Дамы тайного цирка - Констанс Сэйерс

вынужден был написать в своей книге, что картины могут как существовать, так и быть слухом, порождением людской молвы. Это, может быть, последняя недостающая глава жизни и творчества Жиру. Его жизнь – и моя научная работа, честно говоря, – не полны без «Дам Тайного Цирка». Жак Мурье, автор статей в «Ле Фигаро», был единственным журналистом, кто пытался раздобыть точные сведения о существовании Тайного Цирка. Он получил билет на одно представление и написал для газеты единственную существующую статью о нём.

Лара вспомнила запись в дневнике Сесиль. Сильви читала ей статью, когда они были на рынке на улице Муфтар. Лара забрала свои заметки с противоположной стороны стола, где сидел Барроу, и перетасовала их, чтобы найти нужную запись. – Вот. – Она подвинула заметки обратно к нему. – На его статью есть ссылка в дневнике.

Он прочитал страницы, в недоумении потирая шею.

– Бедняга Мурье сошёл с ума, пытаясь заполучить ещё один билет, чтобы посмотреть на шоу снова. Представление оставило его с ещё большим числом вопросов. Кто руководил цирком? Как он работал? Полиция не знала. Городские власти Парижа не знали. Мурье писал, что часто видел, как дамы из цирка гуляли на Монпарнасе, но они никогда не обсуждали цирк ни с ним, ни с кем-либо другим. А потом, конечно, происходили исчезновения.

– Исчезновения? – У Лары перехватило горло, и она глотнула воды. На вечере Луи Фавр тоже упоминал некие исчезновения. Питер Бомонт, а после Тодд – оба пропали без вести. Была ли здесь какая-то связь?

– Каждый раз, когда где-нибудь появлялся этот цирк, исчезали десятки людей. Мурье полагал, что поэтому цирк постоянно перемещается с места на место, избегая внимания властей. Он даже рассматривал версию, что в цирке работал серийный убийца – либо это, либо ритуальные убийства, но без доказательств существования самого цирка невозможно было связать с ним исчезновения. Возможно, в чём-то Мурье был прав, потому что люди прекратили пропадать, когда пропал сам цирк, – Барроу поднял бокал и посмотрел на улицу. – Я должен сказать вам. Отчасти у меня есть большие опасения по поводу моих вновь появившихся надежд. Погоня за этим цирком может свести человека с ума.

Вскоре принесли вино, за ним – и остальные блюда.

– Помнишь, что говорила о Тайном Цирке Зельда Фицджеральд? – Гастон потягивал вино. – Что после представления она вышла через пасть Дьявола. Она обернулась, чтобы напоследок взглянуть на цирк, но там не было ничего, кроме холодного ночного воздуха. – Он поднял бровь. – Я где-то это читал?

– В моей книге, скотина! – рассмеялся Барроу. – Ты прочёл это в моей книге. Посетители входили в цирк сквозь гигантскую пасть Дьявола – всё это было огромным театром. По слухам, там были животные, превращённые в людей, и наоборот, колдовские чары, демоны. Но мы должны помнить, в двадцатые годы были в моде магия и всякие оккультные шоу. Примерно в это время умрёт Гарри Гудини, который в последние годы жизни занимался разоблачением других популярных оккультистов, от художников духа до медиумов.

– Но ты должен признать, друг мой, – сказал Гастон, – что звучит это всё довольно бредово.

– Послушай, я не утверждаю, что это не могут быть небылицы, – признал Барроу. – Спиртное в то время текло рекой. Первая мировая война оставила город, полный стариков и женщин. Столько молодых мужчин погибло. Париж изменился. Монпарнас находился недалеко от Сорбонны, так что арендная плата была невысокой. Ветхие квартиры на первом этаже отлично подходили для скульпторов, чтобы заносить и выносить их творения, но первым знаменитым художником, кто переехал с Монмартра в студию на бульваре Распай, стал Пикассо. Потом сюда начали стекаться американцы… джаз… писатели и художники… и ещё больше алкоголя. В Америке жил и здравствовал сухой закон, а здесь – нет, и в Париже было относительно недорого жить. Все элементы, создавшие Вторую мировую войну, пока ещё были медленной барабанной дробью на фоне. Дьявольский Цирк? Да, я прекрасно вижу, каким он мог быть прекрасным романтическим увлечением для города вроде Парижа тех времён.

– Нет, Барби, ты должен признать, что это мог быть обычный цирк с сюрреалистическими представлениями. Они использовали зеркала или гипноз. Публику могли одурачить. Я имею в виду, что мне неизвестно, как они это провернули, но ты должен признать, что есть такая вероятность. Даже дневник может быть вымышленным рассказом. – Он указал на заметки.

Барроу яростно замотал головой.

– Я об этом думал. Мурье не верил, что это перформанс, которым в то время занимались многие художники. На самом деле именно он ввёл в оборот название «Цирк Дьявола» в своей статье. – Барроу направил на Гастона вилку. – Когда Жиру умер при загадочных обстоятельствах, закончив последнюю картину для цирка, Мурье был убеждён, что именно это его и убило. Связь с цирком – и с дамами из цирка.

Гастон усмехнулся, сдаваясь.

– Так что, это настоящая, мать её, картина Жиру? Ты наконец нашёл одну из его пропавших картин, друг мой!

– По моему мнению, да. – Барроу склонился к ним. – Холст, на котором написана ваша картина, вплоть до нитей и мелких деталей тот же самый, что и у остальных его работ этого периода. Я могу поставить эту картину рядом с любой из них, и вы увидите, какую синюю краску он использовал. Он любил приглушённую бирюзу, это не самый простой цвет для живописи, но Жиру использовал его во всех своих работах. То, что картина не покрыта лаком, – отдельная интригующая деталь, которая придаёт правдоподобие версии, что это одна из его последних работ.

– Подумать только, все эти годы она висела в коридоре рядом с туалетом, – сказала Лара.

Барроу рассмеялся.

– Так много ценных картин находили в сараях и на чердаках, особенно после Второй мировой войны. – Он склонился ещё ниже. – Если вы оставите картину в институте, я дам вам окончательный ответ. Я не знаю, каким видите будущее этой картины вы, мисс Барнс, но уверен, что музей Орсэ станет для неё прекрасным домом, если все эксперты сойдутся во мнении, что она подлинна.

Хотя Лара думала о расставании с картиной, она не была готова так быстро принимать решение, к тому же ей нужно было посоветоваться с Одри. Гастон почувствовал её колебания и побарабанил пальцами по столу.

– Вряд ли Лара много раздумывала о будущем картины. Всё это так ново.

– Ну, Гастон, – сказал Барроу, – мне кажется, возить эту картину по городу – не лучший подход к вещи, которая может оказаться национальным достоянием Франции.

Весомость этого термина внезапно поразила Лару.

– Насколько она ценная на самом деле?

Барроу пожал плечами.

– Десять миллионов в каком-нибудь из аукционных домов, особенно если удастся доказать,