Долина Молчания - Нора Робертс

     — Я тебя люблю. Я оглядывался на замок и видел эти свечи. Ты точно такая же. Излучаешь спокойный, ровный свет.

     Мойра шагнула к нему, обхватила ладонями его лицо.

     —А ты для меня как ночь, с ее тайнами, ее волнением. Я больше никогда не буду бояться тьмы, потому что заглянула в нее.

     Киан покрыл поцелуями ее лицо.

     —Позволь, я наполню первый бокал — чтобы ты могла выпить лишнего.

Усевшись за маленький столик, Мойра наблюдала за ним. Вот он, ее любимый. Странный и неотразимый мужчина, внутри которого бушуют войны. Эту ночь она проведет с ним — несколько часов мира для них обоих, только для них.

     Мойра положила еду на его тарелку, понимая, что именно так делают жены. В эту единственную ночь она будет ему женой. Киан сел напротив, и Мойра подняла бокал.

     — Сланта.

     — Сланта.

     — Расскажешь мне о тех местах, которые повидал? Где ты путешествовал? Я хочу их представить. В твоей библиотеке, в Ирландии, я изучала карты. Твой мир так велик. Расскажи о чудесах, которые ты видел.

     Он перенес ее в Италию эпохи Возрождения и в самурайскую Японию, на Аляску во времена «золотой лихорадки», в джунгли Амазонки и на африканские равнины.

     Киан старался рассказывать обо всем этом как можно выразительнее, ярче, разнообразнее, чтобы Мойра могла почувствовать особенность каждой местности, каждого времени, их «изюминку». Он видел, как ее разум, словно губка, впитывает эти истории. Мойра задавала десятки вопросов, особенно когда его слова дополняли или опровергали то, о чем она читала в книгах из его библиотеки.

     — Я всегда хотела знать, что там, за морем. — Подперев подбородок рукой, она наблюдала, как Киан снова наполняет бокалы. — Другие земли, другие культуры. Если мы когда-то были частью Ирландии, то могут существовать и части Италии, Америки, России — всех этих чудесных мест. Когда-нибудь... Мне хочется увидеть слона.

     — Слона?

Мойра рассмеялась.

     — Да, слона. И зебру, и кенгуру. Я бы хотела увидеть картины художников, которые видел ты и которые есть в твоих книгах. Микеланджело и Да Винчи, Ван Гога, Моне, Бетховена.

     — Бетховен был композитором. Не думаю, что он умел рисовать.

     — Да, да. Точно. «Лунная соната» и все эти симфонии с номерами. Вино немного ударило мне в голову. Я хотела бы увидеть скрипку и рояль. Электрогитару. Ты играешь на этих инструментах?

     — Кстати, когда «Битлз» только начинали, их было шестеро. Впрочем, неважно.

     —Я знаю четверых: Джон, Пол, Джордж и Ринго.

     — У тебя память как тот слон, которого ты хочешь увидеть.

     — То, о чем ты рассказываешь, принадлежит тебе. Скорее всего, я никогда не увижу слона, но когда-нибудь у меня вырастут апельсиновые деревья. Семена в оранжерее уже дали всходы. Вот такие ростки вылезли из земли. — Она показала их размер большим и указательным пальцем. — Гленна говорит, что цветы будут очень душистыми.

     — Да.

     — Я захватила еще кое-что.

     Его удивили виноватые нотки в ее голосе.

     — Значит, ты тащишь все, что плохо лежит?

     — Я подумала, что если я не смогу перенести все это в Гилл, оно сюда никогда не попадет. Я взяла черенки роз. Три черенка. Да, я была жадной. И нашу с Ларкином фотографию, которую сделала Гленна. И книгу. Признаюсь, я взяла книгу из твоей библиотеки. Я воровка.

     — Какую книгу?

     —Стихи Йейтса. Мне захотелось ее взять, потому что он был ирландцем.

     Потому что ты ирландец, мысленно добавила она. Потому что это твоя книга.

     —Его поэзия так прекрасна, — продолжала Мойра. — Я убеждала себя, что верну книгу, когда перепишу стихи, но все это ложь. Я оставила ее у себя.

     Рассмеявшись, Киан покачал головой:

     — Считай, что это подарок!

     — Спасибо, но я с радостью заплачу за нее. — Мойра встала и подошла к нему. — Назови цену. — Она уселась к нему на колени и обняла за шею. — Он кое-что написал, твой Йейтс, что заставило меня думать о тебе и особенно о том, что произошло с нами прошлой ночью:

Я расстелил мечты у ног твоих.

 Ступай легко, ведь то — мои мечты[19].

     Она провела пальцами по его волосам.

     —Можешь доверить мне свои мечты, Киан. Я буду ступать осторожно.

     Тронутый до глубины души, он прижался щекой к ее нежной щеке.

     — Ты не такая, как все.

     — С тобой я богаче, чем была когда-либо. Постоишь со мной на балконе? Хочу взглянуть на луну и звезды.

     Он встал вместе с ней и повернулся к окну, но Мойра потянула его за рукав.

     — Нет, на балконе спальни.

     Киан подумал о ее матери и о том, что она видела.

     — Ты уверена?

     — Да. Я выходила туда сегодня. Одна. А теперь хочу побыть там вместе с тобой — ночью. Хочу, чтобы ты поцеловал меня там, и я запомнила бы этот поцелуй на всю жизнь.

     — Надень плащ. Холодно.

     — Женщины Гилла никогда не были неженками.

     Мойра увлекла Киана за собой и, крепко стиснув его ладонь, открыла балконную дверь. Да, она права, подумал Киан.

14

     Киан поцеловал ее на балконе. Она будет помнить все, каждую мелочь. Ей никогда не забыть тихую музыку ночи, прохладный воздух, непринужденную опытность его губ.

     Сегодня она не будет думать о восходе и обязательствах, которые принесет с собой новый день. Ночь принадлежит Киану, и пока она с ним, ночь будет принадлежать и ей.

     —Ты целовал многих женщин.

     Он улыбнулся и снова коснулся губами ее губ.

     —Да.

     —Сотни.

     — Как минимум. Она прищурилась.

     — Тысячи.

     — Вполне вероятно.

     — Гм. — Мойра оттолкнула его, потом повернулась и облокотилась на каменные перила. — Думаю, мне нужно издать указ: каждый мужчина Гилла должен прийти и поцеловать свою королеву. Чтобы я тебя догнала. Одновременно это будет исследование — сравнение. Посмотрю, насколько ты хорош.

     — Интересно. Боюсь, твои соплеменники тебя разочаруют.

     — Да? Откуда тебе знать? Ты целовался с мужчинами Гилла?

     Киан рассмеялся:

     — Ты умна.

     — Мне говорили об этом. — Мойра не пошевелилась, когда он подошел к ней и преградил ей путь, уперев ладони в перила по обе стороны от ее рук. — А разве тебе нравятся умные женщины?

     — Теперь нравятся, особенно когда у них глаза цвета ночного тумана, а волосы, как гладкая дубовая кора.

     — Серое и коричневое. Я всегда считала эти цвета тусклыми, но с тобой я не чувствую себя блеклой. — Она прижала руку к его сердцу. Оно молчало, но Мойра видела биение пульса в его глазах. — С тобой я не стесняюсь и не волнуюсь. С тех пор, как ты поцеловал меня.