Евангелист Иван Онищенко - Юлия Крюденер

- А скажите, Онищенко, - задал вопрос всегда молчавший человек с худым, жестким и умным лицом. - Вы говорили о вере и знании. Растолкуйте мне, что же такое вера и, в частности, христианская вера?

- Вера есть способность человека видеть невидимое. Писание говорит: "Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом". Христианская вера - нечто особенное. Это личная связь с живым, вечным Богом. Христианская вера - это не только знания о Боге. Можно знать соседа, знать всех людей на улице и не иметь с ними никакой связи. В подобном положении находятся миллионы христиан. Для них Христос - хороший знакомый, к которому они обращаются, когда окажутся а большой нужде. Веру увидеть нельзя, но можно видеть плоды веры, плоды принятого верой Духа Святого. Дары Духа Святого люди подделывают, а вот плоды жизни подделать нельзя. Вера ничего общего не имеет с человеческими понятиями.

Книжники и фарисеи времен Христа были знатоками Писания, а веры не имели, и плоды их жизни были горькими. Христос назвал их раскрашенными гробами, внутри полными костей. Откуда появилась вера? Писание отвечает: "Вера от слышания, а слышание от слова Божия". В заключении скажу, что символом христианства является: один Бог, одна вера, одно крещение. В наше время идут споры не из-за веры, а из-за различных вероисповеданий, вероучений. Какое из них правильное? То, которое ближе к Писанию, которое имеет хорошие плоды. "По плодам их узнаете их", - говорит Христос о Своих последователях.

После этого ответа спрашивающий ничего не сказал и по его лицу нельзя было определить, удовлетворил ли его ответ или нет.

Наступил вечер. После вечернего кипятка и поверки все стали готовиться ко сну и уже сами, без Онищенко и не ожидая учителя пения, стоя на ногах, запели молитву "Отче наш". Высокий подъем души, успокоение, решение всех вопросов было в духе этой молитвы. Не все могли сказать, что они верят, что они в чем-то убеждены, что они теперь знают что-то определенное, но все знали: в этой молитве решение всех болей, чаяний, надежд.

Глава 7. Допрос

Два месяца евангелист Иван Онищенко находился в сороковой камере, два месяца он завоевывал сердца пятидесяти политических заключенных. Два месяца за ним наблюдала администрация тюрьмы, а духовенство города наводило точные справки о деятельности преступника по местам, где он жил, ходил, где нес Слово Божье.

Из Ряснополья, Комиссаровки, из Основы и Рорбаха приходили сведения и правдивые, и лживые, хорошие, успокаивающие отзывы и осуждающие, поднимающие тревогу. Но одно было определенно: для духовенства это была большая серьезная угроза потери его авторитета, его властвования над душами народа. Количество штундистов все росло, православные церкви все пустели, в тюрьмы поступало все больше евангелистов, штундистов и их последователей.

Влияние Онищенко в тюрьме тоже серьезно взбудоражило начальство и духовенство. По камерам всей тюрьмы стали петь "Отче наш". Имя Онищенко просачивалось, казалось, через стены тюрьмы и проникало даже в одиночные камеры, что потребовало ввод в тюрьму священников и другие крутые меры. А пока определили: вызвать евангелиста на допрос, сделать ему соответствующее внушение и изолировать от арестантов, остановить разлагающее влияние принятой веры.

Рано утром, сразу после получения хлеба, в камеру вошел надзиратель и громко сказал:

- Онищенко!

- Иван Федорович, - отозвался вызываемый по принятой в тюрьме форме.

- На допрос.

Провожаемый теплыми взглядами и пожеланиями, Иван вышел из камеры. У спуска с лестницы его приняли два стражника с саблями, вывели его из корпуса, провели через знакомый уже двор и ввели в огромное здание у выхода из тюрьмы. В комнате, где ему снимали кандалы, их снова одели ему, одели и наручники и, велев не смотреть по сторонам, провели в большую комнату. Там его ждали. За столом, на котором лежали крест и Евангелие в посеребряном переплете, сидел священник в рясе, с крестом на груди и пристав в эполетах и с саблей на боку. У стены сбоку на креслах сидели четыре священника из синода и на стульях - двое понятых в гражданской одежде. Онищенко велели стать посреди комнаты. Приведшие его стражники стали у двери, обнажив сабли наголо. Так допрашивали преступников, совершивших преступления особой государственной важности.

Поднялся священник и сказал:

- Как перед Богом ты должен говорить правду. Поцелуй святой крест и поклянись над Евангелием.

Иван посмотрел на священника, на пристава и, отчетливо отвечая, сказал:

- Христос сказал: "А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно Престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ...но да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого".

Священник топнул ногой и, дрожа от гнева, прерывисто вышел из-за стола.

- Нехрист ты поганный! Так, по-твоему, святое распятие и Евангелие от лукавого?

- Ты говоришь, - спокойно ответил Иван.

Тогда поднялся пристав и, следуя форме, спросил:

- Фамилия, имя, отчество?

- Онищенко Иван Федорович.

- Место рождения?

- Село Основа.

- Год рождения?

- 1830.

Поднялся первый член синода, одетый в полугражданскую одежду из темного сукна, и стал спрашивать Онищенко:

- Скажи, кто тебя совратил к тому, чтобы оставить истинную православную веру, оставить святую вселенскую церковь и поклоняться... пустому месту?

Иван ответил:

- Христос сказал, что наступило время, когда истинные поклонники будут поклоняться ни в Иерусалимском в храме или где-либо в определенном месте, а в духе и истине. Таковых поклонников ищет себе Бог. И это мне