Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн

Он слишком явно пытался меня смутить. Я услышала фырканье не то Алисы, не то мотыльков. В ночи они почему-то не показывались.

— Идем. Мне как раз есть, чем заняться. Надеюсь, ты не храпишь?

* * *

Шатры стояли на пригорке, откуда было удобно наблюдать за праздником у костров, не столь отдаленными. Судя по приглушенному свету ларипетры, пробивающейся сквозь не до конца зашторенный вход, Вайды уже были внутри.

— Куда? — дернул Чак меня за запястье.

— Ш-ш, — шикнула я на него, опасаясь, что за нами могут следить. — Зайдем сначала к Вайдам.

— Чего?..

Но я направилась уверенным шагом на голубоватый свет. Мне нужна коробочка, она ведь так и осталась у Авроры. После еды меня разморило, и я про все забыла, кроме огня и покоя в шуме праздника. Но прочитать мамины записи необходимо, есть ночь поломать голову, чтобы найти способ ее открыть… Чак тоже может помочь, все же, он много чего знает… Но уже у самого входа я услышала голоса и замерла.

— … Фарр… я хочу извиниться. Прошу, не перебивай!

Ро решила поговорить. Да чтоб тебя!

Я легла на землю, чтобы не торчать чересчур приметной тенью в свете луны на пустом пригорке. Потянула вниз Кастеллета. Нет, Ро молодец, конечно. Но так не вовремя!

— Я — сама не знаю как — договорилась со своими пикси и дуэньями, что они не станут вмешиваться… Я… уважаю тебя, Фарр. И… люблю. Думаю, это называется «люблю». Но ты так много раз мог почувствовать, что все иначе…

Следовало бы, конечно, уйти. Но я не смогла — любопытство пересилило. Потому и Чака заставила не елозить по траве ногами и не пыхтеть, как медведь.

— Когда я борюсь… а я борюсь всегда, каждый день… вся моя жизнь — она борьба, понимаешь… Нет, пожалуйста, дай мне закончить! То я привыкла полагаться только на себя. Ты… ты не дал мне повода усомниться в том, что будешь рядом, и даже больше… Ты всегда рядом, ты не бросаешь меня, не оставляешь… Сама не знаю, чем я заслужила встречу с тобой, ты — лучшее, что случалось со мной в жизни. Но… в самый ответственный момент я забываю, забываю, что я теперь не отдельная единица, что есть ты, что есть МЫ, и уже не просто потому что хотим, но и потому, что обещали… И что можем бороться вдвоем. Но я… не только обещала, я и желаю этого всем сердцем. Бороться вдвоем. Хочу, чтоб ты знал. Что мне не все равно.

Ро закончила, в наступившей тишине прозвучал спокойный и теплый голос умницы Фарра:

— Я знаю, заря. Однажды… однажды ты сможешь. Иди сюда.

Шелест и шорох, всхлип. Чмок поцелуя.

— Ты… так думаешь?

— Это не я так думаю. Таков… закон мироздания.

Она фыркнула первой, потом и Фарр тихо засмеялся. У меня по душе расползлась огромная волна милашества. Въежить голову в плечи, зажмуриться, издать мурлыкающий звук… и обнаружить, что локоть упирается в бок напыженного Кастеллета.

— Теперь понимаешь? — спросила я тихим-тихим шепотом, с неудовольствием очнувшись от наваждения.

Мой горе жених только сопел в ночь.

— Они — пара, и больше не смей их разбивать! А то скажу деревьям, и… подвесят тебя на какой-нибудь верхушке и…

— Пошли, Тиль, — тихо потянул меня Кастеллет прочь.

Потому что дальше нам точно не стоило подслушивать.

Глава 17

О предсвадебном обычае Гудру, честности и плане, что пошел наперекосяк

Остров Гудру, восьмое орботто.

Кастеллет ворочался рядом на шкурах, а я думала. О маме. О деревянной коробке. О прыжках в море с обрыва. О смерти короля Басса. О том, как я докатилась до жизни такой. О Фарре и Ро. Что сами еще не знают, как счастливы. Впрочем, Фарр как раз знает. И о всей этой безумной земле, где живут и что-то делают такие разные и такие одинаковые люди. Кто мы на ней?.. Маленькие разноцветные букашки, которые страдают и терзаются… с точки зрения Вселенной — преходящими мелочами.

И каждый имеет на то право.

И каждый…

— Тиль, не спишь? — ворвался в мои размышления голос Кастеллета.

Это у него уже начинало входить в привычку.

— Думаю.

— Думаешь?..

— Да, знаешь — люди порой этим занимаются, — внезапно вспылила я, поворачиваясь на бок, чтобы недовольно посмотреть в его бесстыдную рожу.

Зря, вообще-то, и незаслуженно. По крайней мере, в данный момент. Сама не ожидала.

Может, я надеялась, что однажды мы тоже вот так… будем не знать, как счастливы. Но это невозможно — и ты это знаешь давно. Так что нечего яриться.

— Не будь злюкой. Тиль… — причина моих бед заложила руки за голову и вперила взгляд в свод шатра, будто это было звездное небо, — ты любила когда-нибудь?

Я задохнулась. Что?..

— Да! — с готовностью откликнулись мотыльки. — Конечно!

Я ударила кулаком о шкуры и села. Замахнулась рукой на эти летающие белые клубки, отражающие с легкостью лунный свет, просачивающийся сквозь вход шатра, будто огромные неповоротливые светлячки. Они так стайкой наружу и выпорхнули, сделалось почти темно.

Но ненадолго: Алиса сонно вытаращилась на меня и замерцала не хуже любого кристалла. От мерчевильского украшения пошли блики по стенкам шатра; я нахмурилась, и край маски уже привычно впился в лоб.

— Если уж на то пошло — а ты любил, Кастеллет?

Он, кажется, удивился. Даже повернулся и приподнялся на локте. Отблески Алисиного сияния отразились от его небритого пару дней и… накуксившегося лица.

— Я ведь тебе говорил! Ты забыла⁈

Дурак. Идиот. И еще имеет наглость спрашивать… Пожаловаться у него настроение, значит. А я что — деревяшка? Друид и дерево — не одно и то же, даже если наполовину.

— Ты никогда не любил Ро, — отрезала я жестко. — Если бы любил, не травил бы. Не обманывай себя.

— Я… ради ее же безопасности…

— И ради ее безопасности шантажировал того и тем, кого она любит⁈ Знаешь, что значит любить? «Любить — это когда ее улыбка значит все на свете» — а ты что?

Если следовать Вайдовскому принципу, я не люблю Кастеллета. Потому что такие разговоры к улыбкам не ведут. Что ж,