Книга о любви - Джона Лерер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 6
Жить дальше
Что светит, то должно гореть.
Виктор Франкл[571]
Потратить осмысленно – значит сохранить.
Роберт Фрост[572]
Виктор Франкл завершил обучение как специалист по психиатрии в Вене в начале 1930-х, когда теория Фрейда была на пике популярности. Франкл воспринял идеи этого великого мыслителя, в свете которых, как он напишет позже, “великие духовные творцы превращаются в невротиков или психопатов”[573]. Человеческий мозг использует энергию подсознательного и представляет собой всего лишь машину. Все, что ему требуется – это секс, немного сладкого и что-нибудь блестящее.
Позже Франкл отверг такой терапевтический подход как неэффективный. Четыре года он работал в “крыле самоубийц” венской психиатрической клиники, его пациентками были тысячи женщин на грани самоубийства. Именно в это время он усомнился в том, чему его учили[574]. Несмотря на все его усилия, пациенткам не становилось лучше, они по-прежнему хотели покончить с собой. Это заставило Франкла предположить, что принцип удовольствия не является краеугольным камнем человеческого бытия. В отчаянии этих женщин крылось нечто большее, чем извращенные подсознательные устремления.
Чего же им не хватало? Франкл пришел к выводу, что депрессия его пациенток вызвана недостатком смысла. Он намеренно сформулировал диагноз так расплывчато, поскольку знал, что универсального рецепта не существует – у каждого свой источник смысла в жизни. Для кого-то это человек, о котором можно заботиться, или стабильные отношения. Для кого-то – художественное самовыражение, вера или недописанный роман. Но смысл должен быть, ибо “цели тянут человека вперед, а внутренние побуждения – подталкивают”. Мы жаждем не радостей как таковых, считал Франкл, но того, что нас радует.
Вдохновленный этой идеей, Франкл начал разрабатывать собственное психоаналитическое учение, которое назвал логотерапией (от греческих слов “логос” – смысл и “терапия” – исцелять или возвращать целостность; т. е. логотерапия буквально означает “исцеление смыслом”). Как лечащий врач, Франкл видел свою цель не в том, чтобы избавить пациентов от страданий или тревог, а в том, чтобы помочь им отыскать в своей жизни место для смысла. Ведь как говорил Ницше, “тот, кто знает зачем жить, может вынести почти любое как”[575]. Франкл хотел помочь людям понять зачем.
Время для этого ему выпало самое неподходящее. В 1938 году, вскоре после того, как Франкл открыл свою логотерапевтическую клинику, нацисты аннексировали Австрию и вошли в Вену под аплодисменты австрийцев. Как и всех евреев, Франкла заставили взять второе имя (Исраэль) и носить на одежде желтую звезду Давида. Его уволили из престижной Штайнхоффской клиники и вынудили вести прием в крошечной квартирке, где он значился как “врач для евреев”.
Но даже в эти времена, когда над Европой сгущались тучи, жизнь продолжалась. Франкл по-прежнему работал с пациентами (теперь ему было разрешено лечить только евреев) и начал писать книгу о своем терапевтическом методе. Он полюбил медсестру по имени Тилли. Они поженились в 1941-м и стали последней еврейской парой в Вене, заключившей брак в стране под властью фашистов[576].
Несколько месяцев спустя Франкла с семьей выслали в концентрационный лагерь Терезиенштадт. Это было страшное место, где почти пятьдесят три тысячи “резидентов” теснились в бывшем гарнизонном городе, рассчитанном на четыре тысячи человек[577]. Чтобы не сидеть без дела, Франкл принимал пациентов в психиатрической клинике, помогая новоприбывшим, и читал бесплатные лекции обо всем, начиная с психологии альпинизма и заканчивая проблемой самоубийств в еврейских гетто. В одном из ранних черновиков Франкл пишет, что́ понял за время пребывания в Терезиенштадте: “Ничто на свете так не помогает преодолевать внешние трудности и внутренние проблемы, как осознание собственной миссии”[578]. Потому что смысл нацисты отнять у него не могли – он продолжал работать, продолжал писать, по-прежнему любил свою жену. Лишить его самого главного в жизни было не в их власти.
Но они продолжали отбирать, что могли. В октябре 1944-го Виктора и Тилли отправили в Освенцим. Едва они вышли из вагона для перевозки скота, лагерные охранники разлучили их, не дав времени попрощаться. Франклу велели раздеться догола и сдать одежду. Он уже привык к подобным унижениям, но не хотел отдавать пальто, потому что там был спрятан единственный экземпляр его рукописи. Франкл стал умолять оставить пальто. Поначалу охранник, казалось, сочувствовал ему. Но потом “на его лице появилась усмешка, сначала жалостливая, потом все более насмешливая, издевательская, оскорбительная, – вспоминал Франкл, – пока он не выплюнул всего одно слово – слово, постоянно присутствующее в словаре обитателей лагеря: «Дерьмо!»”[579]. На глазах у Франкла его книгу бросили в груду лохмотьев. Взамен ему выдали грязную униформу заключенного, которого только что отправили в газовую камеру.
Три дня спустя Франкла и других заключенных снова погрузили на поезд и повезли в Кауферинг-3, лагерь, входивший в систему Дахау. Поскольку Франкл был относительно здоров по сравнению с другими узниками, его назначили на самые тяжелые работы – рыть туннели. Как-то ночью эсэсовцы особенно взбесились и принялись орать на заключенных и избивать их прикладами. Франкл хотел покончить с собой – достаточно было заступить за черту, и его застрелили бы. Но одна простая мысль остановила его:
В первый раз в жизни я увидел истину, воспетую в стихах стольких поэтов и провозглашенную как конечная мудрость столькими мыслителями: любовь – это конечная и высшая цель, к которой может стремиться человек. И тогда я осознал величайший из секретов, которыми могут поделиться поэзия, мысль и вера: спасение человека происходит через любовь и в любви. Я понял, что человек, у которого ничего не осталось на этом свете, все еще может познать блаженство, хотя бы только на короткое мгновение, в мысленном общении со своими любимыми[580].
Звучит сентиментально и неразумно, но суть этой мысли не в словах. Это всего лишь клише, которое позволило человеку выжить в самых страшных обстоятельствах. Потому-то Франкл не пересек черту. Он остался жив.
