Волки - Larka

— Говорят, мы по сравнению с ними что вы по сравнению со мной. А тот Сноухэд, откуда вы родом, на самом деле был одним из тех, прежних и самых первых.

Представив себе эдакую ходячую заснеженную гору, Ларс вовсе не малость содрогнулся. Бросил взгляд на ла Торвальдину, сияющую не хуже раскалённой в горне заготовки, а сейчас лишь поворачивающую над огромным костром аппетитно шкварчащую тушу, и лишь молча сглотнул. Да уж, были человечища в то время!

Немало интересного поведал степенно рассказывающий великан, и в другое время Денер многое отдал бы за то, чтобы слушать и слушать ещё. Но усталость, тепло и упокоившийся в животе более чем сытный ужин постепенно осоловели его взгляд, обволокли восприятие мягким неощутимым ничто. И последнее, что он помнил — сияющая даже на фоне костра женская фигура, которая приблизилась и беззаботно залезла ему под бочок. Оказалась она привычно-мягкой и даже чуть прохладной. Покопошилась по своей милой непоседливости, устраиваясь поудобнее на краешке огромной, с ухмылкой предоставленной великаном меховой безрукавки — а потом их и угомонившихся не совсем чтобы рядом Ларса со своей подругой обернул нежный и какой-то уютный сон…

Этим утром Ивица проснулась от того, что родной голос шепнул в ухо — вставать рановато, но он хочет показать ей что-то особенное. Такое, что бывает раз в году — да и то, не каждый год. Оттого волшебница, уютно свернувшаяся калачиком под двумя меховыми плащами, даже не стала ворчать спросонок. Понежилась немного, спиной впитывая тепло от тела своего лорда, а лицом — от двух особым образом сложенных в кострище брёвен, что всю ночь тихонько горели с одного конца, излучая столь необходимый стылой ночью жар.

И всё же кончик носа озяб, и едва Ивица о том обмолвилась, как две тёплые губы тут же ласково чмокнули, спрятали меж собой очаровательную курносинку — и согрели. У-у, злыдень здоровый, даже мороз тебе нипочём…

Но лорд уже нёс рыжую и немного ворчливую спросонья красавицу куда-то вбок и ловко взбирался со своей ношей по такой круче, что Ивица шустро захлопнула ротик и только таращилась с испугом по сторонам. А уж посмотреть вниз, в кажущуюся столь надёжной и уютной лощину, где неярко светился костёр, было бы и вовсе беспримерным подвигом.

— Глаза закрой, прелесть моя, — и волшебница охотно подчинилась.

Вскоре ло Эрик остановился. Сделал несколько шагов, поставил её на ноги. Повозился, сворачивая прихваченный с собой плащ, постелил на валун.

— Садись вот тут… так. А теперь прислушайся. Не только ушками, малышка — не только. Открой свою душу, совесть или что там у вас, ведьм, вместо сердца, — шёпот молодого лорда чуть шевелил волосы у виска. — Только не спеши… да, и магическое восприятие открой или как там оно называется…

Рука лорда деликатно скользнула в ворот куртки и осторожно сняла с волшебницы амулет. Да, наверное и впрямь драконья магия тут помешает… и волшебница ничуть не возразила. Ну, разве что чуть — против деликатности и скромности движения ладони…

Мир Даэлара обрушился на неё чистой и ясной волной, войдя в неё весь — и сразу. Впитал её в себя, или же просто сам растворился в ней, да и не в том суть. Такого единения молодая волшебница не ощущала никогда — ни до, ни после.

Так и не открывшая глаз Ивица не удержалась от восхищённого вздоха. Как же это прекрасно…

Утро выяснилось абсолютно безветренным — ну вот даже ни на столечко. Мороз не только не мешал, но даже и совсем не чувствовался. Равно как не казался чужим и ненужным сейчас лёгкий шёпот ло Эрика, ведущего малышку и знакомящего её со всеми богатствами мира.

Прислушайся кверху, радость моя… да, у нас это так и называют — шёпот звёзд. На самом деле это тысячи снежинок рождаются в вышине, там, где никогда не бывает ни облаков, ни птиц. Самый чистый снег, и только он круглый год не тает на вершинах наших гор… А вон там, куда так и поворачивается твоё прелестное ушко, там ветер тянет через Орлиный перевал тучи. Слышишь, как он завывает от натуги — тучи налиты водой, тяжёлые, посланец богов притащил их от самого моря. Царапают они своё мохнатое брюхо о камни, покрывая их седой влагой… А вон то… нет, то не шакалы воют. То плачет упрятанная в скалу дочь короля гоблинов, осмелившаяся возлюбить не того, кого приказал ей отец, и за то навеки заключённая в камень. Мы с тобой когда-нибудь сходим туда… А вон то мерцающее дуновение…

Мир постепенно открывался перед зачарованной волшебницей, становясь близким и понятным, и оттого всё менее и менее пугающим. И маленькая Ивица вдруг ощутила себя не гостьей — частью целого.

— А вот теперь открой глазки, лапочка моя рыжеволосая. И смотри.

Ивица едва не упала со своего места, и ей пришлось чуть крепче вцепиться в ласково обнимающие её руки. Небо… не бывает такого цвета. Глубокое, сине-фиолетовое и настолько бездонное, что у волшебницы на миг закружилась голова от ощущения падения в усеянную яркими и колючими огнями бездну. Ох…

С вершины небольшой горы вокруг виднелись горбатые макушки исполинских, застывших навеки каменных волн. Видно было настолько далеко, что маленькая девочка во взрослой волшебнице едва не задохнулась от изумления. Казалось, стоит только напрячь глаза, и увидишь в проёме меж гор и серо-стальное море. А где-то там, где уснувшие скалы уступали своё место зелёным и отчего-то голубоватым лесам, где-то там далеко находилась когда-то родная деревня. И всё это рядом.

И если расправить крылья и подняться повыше…

— Не улетай, ты ещё не готова стать птицей, голубка моя, — объятия лорда держали ласково, но цепко. И его голос вернул Ивицу на грешную землю. Хоть и с неохотой, она сдержала свой порыв. Это надо же — ещё миг-другой, и полетела бы. Уже почти поняла как…

Но сильнее всего поражала находящаяся впереди, словно парящая в вышине гигантская снеговая вершина. Основание горы тонуло в тёмной синеве. Горделиво высясь над недомерками, она, казалась, подпирала само небо блистающей, слегка иззубренной макушкой.

— А вон то и есть Сноухэд, солнце моё.

Заглянув в округлившиеся от смеси изумления и восторга тёмные глаза волшебницы, ло Эрик легко и необидно засмеялся.

— Нет, малышка, мы живём не там. У подножия есть хорошая долина. А наверх поднимаются только лорды. Последним там был мой отец. Мой старший брат испросил бы там на лордство благословления богов, если бы не война. Если судьбе будет угодно, мне придётся залезть на ту верхотуру. Оттого-то все короли не жаловали и не жалуют Хайленд — не они выбирают, кому там быть хозяевами. А небеса… или сами боги.

Восходящее где-то справа-сзади светило уже украло в той стороне густую фиолетовую окраску неба, пригасило нестерпимо яркие искры звёзд. И вот наконец, Сноухэд первым осветился — да так, что серебряные искры резанули взор, обжигая, казалось, не только глаза, но и само сердце.