Коварный искуситель - Моника Маккарти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зрелище было впечатляющим: покинув замок, кавалькада направилась по дороге, ведущей в деревню, где уже выстроились обитатели поглазеть, как проезжает важный лорд. Ехали медленно, давая деревенским возможность рассмотреть всех получше, а когда достигли деревни, и вовсе пришлось остановиться, поскольку дам начали окружать самые рьяные торговцы.
Лахлан покачал головой. Чертовы англичане и их любовь к показухе! Куда бы ни направились, путь занимает у них целую вечность. Он бы с ума сошел, случись ему плестись со скоростью улитки. Потому-то он и предпочитал работать в одиночку, чтобы иметь возможность передвигаться быстро. Впрочем, не всегда было так. Очень не хотелось это признавать, но, похоже, он привык действовать вместе с другими бойцами из Шотландской гвардии: или в составе маленького отряда, как сейчас, или вместе со всеми, как в недавней битве против Джона Макдугалла, лорда Лорна, на перевале Брандер.
Было чертовски приятно видеть поверженного мучителя, который несколько месяцев держал его в яме. Неважно, что Джулиана обманула и его тоже. Было бы гораздо приятнее, конечно, видеть его мертвым, но Лахлану пришлось подчиниться требованию Налетчика сохранить поверженному врагу жизнь.
Похоже, Шотландская гвардия мало-помалу приучила его к дисциплине. Сам того не ожидая, за прошедшие годы он привык, пусть и скрепя сердце, уважать своих товарищей по гвардии. Если бы не приходилось подчиняться Маклауду, он мог бы даже пожалеть, что уходит, но оговоренный срок службы подошел к концу. И как только получит причитающееся ему жалованье, он пойдет своим путем. Торчать тут дальше причин не было. Ему не платят за то, чтобы он довел войну до конца. Корона была на голове Брюса – по крайней мере, севернее реки Тай. Битва с англичанами неизбежна, но это не его битва: он вне политики. Но Брюс сумел его заинтересовать: всем бедам вопреки, организовал триумфальное возвращение. До победы, конечно, пока далеко, но шансы-то у него были.
Отряд Деспенсера застрял в деревне, и Лахлан уже собирался опять перенести внимание на замок, когда ветерок подхватил вуаль одной из дам, и она взлетела за ее спиной, точно кроваво-красное знамя.
По спине прошел холодок.
Было что-то знакомое в ее профиле, да и этот наклон головы, когда она выслушивала торговца, который поднес к ее волосам пригоршню атласных лент, ему был знаком…
Он ахнул. Боже правый, это же Джоан! Он видел девушку только однажды, больше двух лет назад, но тогда она была совсем ребенком, а теперь выглядела настолько старше своих четырнадцати, что он ее не узнал и чуть не упустил.
Он ни на минуту не задумался, отчего она уезжает с Деспенсером; имело значение лишь то, что ее нет в замке. Он подъехал настолько близко, насколько было возможно, чтобы его не засекли. Лучшая возможность передать девушке записку от матери – это пока она беседует с торговцем. Лахлан оглянулся по сторонам. Придумать бы, как их отвлечь…
Тут он заметил неподалеку палатку, где к телеге фермера была привязана свинья. То, что нужно. Он отвяжет свинью и сделает вид, что гонится за ней, направляя животное в сторону Джоан.
Он взглянул в ее сторону. Черт, надо торопиться. Деспенсеру явно надоело ждать, и, развернув коня, он направился к дамам, чтобы поторопить их.
Прикидывая, как сподручнее все сделать, Лахлан внимательно разглядывал тех, кто окружал Джоан, и только собрался было отвязать свинью, как заметил, что сквозь толпу быстро пробираются двое.
Кровь застыла в жилах, он грязно выругался, отказываясь верить собственным глазам. Но ошибки не было.
Он стиснул кулаки. Кровь Христова! Он убьет их обоих.
Забыв о свинье, Лахлан бросился вперед, расталкивая толпу: нужно отсечь их прежде, чем случится несчастье!
Но он не успел.
Глава 13
Белла не находила себе места от тревоги. В замке ли Джоан? Все ли у нее хорошо? Сумеет ли Лахлан ее найти? Что, если его схватят?
И даже после его отъезда она не сводила с величественной крепости настороженного взгляда, как будто та могла ответить на ее вопросы. Жаль, нельзя было подобраться поближе! Со своего места на холме она могла различить фигуры, но не лица.
Склон холма мешал видеть деревню, поэтому ей пришлось дожидаться, когда Лахлан подойдет к воротам. Она была уверена, что узнает его даже в этом море кожаных акетонов и бурых шерстяных плащей, однако прошло часа полтора, но он так и не появился. И Белла забеспокоилась: неужели проглядела? Или, может…
Нет, невозможно, чтобы он снова ей солгал, только не в этом. Но что, если он согласился поехать для того, чтобы помочь Мэри, а не ее дочери?
Вид стражи у ворот напомнил Белле об опасности. Ей не следовало уговаривать его так рисковать, но разве у нее был выход, если только Лахлан мог связать ее с дочерью?
Боже правый, она сходила с ума от тревоги и не могла мыслить здраво. Ее взгляд переметнулся на двор замка, где большой отряд путников производил последние приготовления к отъезду.
Где же он? Что, если Джоан среди отъезжающих? Лахлан был прав: Джоан могла находиться где угодно. Кроме того, Белла не видела среди путешественников ни одного знакомого, как не видела и знакомых гербов на рыцарях.
Ее взгляд, прикованный к толпе, вдруг замер: во дворе появились нарядно одетые дамы, – и на одной из них было темно-красное платье с алой вуалью. Ощутив странный холодок в позвоночнике, она ахнула, сердце ее замерло, желудок ухнул куда-то вниз. Колени подогнулись, и ей пришлось схватиться за ближайшее дерево, чтобы не упасть.
Джоан полюбила красный цвет с тех пор, как отец заметил, насколько ей, юной девушке, он идет. Этот смелый цвет выгодно подчеркивал ее темные волосы, светлую кожу и алые губы.
Это Джоан. Она знала, что это Джоан, и дочь ее покидает замок. Вот она села на
