Седина в бороду - Джеффери Фарнол

- Я перестала вас бояться, как только поняла, что вы джентльмен, важно кивнула девушка.

- А, наверное, моя одежда, но ведь она так небрежна...

- Лицо! Я увидела ваше лицо, - и она спрятала свое собственное хорошенькое личико под шляпкой. - А теперь, сэр, прощайте, мне и впрямь пора.

- Тогда, - сэр Мармадьюк подобрал свою элегантную шляпу, - если вы позволите, я провожу вас...

- Благодарю, сэр, я буду рада познакомить вас с моим возлюбленным.

- Спасибо, - в свою очередь поблагодарил сэр Мармадьюк, но голос его был угрюм. - С превеликим удовольствием.

- Тогда пойдемте!

Он хотел ей помочь, но она уже спустила лестницу и в мгновение ока очутилась внизу. Непринужденная грация и удивительная легкость, с какими девушка исполнила это упражнение, привели джентльмена в полнейшее восхищение. Сэр Мармадьюк начал спускаться следом, стараясь делать это настолько проворно, насколько позволяли негнущиеся суставы и тесные сапоги. Но вот и он оказался на земле, и они отправились в путь.

- Вы идете слишком быстро для человека средних лет, - немного жалобно заметил сэр Мармадьюк, спустя некоторое время.

- Вы действительно так стар?

- Да, стар до отвращения! - выдохнул он.

- В это трудно поверить, - она сверкнула на него своими чудесными глазами.

- Моя голова уже начала седеть.

- Да? А мне показалось, что ваши волосы очень темные и блестящие.

При этом безыскусном замечании он ощутил необычайный прилив радости, которую тут же обозвал про себя совершенно нелепой.

- Вы из семьи квакеров? - спросил сэр Мармадьюк.

- Да, и зовут меня Ева-Энн Эш.

- Странное имя, но очень милое, и идет вам.

- А как вас зовут?

- Э... Джон... Джон Гоббс.

- Да? Никогда бы не подумала. - Девушка простодушно взглянула на Мармадьюка. - У вас такой важный и неприступный вид. - Голос и взгляд были полны неподдельной искренности, и волна радости вновь окатила нашего джентльмена, но он постарался скрыть ее деланным смехом.

- Вы бывали в Лондоне, мистер Гоббс?

- Да, и частенько.

- И вы видели Воксхолл?

- Да, конечно.

- О, мой возлюбленный обещал свозить меня туда! Как же это здорово, мистер Гоббс! Я лишь однажды была в Лондоне. Вся моя жизнь прошла здесь, в Монкс-Уоррен.

- А это значит, - продолжил сэр Мармадьюк, - вы столь же прекрасны, свежи и невинны, как сама природа. Ах, дитя мое, ничто не может сравниться с этими чудесными холмами.

- Но мой возлюбленный говорит, что нет места лучше Лондона. И я так хочу побывать там.

Сэр Мармадьюк вздохнул, тонкие черты его лица на мгновение утратили привычную безмятежность. Он взглянул на луну из-под насупленных бровей. Девушка взяла его за руку, и он ощутил дрожь ее ладони.

- Он будет ждать меня вон там, у рощицы! - прошептала она. Пожалуйста, останьтесь здесь.

И она убежала стремительной и легкой поступью. Сэр Мармадьюк после некоторого раздумья последовал за ней. Через несколько секунд до его слуха донесся сочный и самодовольный баритон.

- Мой ангел! Клянусь Венерой, сегодня ты прекраснее, чем когда-либо. Пойдем же, экипаж ждет...

- Постой, Роберт...

- Не хочу ждать ни минуты! Через несколько часов мы будем в Лондоне, найдем священника и...

- Боюсь, что этого не случится! - спокойно произнес сэр Мармадьюк, подходя поближе и внимательно разглядывая столь пылкого влюбленного.

Это был высокий молодой джентльмен весьма привлекательной, но несколько слащавой наружности, одетый по самой последней моде. Его глаза, кольца и пуговицы блестели слишком уж сильно. Джентльмен, оправившись от изумления, повернулся к нашему герою и весело заметил:

- Ха, какого дьявола вам... - Тут он внезапно осекся, ибо глаза его встретилсь с насмешливо-надменным взглядом сэра Мармадьюка.

- Я полагаю, вы весьма удивлены, мистер Дентон, и думаю, неприятно удивлены. - Голос Мармадьюка так и сочился презрением.

- Проклятье! - вскричал Дентон злобно и угрожающе.

- А раз так, нам лучше расстаться, и советую вам откланяться и удалиться.

- Удалиться? М-мне? - Дентон даже начал заикаться. - Вы предлагаете м-мне удалиться? Да кто вы такой, черт бы вас побрал?!

- И сию же минуту!

Мистер Дентон грязно выругался и, шагнув вперед, поднял хлыст. Сэр Мармадьюк скрестил руки на набалдашнике трости и насмешливо поклонился.

- Я вижу, у вас есть хлыст, сэр? Берегитесь! - Голос его был ласков, на губах играла легкая улыбка, но в проницательных глазах и в спокойной позе таилась угроза. Хладнокровие и уверенность в себе пугали больше, чем любые угрозы.

