Зенит - Кристина Артюшкина

– Ты трахался с ней? – холодным тоном спросила я.

Не знаю, зачем я спросила это. Не знаю, что это даёт мне. Все и без этого понятно. Мне нужно было услышать это ещё раз. Услышать, чтобы боль отрезвила меня.

– Да, – виновато опустил он голову.

– Сколько раз?

– Больше одного.

– Сколько? – сердито процедила я сквозь зубы.

– Кристина, это ничего не значит. Я люблю тебя, просто природа…

– Сколько? – уже яростно выкрикнула я, устав от его попыток уйти от ответа.

– Много раз. Я не считал.

– Давно… это… началось? – сдерживая обиду и слезы спросила я.

Молчание. Он потупил взгляд и опустил голову.

Что я могла ответить? Ничего. Я даже до конца не осознавала зачем мне это знать. Не понимала почему после этого на моих губах всплыла улыбка и мне захотелось смеяться. Просто захотелось хохотать как сумасшедшая. Его ответ ничего не прояснил. Мне не стало от него теплее, не стало… холоднее мне все-таки стало.

– Прошу, не уходи никуда на ночь глядя. Дай мне шанс. – Взмолился он.

– Нет, я не хочу тебя видеть.

– Я сам уйду, только не уходи никуда ночью. Останься, пожалуйста.

– Оставь меня.

– Ты остаёшься? – его мокрые глаза сверкнули надеждой.

– Я не хочу тебя видеть. Оставь меня одну.

Елизар подошёл к двери. Он не сводил с меня глаз, будто ожидая, что я кинусь ему в объятия и попрошу остаться. Он был жалок. Его шаги были медленными. Он надеялся, что я верну его, остановлю. Он не знал меня. Оказывается, совсем не знал меня. Я была непреклонна. Дождалась, когда он выйдет и заперла дверь изнутри.

Я действительно не могла вернуться к бабушке в слезах, представляя собой жалкое зрелище посреди ночи. Они должно быть уже и спать легли. Поеду, как и обещала завтра утром, подготовлю довольную мину, избавлюсь от слез. Никто не должен знать, как меня предали. Никто в этом гребенном мире не должен знать, как подло меня обманули и предали. А ведь Елизар знал, я часто ему говорила, как для меня важны доверие и правда. Но плевать он хотел на это, думая только своей природой. Я не готова для секса – можно запросто найти другую, которая готова двадцать четыре на семь. Кроме того, он сам сказал, что это было не единожды.

Чувствуя очередную волну, накатывающую на меня, я легла на край кровати, укуталась в одеяло с головой и свернулась в позе эмбриона на самом её краю, стараясь не касаться той стороны, где лежал он.

В мою голову долго не приходили более-менее складные мысли. Долгое время я лежала и смотрела в пустоту. Казалось, что буря моих эмоций бушует где-то рядом со мной, но не во мне. Ураган, кричащий фразу «он меня обманул», был в этой комнате и набирал силу, давая мне передышку в виде пустоты.

Я была пуста. Мне всегда почему-то казалось, что в подобной ситуации люди бросают все что попадётся под руку, рвут и мечут, бегают по стенам и потолку в конце концов, но я же была пуста. Просто сверлила взглядом одну точку на стене и ничего не чувствовала. Ураган не возвращался ко мне. Я смутно чувствовала его где-то рядом, но не в себе. В мою голову осторожно прокрадывались какие-то глупые мысли о фильме, погоде, школе, комиксах, которые одолжил Слава. Мозг будто пытался блокировать все то, что произошло. Он будто хотел отгородить меня от этой тьмы и негатива, что обрушились на меня.

Но, как говорится, от любви до ненависти один шаг. Воспоминания, связанные с Елизаром, стали покрываться плесенью и гнить. Словно яблоки они стали исчезать под черными пятнами серебристой плесени и иссыхали. Будто в стакан с чистой водой падает капля чёрной краски, медленно окрашивая её в чёрный цвет. Память стала искажать все, уничтожая и извращая все то, что некогда для меня было важным.

Тело все ещё бьёт дрожь, словно я простояла час на морозе, напомина, что во мне все ещё бьётся жизнь. Понятия не имею сколько я пролежала так, смотря в одну точку, время для меня перестало существовать. Я стала пустой оболочкой – телом – душа которого по щелчку пальцев испарилась.

Мозг стал непринуждённо накладывать на сообщения Елизара присутствие той незнакомки, что оказывается все это время существовала бок о бок со мной. Его губы уже не были только моими, а руки ласкали не только меня. Он уже не был моим. Не отвечал на мои сообщения, потому что был в душе – был с той; поздно лёг спать, поэтому был в сети до глубокой ночи – переписывался с ней или занимался с ней сексом; сидел в телефоне при мне – договаривался с ней встретиться на выходных. Всюду был один только обман, всюду было то, что он скрывал от меня, зная, как для меня важна честность. Смотрел мне в глаза и говорил, что любит, а сам в это время был с другой, которая присылает ему баклажаны и персики. Какая мерзость, тянет выблевать все эти воспоминания из себя. Хочется опустошить себя морально и физически, только бы эта зараза, запустившая в мой чистый мир свои грязные липкие щупальца, вышла из меня. Сказка, которую я себе придумала, была лишь иллюзией, запотевшим стеклом, по которому стоило провести рукой и вся горькая правда вышла наружу.

Больнее всего предают близкие люди, никому из врагов не под силу причинить такую боль. Я наивно доверилась ему, готовая пожертвовать собой, а он обманывал меня, втоптал все мои принципы в грязь и наплевал на них.

Как же обидно и больно. А ещё стыдно, что я могла так ошибаться в человеке. Я, та что всегда держала ухо востро, вдруг будто воды в рот набрала и тупо кивала всему, что он мне говорил и верила. Ещё недавно я думала о том, как готова броситься на того белого волка и разорвать его в клочья ради Елизара, сейчас же разочаровалась в себе. Да, я разочаровалась не только в нем, но и в себе. Он хоть и обманул меня, но это я была слепа и даже не пыталась представить, что он может предать меня. Как может предать человек, с которым ты провела все лето, деля с ним свои самые сокровенные и чистые места этих лугов и полей? Стоило ему только уехать отсюда в конце лета, как все обесценилось. Грош цена его чувствам. Все начиналось так красиво. Я не в каком-нибудь красивом подростковом