Большие надежды (без указания переводчика) - Чарльз Диккенс

Въ комнатѣ его стоялъ шкапъ съ книгами; я взглянулъ на ихъ корешки: то были сочиненія, объ уголовномъ правѣ, о судебныхъ слѣдствіяхъ, біографіи знамѣнитыхъ уголовныхъ преступниковъ, замѣчательные процесы, парламентскіе акты и тому подобное. Мебель была такъ же хороша и основательна, какъ его часовая цѣпочка, но она имѣла какой-то оффиціальный видъ, въ ней не было ничего излишняго, служащаго единственно для украшенія.

Въ углу стоялъ маленькій столикъ съ бумагами и на немъ лампа съ колпакомъ. Очевидно, это было отдѣленіе его конторы; по вечерамъ онъ садился къ этому столику и занимался дѣлами.

До-сихъ-поръ онъ почти не видалъ моихъ товарищей, потому-что все время шелъ рядомъ со мною, и теперь только, стоя на коврѣ передъ каминомъ, принялся ихъ разглядывать.

Къ моему удивленію, Друммель болѣе остальныхъ и даже исключительно обратилъ на себя его вниманіе.

— Пипъ, сказалъ мой опекунъ, положивъ руку мнѣ на плечо и отводя меня въ окну:- я не знаю вашихъ товарищей. Кто этотъ неуклюжій паукъ?

— Паукъ? спросилъ я съ удивленіемъ. ч

— Да, этотъ угреватый, надутый молодецъ, что растянулся вонъ тамъ.

— Это Бентли Друммель, отвѣтилъ я: — а тотъ, что съ нѣжными чертами лица Стартопъ.

Не обративъ ни малѣйшаго вниманія на нѣжныя черты лица Стартопа, онъ отвѣтилъ:

— Какъ вы назвали его — Бентли Друммель? А знаете, онъ мнѣ правится. Мистеръ Джаггерсъ тотчасъ же заговорилъ, съ Друммелемъ, и не только не устрашился его тяжелыхъ, односложныхъ отвѣтовъ, но, напротивъ, кажется, рѣшился, во что бы то ни стало, заставить его говорить. Я пристально глядѣлъ на нихъ когда мимо насъ прошла экономка съ первымъ блюдомъ.

Ей казалось лѣтъ подъ-сорокъ, но, можетъ-быть, ей было и менѣе. Въ молодости всегда прибавляешь годы. Она была высока ростомъ, стройна и проворна въ движеньяхъ; лицо ея было блѣдно, большіе голубые глаза тусклы, а волосы роскошными прядями ниспадали на плечи.

Не берусь разрѣшить душевныя ли тревоги сообщили ея полуоткрытому рту и всему лицу какое-то выраженіе страданія, удивленія и трепета, но знаю только, что она живо напомнила мнѣ тѣ страшныя привидѣнія, которыя я только третьягодня видѣлъ въ Макбетѣ.

Она поставила блюдо на столъ, мимоходомъ тронула за руку моего опекуна, чтобъ объявить ему, что обѣдъ поданъ, и вышла изъ комнаты. Мы сѣли къ столу. Мистеръ Джаггерсъ посадилъ около себя Друммеля по одну сторону, а Стартопа по другую. Блюдо, поданное экономкою, состояло изъ отличной рыбы, за нею послѣдовали баранина и дичь. Соусы, вино и всѣ необходимые приправы хозяинъ вынималъ изъ погребца, и послѣ того, когда они обходили весь столъ, ставилъ обратно туда же. Самъ онъ раздавалъ и тарелки и приборы, а употребленные опускалъ въ корзинку, стоявшую на полу около его кресла. Кромѣ экономки не было видно никакой прислуги. Она подавала каждое блюдо и каждый разъ лицо ея поражало меня своимъ сходствомъ съ тѣми призраками, которые появляются надъ жаровнею ведьмъ.