Рука мистера Дентона медленно опустилась, ярость в его глазах потухла. Пробормотав очередное ругательство, он повернулся к девушке и протянул ей руки.

- Ева... - начал он, но ледяной голос сэра Мармадьюка вновь остановил его.

- Мистер Дентон, к сожалению, по земле еще ходят те, кому лучше бы лежать в могилах и почивать вечным сном. Мне кажется, вы относитесь именно к такому сорту людей, так вот, если вы не хотите, чтобы я исправил эту ошибку природы, то вам лучше удалиться, и как можно скорее. Прошу вас, избавьте меня от искушения.

Какое-то мгновение казалось, что Дентон вот-вот бросится на него с кулаками, глаза его так и пылали злобой и ненавистью, ноздри мстительно трепетали, но, издав какое-то хриплое рычание, он резко развернулся и очертя голову бросился в прочь, ломая кусты. Когда звуки шагов стихли, сэр Мармадьюк повернулся к девушке. Она стояла в стороне, дрожа и кусая губы.

- Пойдемте, дитя мое, - мягко сказал он, - я отведу вас домой.

- Но что это все значит?

- Это значит, что вам лучше вернуться к вашим родным, домой.

- Домой? - медленно повторила она, все еще не придя в себя. - Да... он ушел, убежал, он бросил меня, он даже... - Тут она без сил опустилась на землю, прислонилась спиной к дереву и уткнулась лицом в ладони.

Сэр Мармадьюк беспомощно смотрел то на девушку, то на безмятежную луну. Наконец он коснулся ее плеча:

- Бедное мое дитя! Поплачьте, лучше поплакать сейчас, чем разбить свое сердце в будущем. Плачьте, мое дитя, плачьте, и вам станет легче!

- Я не плачу. - Она подняла на него ясные глаза. - Я просто ничего не понимаю... я не понимаю, что произошло, почему Роберт убежал...

- Ну... - Сэр Мармадьюк снова взглянул на луну, словно прося у нее поддержки. - Наверное, он ушел, потому, что я так захотел. Может, вам уже пора вернуться домой?

- Да, - вздохнула она, поднимаясь. - Ничего другого мне, похоже, не остается.

- Ничего! - подтвердил сэр Мармадьюк.

Они в молчании двинулись назад. Потом она неожиданно спросила:

- Так вы знакомы с Робертом Дентоном?

- Нет, - совершенно спокойно ответил Мармадьюк, - я с ним не знаком, но кое-что о нем знаю.

Глава IV,

в которой путники беседуют

- Джон Гоббс, - помолчав, сказала Ева-Энн, - неужели все вас так слушаются?

Сэр Мармадьюк, подумав с минуту, совершенно серьезно кивнул.

- Да. Как правило, да.

- Но он удрал! Оставил меня по первому же вашему требованию!

- И тебя это огорчает, дитя мое?

- Нет! Нет, я просто удивлена... Он вас испугался, по-настоящему испугался. Я видела его лицо...

- Но надеюсь,я все-таки не столь страшен?

- Нет, совсем нет, но когда вы приказали ему уйти, в ваших глазах было столько ярости, мистер Гоббс.

- Забудь об этом, дитя мое, лучше расскажи мне о себе...

- Он подчинился вам! А ведь Роберт, наверное, куда сильней!

- Без сомнения, но...

- Почему? Почему он послушался вас? Я ведь думала, что он храбр и силен!

- Наверное, потому, что твой возлюбленный действительно тот, кем его считают твои родственники.

- Странно... - задумчиво протянула девушка.

- Ты действительно влюблена в этого человека, дитя мое?

- Да, я... - Она смущенно взглянула на него. - Думаю, что я любила его.

Сэр Мармадьюк улыбнулся.

- А сейчас? Сейчас ты все еще любишь его?

- Я презираю трусов!

- И все-таки: ты любишь его?

- А кроме того, - продолжала она своим нежным и глубоким голосом, - он совсем не так благочестив, как я полагала. Он сквернословит, богохульствует, он собирался ударить вас!

- Все это означает, что ты больше не любишь его?

- Я больше никогда никого не полюблю! Никогда!

Сэр Мармадьюк улыбнулся столь весело, что и сам был удивлен.

- Но почему, дитя мое? Ты ничего не знаешь о любви, ведь прежде ты никогда не любила.

- Это правда, сэр, но как вы узнали? - девушка взглянула на него с обескураживающей наивностью.

- Это все твои глаза, дитя мое. Любовь все еще спит в душе твоей. Ты еще не повстречала человека, которого смогла бы полюбить не за внешность или манеры, а просто потому, что он - это он.

- Все это звучит глупо и неразумно, мистер Гоббс.

- Любовь всегда неразумна, - назидательно изрек сэр Мармадьюк.

- О! Но тогда вы, должно быть, не раз любили, мистер Гоббс?

- Нет, я никогда никого не любил, хотя раз или два воображал, что любовь посетила меня... И прошу тебя, не зови меня мистер Гоббс.