Большие надежды (без указания переводчика) - Чарльз Диккенс

Вечеромъ, мы катались по рѣкѣ въ лодкахъ. Такъ-какъ у Друммеля и Стартопа были свои лодки, то и я также рѣшился завести свою и затмить ихъ. Я былъ довольно-ловокъ на всѣ игры и упражненія, которыя привычны сельскому мальчику; но боясь, что не сьумѣю грести довольно-граціозно для Темзы, тотчасъ же вызвался поучиться у лодочника, взявшаго большой призъ, съ которымъ меня познакомили мои новые товарищи. Этотъ авторитетъ смутилъ меня немало, сказавъ, что у меня руки какъ у кузнеца. Еслибъ онъ зналъ, какъ легко онъ могъ за этотъ неудачный комплиментъ потерять ученика, то врядъ ли бы сказалъ это.

Возвратившись домой, мы сѣли за ужинъ и, вѣрно, день бы кончился очень-весело, еслибъ не случилось довольно-непріятной домашней исторіи. Мистеръ Покетъ былъ какъ-то необыкновенно въ духѣ и все шло хорошо, какъ вдругъ вошла горничная и обратилась къ нему съ словами:

— Если вы будете такъ добры, сэръ, то я желала бы съ вами поговорить минутку.

— Поговорить? съ бариномъ? спросила мистрисъ Покетъ, съ-величавымъ достоинствомъ. — Какъ ты смѣешь объ этомъ и думалъ? — Поди и скажи, что нужно Флопсонъ… или скажи мнѣ, на досугѣ.

Между-тѣмъ, мистеръ Покетъ вышелъ изъ комнаты и мы, какъ умѣли, поддерживали общій разговоръ до его прихода.

— Славныя дѣла у насъ дѣлаются, Белинда! входя, сказалъ мистеръ Покетъ съ видомъ отчаянія. — Вонъ, кухарка валяется въ кухнѣ на поду, напившись до безчувствія, а въ шкапу приготовленъ свертокъ съ свѣжимъ масломъ, а насъ кормитъ саломъ!

Мистрисъ Покетъ выказала приличное смущеніе и воскликнула:

— Это все дѣло этой мерзкой Софаи!

— Что ты хочешь сказать, Белинда? спросилъ мистеръ Покетъ.

— Это все тебѣ наговорила Софая, отвѣчала мистрисъ Покетъ. — Развѣ я не видѣла своими глазами и не слышала своими ушами, какъ она за минуту предъ этимъ, вошла въ комнату и просила позволенія съ тобою поговорить?

— Да развѣ она меня не повела въ кухню, Белинда, замѣтилъ мистеръ Покетъ:- и развѣ она не показала мнѣ и женщину на полу, и масло въ бумагѣ, въ шкапу?

— И ты еще ее защищаешь, Маѳью! воскликнула мистрисъ Покетъ: — она, вѣдь, кромѣ гадостей, ничего не дѣлаетъ.,

Мистеръ Покетъ какъ-то глухо застоналъ.

— Развѣ я для того внучка моего дѣдушки, чтобъ ничего не значить въ домѣ? продолжала мистрисъ Покетъ: — къ-тому же, кухарка была всегда прекрасная, почтительная женщина, а опредѣлясь къ намъ, сказала, что я рождена быть герцогиней. При этихъ словахъ мистеръ Покетъ кинулся на близь-стоявшій диванъ съ видомъ умирающаго гладіатора. Вскорѣ я отправился спать и онъ, непокидая своей классической позы, глухимъ голосомъ произнесъ:- Доброй ночи, мистеръ Пипъ.