Много, много лѣтъ спустя, я вызывалъ ея образъ, освѣщая спиртомъ въ темной комнатѣ лицо, неимѣвшее никакого съ нею сходства, кромѣ длинныхъ, распущенныхъ волосъ.

Необыкновенная ея наружность и отзывъ о ней Уемика подстрекнули мое любопытство, и я пристально слѣдилъ за нею. Я замѣтилъ, что она не спускала глазъ съ моего опекуна и, ставя блюдо на столъ, какъ-то медлила, точно ожидая его замѣчанія и боясь отойти, чтобъ ей не пришлось возвращаться. Мнѣ казалось, что онъ это видѣлъ и нарочно держалъ ее въ постоянномъ страхѣ.

Обѣдъ подвигался очень-весело; и хотя опекунъ мой не самъ заводилъ разговоръ, а только поддерживалъ уже начатый нами, но я ясно видѣлъ, что онъ искусно вывѣдывалъ слабую сторону каждаго изъ насъ. Что касается до меня, то я едва только успѣлъ открыть ротъ, какъ уже высказалъ свою наклонность мотать деньги, выболталъ о своихъ намѣреніяхъ покровительствовать Герберту и, вообще, принялся хвастаться своею блестящею будущностью. То же было и со всѣми, но никто такъ вполнѣ не высказался какъ Друммель; его склонность какъ-то злобно и подозрительно надсмѣхаться надо всѣми совершенно ясно обнаружилась, даже прежде нѣмъ мы кончили рыбу.

Къ концу обѣда, когда подали сыръ, разговоръ зашелъ о нашихъ катаньяхъ на лодкахъ и о привычкѣ Друммеля красться за нами вдоль берега, подобно какому-нибудь земноводному. Въ отвѣтъ на это Друммель замѣтилъ моему опекуну, что просторъ былъ ему дороже нашего общества, и что, въ отношеніи искусства, мы могли бы у него поучиться, а силы его хватитъ, чтобъ разсѣять насъ по вѣтру. Какими-то неизвѣстными мнѣ путями Джаггерсъ успѣлъ такъ настроить его, что онъ пришелъ почти въ ярость; засучивъ рукавъ, онъ принялся выказывать силу своихъ мускуловъ, а вслѣдъ за нимъ и мы, засучивъ рукава, стали хвастаться своими. Вообще, мы составляли въ то время очень странную и смѣшную картину.

Экономка въ это время прибирала посуду со стола, а опекунъ мой сидѣлъ развалившись въ своемъ креслѣ бокомъ къ ней; онъ не обращалъ на нее никакого вниманія и, кусая себѣ ноготь, кажется, весь былъ занятъ Друммелемъ. Вдругъ, онъ выпрямился и схватилъ ее за руку, которую она въ эту минуту протянула черезъ столъ. Онъ сдѣлалъ это такъ неожиданно и ловко, что всѣ мы разомъ прервали свой безсмысленный споръ.

— Коли ужъ зашла рѣчь о кулакахъ, сказалъ мистеръ Джаггерсъ:- такъ я вамъ покажу кулакъ. Молли покажи имъ свой кулакъ.

Пойманная рука все еще лежала на столѣ, но другую она успѣла уже спрятать за спину.

— Баринъ, сказала она тихо, глядя на него съ умоляющимъ выраженіемъ: баринъ, оставь!

— Я покажу вамъ кулакъ, повторилъ Джаггерсъ, съ настойчивою рѣшимостью, во что бы ни стало.

— Молли, покажи имъ свой кулакъ.

— Баринъ, прошептала она:- прошу васъ…

— Молли, снова повторилъ мистеръ Джаггерсъ, не обращая на нея вниманія и смотря въ противную сторону:- покажи имъ оба кулака. Ну же!

Онъ пустилъ ея руку. Она медленно высвободила другую и, протянувъ ихъ впередъ, показала свои кулаки.

