Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

он остался безучастным. Он вместе с варягами оказал бы сопротивление всему городу подобно скифским евнухам Михаила, но если бы дело дошло до гражданской войны – скажем, между аристократическими «синими» и «зелеными» из простонародья, или между сторонниками Зои и Феодоры, – то их топоры снова решили бы исход дела. Как и в преторианской гвардии старого Рима, посредниками во власти стали варяги, сделавшие своего лидера Харальда фактическим королем. И единственное, что он мог посоветовать Зое, было принять притязания сестры. Харальд учитывал и ее недавний союз с тиранами Михаилом и Константином, да и его собственную защиту юной Порфирогениты (Багрянородной), с которой он всё еще официально был связан честью. В противном случае всё бы привело к войне. Страшной войне. К самой худшей из войн – гражданской.

«Их объявили соправительницами, – записал Атталиат, – это было знаменательное событие».

По императорскому приглашению Феодора торжественно пересекла площадь и вошла во дворец, где ее с распростертыми объятиями встретила Зоя. Со своей стороны, младшая сестра старательно подчеркивала более высокое положение старшей. Согласно установленной церемонии Зоя выступала в роли императора, а Феодора – в роли императрицы, сидя в тронном зале немного позади, пока их доверенные лица занимались бюрократическими вопросами и предотвращали любые возможные беспорядки. Пселл отметил: «Рядом с ними лежали жезлы [фасции, символ империи] и стояли меченосцы [спатариос] и стражники, вооруженные ромфеями [топорами, т. е. варяги]».

Императрицы не обладали ни хорошим образованием, ни особым желанием разбираться в тонкостях управления государством, поэтому являлись главами страны лишь номинально, позволяя своим министрам осуществлять непосредственное руководство. Такое положение дел императриц устраивало: в основном они занимались собственными делами, выступая как главы государства, только когда того требовал долг. После долгих лет безденежья в монастыре Феодора не раздумывая стала пользоваться императорской казной, в качестве вознаграждения за службу трону. В то же время Зоя погрузилась в работу, раздавала повышения и почести сенату и милости толпе. Вскоре сестры снова начали ссориться.

Ситуация стала слишком шаткой. В империи, где часто случались мятежи и восстания, какой-нибудь честолюбивый генерал или патриций неизбежно стремился встать на сторону одной из императриц. Именно так произошло и в этот раз. Правитель Кипра Теофилос Эротикос, назначенный пафлагонцами, решил разведать обстановку. Он подстроил налоговый бунт на своем острове, были убиты несколько императорских служащих, и Эротикос стал распускать слухи об открытом восстании. В подобной ситуации мужчины отказывались получать приказы от женщин. Требовался сильный император, чтобы усмирить бунтовщиков.

При данных обстоятельствах младшая Порфирогенита была готова разделить власть, но не постель. По словам Атталиата, «Феодора согласилась на брак Зои, но для себя она выбрала безбрачную жизнь, которой следовала с детства и до старости, до последнего дня».

По поводу Зои Аристакес писал: «После недолгого правления Цезаря львица рычала в своем логове в поисках партнера. Ее очень беспокоило, что никто из подданных не был достоин этой роли».

Все поддержали намерение найти императора и женить его на Зое. Но кто это будет? «Далее нам необходимо, – пишет Пселл, – начать поиски и отыскать человека с самой выдающейся родословной и самым большим состоянием, будь он из рядов сената или армии». Безусловно, такой человек уже был среди них. Харальд, благородный по крови и с собственным состоянием, уже тогда показывал, что способен править без жалости.

Восстание раскололо варягов. Те, кто был верен Харальду, теперь получили награды, а те, кто перешел на сторону Михаила, получили по заслугам. Они сражались, чтобы защитить своего императора, но они выступили против тех, кто принадлежал к пурпурной крови, олицетворению империи. Хуже того, они воевали против Харальда и, что самое страшное, проиграли. Будучи византийцем, их полководец Кекавмен подчинялся суду императриц, и те отпустили его безнаказанным. Но варяги по традиции наказывали нарушителей собственными силами (как и в случае с тем насильником во Фракисийской феме за несколько лет до этого). Харальд мог не иметь звания аколофоса – последним известным человеком, занимавшим этот пост, был Михаил V, – но если он и не возглавлял варягов формально, то руководил ими фактически. Он не терпел посягательства на свою власть и поэтому подал жестокий пример, приказав повесить предателей.

Вальгард из Воллура, исландец, ставший одним из придворных поэтов Харальда, сетовал: «Князь, ты приказал повесить половину воинов тут же; ты сделал так, что варягов осталось меньше». Оставшиеся в городе варяги (а их было не больше половины, ведь боевые отряды за его стенами не узнали бы о коротком восстании до его завершения) насчитывали десятки, или, возможно, сотни человек. Вспомните, что византийские висельники не просто затягивали удавку, а тащили за шею на вилообразную виселицу, чтобы убить медленным удушением. Толпы императорских гвардейцев, умирающих такой мучительной смертью, не могли оставить сомнений в том, кто в Константинополе был главным.

С поредевшими, но едиными в своей преданности рядами варягов за спиной Харальд теперь был силой, стоящей за византийским императорским троном, и всего в одном шаге от того, чтобы самому сесть на него. Впервые ни один император не стоял между ним и Зоей, так же как ни один человек не стоял между ней и императорской сокровищницей. Императрица никогда не стеснялась покупать любовь окружающих, и платила за нее дорого. Даже Пселл, презирая ее поведение, не преминул назвать Харальда в числе бенефициаров ее щедрости. «Жалованье солдатам и средства, предназначенные для армии, совершенно напрасно были перенаправлены на другие цели, – пишет он, – ими должны были воспользоваться кучка подхалимов и те, кто был назначен охранять императриц».

Харальд получал достойное вознаграждение за службу. Ему еще не было тридцати, но он уже достиг богатства и могущества: золотоволосый герой на пике своей карьеры, на самой вершине империи. Зое было около шестидесяти, она всё еще была красива, однако красива для своих лет. Если бы не деньги и власть, которые она могла предложить, ей вряд ли удалось бы заманить такого мужчину, как Харальд, в свою постель, не говоря уже о том, чтобы удержать его.

Тем не менее Зоя уже неоднократно возводила красивых молодых людей любого происхождения на императорский трон, и Харальд, очевидно, был в очереди следующим. Они, вероятно, вели интересные личные беседы. Это была грандиозная пара: он – королевских кровей, с военной хваткой и лидерскими качествами, она – императорского происхождения, опытная в