XXIV

Такимъ образомъ, я поселился у Покетовъ. Въ первые три дня, я нѣсколько разъ ѣздилъ въ Лондонъ, чтобъ закупить все нужное. Устроившись окончательно, я имѣлъ съ мистеромъ Покетомъ длинный разговоръ. Онъ зналъ гораздо-болѣе меня самого о предстоявшей мнѣ будущности и упомянулъ, что слышалъ отъ мистера Джаггерса, что меня не предназначили никакой особой карьерѣ и считали бы достаточно-воспитаннымъ, еслибъ я сравнялся въ познаніяхъ съ большинствомъ богатой молодёжи. Я, конечно, подтакнулъ, ничего не имѣя возразить. Мистеръ Покетъ посовѣтовалъ мнѣ посѣщать нѣкоторыя лекціи въ Лондонѣ, чтобъ ознакомиться съ необходимыми для меня начальными основаніями наукъ. Самъ онъ вызвался быть руководителемъ въ моихъ занятіяхъ. Онъ сказалъ, наконецъ, что надѣется, что, при разумномъ содѣйствія, я не встрѣчу непреодолимыхъ трудностей, и скоро буду въ-состояніи обойтись безъ всякой помощи, исключая его собственной. Такимъ образомъ, онъ поставилъ себя на отличную ногу со мною. Скажу здѣсь, кстати, что онъ такъ усердно и благородно исполнялъ свою часть нашего договора, что невольно заставлялъ и меня такъ же благородно вести себя и усердно заниматься. Еслибъ онъ, какъ учитель, выказывалъ равнодушіе ко мнѣ, то, вѣрно, и я, какъ ученикъ, отвѣтилъ бы ему тѣмъ же. Но онъ-мнѣ не давалъ повода къ такому обращенію съ нимъ, и потому мы оба вели себя какъ-нельзя-лучше. Я никогда не видѣлъ въ немъ, какъ въ наставникѣ, ничего страннаго или смѣшнаго: это былъ самый добрый, благородный, серьёзный наставникъ. Когда, такимъ образомъ все было рѣшено касательно моего образованія, я началъ усердно заниматься. Вскорѣ мнѣ пришла въ голову мысль, что еслибъ я могъ удержать за собою мою комнату въ гостиницѣ Барнарда, то это доставило бы мнѣ пріятное развлеченіе по-временамъ, и мои манеры много выиграли бы отъ общества Герберта. Мистеръ Покетъ не противился этому плану, но настаивалъ, чтобъ прежде всего посовѣтоваться съ моимъ опекуномъ. Я понялъ, что онъ отъ того такъ деликатно поступалъ въ этомъ дѣлѣ, что мой планъ уменьшалъ расходы Герберта.

Поговоривъ съ мистеромъ Покетомъ, я отправился въ Лондонъ и сообщилъ мои желанія мастеру Джаггерсу.

— Еслибъ я купилъ взятую напрокатъ мббель и еще кое-что, сказалъ я въ заключеніе:- то я устроился бы тамъ, совсѣмъ-бы устроился, какъ дома.

— Такъ, такъ! сказалъ мистеръ Джаггерсъ, усмѣхаясь. — Я вамъ говорилъ, что у васъ за расходами остановки не будетъ. Ну, сколько вамъ нужно денегъ?

Я отвѣчалъ, что, право, не знаю сколько.

— Да, ну же! отвѣчалъ мистеръ Джаггерсъ:- сколько? Пятьдесятъ фунтовъ?

— Ахъ, не столько!

— Пять?

Это былъ такой огромной скачокъ, что я воскликнулъ въ удивленіи:

— О, болѣе пяти!

— Болѣе, продолжалъ Джаггерсъ, спокойно заложивъ руки въ кармана и посматривая на стѣну, въ ожиданіи моего отвѣта. — Сколько болѣе?

— Право, не съумѣю сказать сколько, проговорилъ я, запинаясь.

— Ну, ну! сказалъ мистеръ Джаггересъ. — Посчитаемъ-ка вмѣстѣ. Дважды-пять — довольно? Трижды-пять — довольно? Четырежды-пять — довольно?

Я отвѣчалъ, что «кажется, этого будетъ очень и очень довольно».

— Четырежды-пять — очень-довольно? повторилъ мистеръ Джаггерсъ, насупивъ брови. — Ну, а сколько это по-вашему, будетъ?

— Что будетъ по-моему?

— Да сколько?