Послѣдняя рука была совершенно обезображена: вся въ рубцахъ, вдоль и поперегъ. Выставивъ напоказъ свои кулаки, эта странная женщина перестала смотрѣть на Джаггерса и принялась внимательно разсматривать поочереди каждаго изъ насъ.

— Вотъ сила, сказалъ мистеръ Джаггерсъ, хладнокровно указывая пальцемъ на ея мускулы: — просто, удивительно сколько силы въ одномъ ея пожатіи! У рѣдкаго мужчина найдете вы столько. Я имѣлъ случай наблюдать много рукъ, но въ этомъ отношеніи не видывалъ подобной.

Все время, пока онъ говорилъ это, не спѣша, тономъ критика, она продолжала разглядывать насъ; но какъ только онъ кончилъ, снова вперила въ него свои безпокойные взоры.

— Довольно, Молли, сказалъ онъ, слегка кивнувъ головой: — ты удивила всѣхъ; теперь можешь идти.

Она вышла изъ комнаты, а мистеръ Джаггерсъ досталъ изъ погребца нѣсколько графинчиковъ, налилъ себѣ стаканъ и передалъ далѣе.

— Въ половинѣ десятаго, господа, мы должна разойтись. Пользуйтесь временемъ. Я очень-радъ васъ видѣть. За ваше здоровье, мистеръ Друммель.

Отличая такимъ образомъ Друммеля, онъ явно имѣлъ въ виду еще болѣе настроить его, и вполнѣ успѣлъ въ этомъ. Надутый своимъ торжествомъ, Друммель началъ отзываться о насъ все болѣе-и-болѣе оскорбительно и, наконецъ, сдѣлался просто нестерпимъ.

Джаггерсъ слѣдилъ за нимъ съ прежнимъ вниманіемъ. Выходки Друммеля служили ему пріятной приправой къ вину.

Какъ дѣти, незнающія мѣры, мы, вѣроятно, выпили лишнее и уже, конечно, сказали лишнее; особенно насъ взбѣсило грубое замѣчаніе Друммеля, что мы слишкомъ соримъ деньгами. Въ отвѣтъ на него я запальчиво замѣтилъ, что ему не пристало говорить этого, особенно, когда онъ еще на прошлой-недѣлѣ при мнѣ занялъ денегъ у Стартопа.

— Ну такъ что жъ, возразилъ Друммель: — я жь ему отдамъ.

— Я и не говорю, что не отдадите, сказалъ я:- но вамъ бы слѣдовало молчать о насъ и о нашихъ деньгахъ — я такъ думаю.

— Вы такъ думаете! возразилъ Друммель. — Скажите пожалуйста!

— Ужъ, конечно, вы никогда не одолжили бы денегъ ни одному изъ насъ, продолжалъ я.

— Вы совершенно правы, отвѣтилъ онъ. — Я бъ вамъ гроша мѣднаго не далъ въ займы, да я бъ и никому не далъ.

— А я такъ думаю, что это подлость: самому занимать, а въ займы не давать.

— Вы такъ думаете! повторилъ Друммель. — Скажите пожалуйста!

Я начиналъ выходитъ изъ терпѣнія, особенно увидѣвъ, что не могъ совладать съ его тупымъ нахальствомъ. Несмотря на предостереженія Герберта, я ему сказалъ:

— Слушайте, мистеръ Друммель, коли ужъ на то пошло, такъ я вамъ скажу, что мы съ Гербертомъ замѣтили, когда вы занимали деньги.

— Да я и знать не хочу, что тамъ вы съ Гербертомъ замѣтили, проворчалъ Друммель и прибавилъ еще сквозь зубы: «убирались бы вы оба къ чорту и цаловались бы себѣ тамъ».

— Но я все жь вамъ скажу, хотите ли вы того или нѣтъ: мы оба замѣтили, что, кладя деньги въ карманъ, вы надсмѣхались надъ нимъ за то, что онъ имѣлъ слабость вамъ дать ихъ.