Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Император Аральтес I Византийский. Хорошо звучит. Сам Снорри подтвердил: «Некоторые варяги, служившие наемниками в Константинополе, привезли на Север историю о том, что, по словам знающих людей, императрица Зоя сама хотела выйти замуж за Харальда».
Однако все-таки возможно, даже, скорее, вероятно, что Зоя была с Харальдом нечестна. Византийские императоры часто брали в жены дочерей иностранных королей по политическим причинам, но такие императрицы всегда были у них в подчинении. Муж Зои будет руководить верховной властью в империи. И она должна была понимать, что ее сенаторы, патриции и генералы никогда не примут иностранного наемника на троне, особенно варяга и уж тем более родственника Великого князя Ярослава Киевского. В 988 году император Василий II Болгаробойца пригласил шесть тысяч варягов в ряды своей личной армии, но варяжский император, заключив союзный договор, вполне мог пригласить на службу всю киевскую армию. Как воспримет это остальная часть армии – греки и другие иностранные наемники? Станет ли из-за этого Киевская империя частью Византийской или наоборот? Или это спровоцирует гражданскую войну по всей империи? Зое как старшей императрице пришлось рассмотреть на роль мужа других кандидатов, византийцев.
Харальд воспринял эту новость достаточно нейтрально. Помните, что в 969 году, когда императора Никифора II Фоку заколол во сне его племянник Иоанн I Цимисхий, варяги провозгласили убийцу императором. Харальд в тот момент был от трона на расстоянии взмаха меча. Но он не воспользовался моментом, чтобы совершить переворот там и тогда. И это свидетельствует не о том, что он смирился со своей судьбой или что он заранее исключал возможность предательства. Его выдержка показывает, что он осознавал: Византия не примет иностранного узурпатора. Он предвидел кровавую бойню, которая могла бы последовать, и поэтому решил повременить. Харальд был не из тех, кто терпит оскорбления, но и убийцей императрицы не стал бы.
Тем не менее он затаил обиду и ждал времени нанести ответный удар.
Позже императрица провела очень любопытную череду встреч с кандидатами на роль императора, супруга императрицы и правителя. Число претендентов было невелико. И все они носили имя Константин.
Первый, Константин Далассен (из Далассы, современный Талас в Восточной Турции), был дуком Антиохии, и первоначально отец Зои, Константин VIII, выбрал его ей в мужья. Но в то время он оказался слишком высокомерным и неуправляемым, поэтому ему предпочли более уступчивого Романа, чья неудачная военная операция 1030 года в Армении, как говорят, провалилась во многом из-за неумелого командования Далассена. Прошедшие годы не смягчили характер Константина, он, вероятно, был лет на десять старше Зои. На приеме у императрицы он продемонстрировал отсутствие такта, нежелание идти на компромисс в своих представлениях о том, как необходимо управлять империей, и недостаточное почтение к императрице. И она отправила его обратно в Анатолию.
Второй, катепано Константин Атриклиний (атриклиний – должность с обязанностями по организации и обеспечению соблюдения званий и титулов при дворе), по слухам, был любовником Зои, когда она была замужем за Романом и до Михаила IV, который по этой причине изгнал его из столицы. Этот Константин, отличавшийся красивой внешностью и властными манерами, принял предложение Зои, несмотря на то что был женат. Увы, он умер, не успев развестись с женой и занять трон. (Скилица говорит, что жена отравила его, не желая терять.)
Третий Константин, названный Мономах (из древнего рода аристократов Мономахов, «тот, кто сражается один»), в молодости был чемпионом по пятиборью и, по слухам, также был любовником Зои. Михаил IV тоже изгнал его, в Митилену на острове Лесбос в Эгейском море, недалеко от анатолийского побережья. Он был дважды женат, второй раз на племяннице Романа III, и дважды овдовел. Весной 1042 года Зоя вспомнила о нем, хотя до этого не видела семь лет. В то время он был судьей в Греции. Константин был примерно на пятнадцать лет старше Харальда и на двадцать пять лет моложе Зои и, несмотря на благородное происхождение, занимал невысокий пост среди чиновников; у него совсем не было военного опыта и специальной подготовки для управления империей. С точки зрения Харальда, он был идеальным кандидатом, которым можно было бы манипулировать или убить его – в зависимости от обстоятельств.
Пселл особо подчеркнул, что Харальд давал советы в этом вопросе и что императрица ценила их даже выше, чем советы патрициев при дворе: «Она свободно обсуждала этот вопрос со своим личным телохранителем и придворными служащими и, увидев их единодушную поддержку [третьего] Константина в роли будущего императора, сообщила сенату о своих намерениях».
Зоя послала из опочивальни своего приближенного евнуха, Стефана Пергамена, чтобы тот предложил Константину одеяния из императорского пурпура и доставил его на дромоне в столицу. Весь город участвовал в зрелищном празднике, чтобы поприветствовать нового правителя. «Для него разбили императорскую палатку, – вспоминает Пселл, – окруженную императорскими стражами».
Харальд был главным императорским стражником, но его первое впечатление о новом императоре не сохранилось. О Константине говорили, что он был обаятельным и потрясающе красивым. В соборе Святой Софии сохранилась мозаика с его изображением, хотя единственное, что можно разглядеть из-под инкрустированной драгоценными камнями императорской мантии и короны, – это карие глаза и темную бороду с сединой. Для Пселла он стал любимым императором среди всех, кому тот служил: «Не было человека, более одаренного способностью завоевывать любовь своих подданных. От природы он был общительным и умел очень тонко и мастерски расположить к себе каждого. В нем не было притворного обаяния, а только искреннее желание обрести друзей, истинное стремление нравиться».
Если у Харальда и были какие-то опасения, что этот изнеженный светский карьерист способен вытеснить его из сердца Зои, то они быстро развеялись. Новый император прибыл не без «приданого». Когда его вторая жена умерла, Константин забрал к себе ее овдовевшую племянницу Марию Склераину. (Обе были