— Положимъ, что, по-вашему, будетъ двадцать фунтовъ, сказалъ я, улыбаясь.

— Все-равно, что тамъ будетъ по-моему, возразилъ мистеръ Джаггерсъ, лукаво качая головою. — Я хочу знать, сколько по-вашему.

— Конечно, двадцать фунтовъ.

— Уемикъ! крикнулъ Джаггерсъ, отворивъ дверь въ контору. — Возьмите книжку мистера Пипа и выдайте ему двадцать фунтовъ.

Эта странная, сухая манера вести дѣла произвела на меня непріятное впечатлѣніе. Мистеръ Джаггерсъ никогда не смѣялся, но его большіе, высокіе сапоги какъ-то особенно скрипѣли, точно они смѣялись сухимъ, недовѣрчивымъ смѣхомъ. Отдавъ приказъ Уемику, онъ вышелъ изъ конторы. Мы остались вдвоемъ. Уемикъ былъ что-то очень въ-духѣ и потому я пустился съ нимъ въ разговоръ, начавъ съ того, что я, право, не могъ понять мистера Джаггерса и его обращенія.

— Скажите это ему, и онъ сочтетъ это лучшимъ для себя комплиментомъ, отвѣчалъ Уемикъ. — Онъ вовсе и не хочетъ, чтобъ вы его понимали. О! воскликнулъ онъ, видя мое удивленіе:- это не относится лично до васъ, это присуще его ремеслу.

Впродолженіе этого разговора Уемикъ сидѣлъ за своей конторкой, убирая свой завтракъ, состоявшій изъ черстваго сухаря. Онъ ломалъ его на маленькіе кусочки, и по-временамъ, хладнокровно, будто не замѣчая, бросалъ ихъ въ свой большой ротъ, точно письма въ почтовый ящикъ.

— О! мнѣ всегда кажется, продолжалъ Уемикъ: — что онъ поставилъ ловушку на людей и стоитъ около нея на сторожкѣ. Вдругъ хлопъ — и вы пойманы.

Я хотѣлъ было сказать, что ловушекъ нельзя отнести къ пріятностямъ человѣческой жизни, но сказалъ только, что, кажется, мистеръ Джаггерсъ, очень-ловокъ и искусенъ въ дѣлахъ.

— О! онъ глубокъ, какъ Австралія, и онъ указалъ при этомъ на полъ, желая показать, что, для красоты фигуры, считаетъ Австралію прямымъ антиподомъ Англіи. — Если есть что на свѣтѣ глубже, продолжалъ Уемикъ:- то, развѣ, что онъ.

Я замѣтилъ, что, «кажется, дѣла Джаггерса идутъ прекрасно». И Уемикъ отвѣчалъ: «Отли-чно». Потомъ я спросилъ: «сколько у нихъ писцовъ?»

— Мы не очень-падки на писцовъ и помощниковъ, ибо Джаггерсъ одинъ, а публика не захочетъ имѣть его изъ вторыхъ рукъ. Насъ всего четверо. Не хотите ли съ ними познакомиться? Вѣдь, вы изъ нашихъ.

Я съ удовольствіемъ согласился. Мистеръ Уемикъ, кончивъ свой завтракъ, выдалъ мнѣ мои двадцать фунтовъ изъ сундука, ключъ котораго онъ пряталъ гдѣ-то за спиною, и доставалъ его изъ-за воротника, точно желѣзную косу. Послѣ этого мы отправились по лѣстницѣ наверхъ. Домъ весь былъ темный и грязный, жирныя пятна отъ засаленныхъ локтей, замѣченныя мною въ комнатѣ мистера Джаггерса, повторялись на каждомъ шагу и на лѣстницѣ. Въ первомъ этажѣ, мы застали писца, блѣднаго, надутаго человѣка, усердно-занятаго, съ нѣсколько-невзрачными людьми, съ которыми онъ обходился самымъ безцеремоннымъ образомъ, какъ вообще обходились у мистера Джаггерса со всѣми, кто только способствовалъ набиванію его кармана.