

– Подойди ближе, Лоис.

Он похлопывает рядом с собой. Я устраиваюсь справа от него и рассеянно разглядываю швы своих рваных джинсов, ожидая, что он скажет.

– Дай мне немного времени, чтобы освоиться, хорошо? Мне странно находиться здесь. В настоящей семье, которая выглядит слишком хорошо, чтобы быть реальной.

– Только что ты сказал, что многого обо мне не знаешь, но и сам ничего мне не рассказываешь, – уклончиво отвечаю я.

Он добрый и милый, когда не ведет себя, как раненый тигр. А еще он слишком сдержанный, скорее даже скрытный. Я не из тех любопытных девчонок, которые задают кучу нескромных вопросов, но иногда мне хочется узнать о нем больше.

– Мои родители совсем не похожи на твоих. Они холодные и отстраненные.

Поразительно, насколько он замкнут. Чувствуется, что ему тяжело говорить о них, и я сегодня больше ничего не услышу. Я немного расстроена тем, что он недостаточно уверен, чтобы довериться самому себе. Вспоминаю, как однажды мама говорила: откровение невозможно заслужить, доверие нельзя купить.

– Знаешь, мои тоже могут быть невыносимыми, – шепчу я, толкая его плечом. – В прошлом году отец настоял на том, чтобы сопровождать меня на экскурсию по кампусу. Он угрожал всем, с кем сталкивался, утверждая, что он бывший полицейский, готовый на все, если его ребенок окажется под кайфом. Это его любимая ложь, и она работает каждый раз.

– Погоди, так твой отец на самом деле не был полицейским?

– Предполагаю, он и тебя напугал? Что ж такое! Я же просила его не начинать снова!

Кровать скрипит от нашего смеха.

– Что это? – спрашивает Лейн, наклоняясь, чтобы взять небольшой футляр.

– Дедушкин пульт для вызова.

Он нажимает большую красную кнопку, за перегородкой раздается звуковой сигнал.

– Это в твоей комнате? – удивляется он.

– Да, она ближе, а дед любил меня злить. Дай сюда, я уже вижу, что ты надумал.

Я пытаюсь вырвать злосчастный предмет, но Лейн быстрее и, главное, намного сильнее меня.

– Я чувствую, эта штуковина скрасит мое пребывание здесь. – Он прячет пульт в карман.

– Спокойно, Лоис. – Я делаю глубокий вдох. – Ладно, оставлю тебя наедине с этим местом, пойду к маме. Когда закончишь, присоединяйся к парням в саду.

– Рождественское барбекю. – Он смотрит в окно.

– Мы не особо конформисты[45].

– Понятно.

Я бегом спускаюсь на кухню. Когда мама слышит, что я приближаюсь, она ставит сковородку и возмущенно обращается ко мне.

– Ты не говорила, что Лейн такой красивый!

– Успокойся! Остановись, нимфоманка!

– Он холост? Вы спите вместе?

– Мама! Нет! Он мой друг, между нами ничего подобного нет.

– И все же он не спускал с тебя глаз в гостиной.

– Потому что его терроризировали все члены этой семьи, и он пытался успокоиться, – уверенно отвечаю я.

– Между вами, определенно, есть энергетическая связь…

– Перестань читать свои странные книги, тебе еще не то взбредет в голову. У него нет девушки, но я не свободна. Я имею в виду…

– Кирк был милым, но мне кажется, что без него тебе гораздо лучше. Ты можешь быть сама собой.

– Прости, что?

Впервые она высказала свое отношение к моему парню, не могу поверить. Она включает духовку и бормочет что-то невнятное, завязывая фартук. Открыв ящик, снова поворачивается ко мне.

– Я хочу, чтобы этот юноша стал отцом моих внуков, – произносит она, указывая на меня деревянной ложкой.

Хм… Что?

– Это проблематично… – хихикаю я.

– Он очень похож на твоего отца в молодости.

– И это должно убедить меня? – возражаю я, поморщившись. – Давай, говори, что мне делать.

Ее глаза сверкают, она кладет руку мне на плечо и, приближаясь, шепчет на ухо.

– У меня есть маленькое платье, которое идеально подойдет для…

– Я говорю о еде! – возмущаюсь я, освобождаясь. – Ты невыносима…

Она замолкает, и мы готовим в тишине, прислушиваясь к крикам, доносящимся снаружи. С улыбкой узнаю хриплый смех Лейна. Ничуть не жалею, что загнала его в угол, у меня предчувствие, что эта неделя укрепит нашу дружбу.

21. Лейн

– Лейн, сосиска!

Я на лету