Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

— А ты не хочешь взять инициативу в свои руки и сделать первый шаг? — вдруг спросил Майк, остановившись на светофоре. — Найди своего отца сама.

— Зачем? Я вообще не хочу его видеть.

— Я понимаю, но ведь вам в любом случае придется встретиться. Так не лучше ли самой решить, как, когда и где это произойдет? Я называю это тактикой действия на опережение.

Мы шли по набережной в сторону гостиницы «Торни». В зале «Ностури» проходил какой-то концерт, на ступеньках сидели парни в толстовках и дымили сигаретами. Из открытых дверей доносились звуки «тяжелой» музыки. Может, рассказать Майку про Давида? Очень хотелось поделиться, но здравый смысл советовал держать язык за зубами. Чем меньше народу знает о тайне, тем лучше. Кажется, это соответствовало философии самого Майка.

Повернув на перекрестке, мы направились на север, а затем на восток в сторону Бульвара. И тут я увидела, что навстречу бежит Транков в белом спортивном костюме, еще не забрызганном грязью. Я выразительно взглянула на него, пытаясь дать понять, чтобы бежал своей дорогой, не здороваясь, но он не понял или не захотел понять и остановился. В синих глазах полыхала ярость. Сначала я подумала, что он злится, увидев меня с другим мужчиной, но тут он произнес:

— Угадай, кого Гезолиан собирается пригласить на свадьбу? Паскевича! Список гостей, который он передал Юлии, лежит у Уско в кабинете.

Юрий говорил по-английски, на финском языке он объяснялся не очень хорошо. Майк и не шелохнулся, но я знала, что он запоминает каждое слово.

— Странно. Я и не знала, что они друзья. Майк, это Юрий Транков, художник. Майк Вирту — основатель Академии частной охраны.

Мужчины пожали друг другу руки, и Юрий побежал дальше.

— Кто такой Паскевич? — через несколько шагов спросил Майк. — И почему этот молодой художник вдруг так занервничал, узнав о его визите?

— Его отец. Они не слишком ладят.

Я не добавила, что, если Паскевич и в самом деле приедет, мне тоже мало не покажется. Оба раза я представала перед ним замаскированной, но все же существовал риск, что он меня узнает.

Мы подошли к двери моего подъезда.

— Я живу здесь. Думаю, ты без проблем дойдешь до гостиницы, здесь всего пара кварталов.

— Значит, ты все-таки доверяешь мне, раз не побоялась показать, где живешь, — улыбнулся Майк.

— А ты мне, раз уверен, что я показала правильную дверь, — улыбнулась я в ответ. — Но я и в самом деле здесь живу. Извини, не могу пригласить зайти, не хочу беспокоить своего работодателя.

— Ты, пожалуйста, не пропадай. — Майк улыбнулся еще шире. — Пиши письма и не забывай: я умею читать между строк.

И, не дожидаясь ответа, повернулся и пошел. Наверное, понял, что мне нечего сказать.

Под сводами празднично украшенного зала прозвучали последние звуки песни, славящей лето. Возле меня с важным видом сидела Ваномо, получившая награду как одна из трех лучших учениц класса. На ней было нежно-голубое платье, купленное в Хельсинки, пряжки белых туфелек украшали такие же цветы.

Мне было сложно вырваться сюда даже на сутки. По мере приближения свадьбы Юлия все чаще получала злобные письма, раздавались телефонные звонки с угрозами. Письма были подписаны разными именами, но, скорее всего, отправителем была сестра ее первого мужа. У этой женщины не было ни средств, ни возможности приехать в Финляндию, но все же Сюрьянен требовал, чтобы Юлия ни на минуту не оставалась одна. Думая над вопросом обеспечения безопасности свадьбы, я обратилась в том числе и к своему старому знакомому Пете Вестерину, с которым была знакома еще по работе в аэропорту Вантаа. Его же я попросила заменить меня на время поездки к сестре. Пете занимался борьбой в тяжелом весе, и его накачанный торс произвел такое сильное впечатление на Юлию, что я даже задумалась, кого из них следовало бы защищать. Зато я получила долгожданный выходной! Юрий одолжил мне свой «ягуар» и, как я поняла по его взгляду, ожидал ответной любезности с моей стороны. На трассе я включила круиз-контроль и ехала с разрешенной скоростью сто десять километров в час, иначе стрелка спидометра легко бы улетела к отметке двести. Надо бы как-нибудь махнуть на этой машине в Италию или Германию и там на трассе без ограничения скорости нажать на акселератор.

Сын старшего брата Саары поступил в университет, и Саара с Ваномо решили отправиться на посвященный этому событию семейный праздник. Но мне удалось уговорить Саару до этого отпустить Ваномо со мной на сутки в Хевосенперсет, с тем чтобы я привезла ее домой на следующий день к вечеру. Я немного нервничала, впервые оставшись вдвоем со сводной сестрой. Ночь накануне я проспала в ее детской на полу. Родители Саары уговаривали меня лечь в гостиной на диване, но я хотела спать в одной комнате с Ваномо.

Во дворе школы «ягуар» привлек всеобщее внимание. Ваномо с гордостью уселась впереди. К счастью, Юрий не видел, по каким разбитым проселочным дорогам приходилось ездить его красавцу. Перед возвращением машины владельцу надо будет тщательно ее помыть.

Необходимые продукты я купила накануне вечером, Майя обещала прибраться в домике и испечь карельских пирожков. Я научила ее включать сигнализацию, для ее мужа Матти это было бы слишком сложно.

Чтобы Ваномо не заскучала, мы собирались посмотреть животных на ферме у Хаккарайненов, поплавать на лодке и сходить в сауну. Ваномо захотела увидеть могилу Фриды; растущий на ней розовый куст, наверное, уже дал бутоны. Приехав, мы переменили нарядную одежду, я переложила пистолет из сумки в карман штанов, хотя тяжелая сталь больно била по ноге.

Я не последовала совету Майка Вирту и не стала звонить Кейо Куркимяки. Чем больше я думала о нем, тем лучше понимала, что вообще не хочу его видеть. Никогда. При этом внутренний голос ворчал: почему я так ненавижу этого человека и в то же время стремлюсь к общению с другой его дочерью? Не найдя ответа, я велела голосу замолчать.

Глядя на Ваномо, я словно возвращалась в свое детство. Она обрадовалась первоцветам вдоль дорожки, стряхнула росу с молодых листьев сирени, удивленно спросила, почему соловей выводит такие короткие трели, и, глядя на цветущие кустики земляники, предположила, что будет хороший урожай. Наверное, родные Ваномо имели те же представления о природе и устройстве мира, что и дядя Яри, хотя на моей памяти он нечасто упоминал о Боге. О другой возможной причине нашего сходства я старалась не думать.

— О боже, эта малышка — просто вылитая ты в детстве! — воскликнула Майя, когда мы пришли в гости к Хаккарайненам. — Только, пожалуй, еще больше похожа на Кейо!

Опомнившись, она поспешно закрыла ладонями рот и обняла Ваномо. Затем девочка отправилась играть с собакой, и та весело прыгала вокруг, словно знала малышку всю свою жизнь.

Когда Матти отвел ребенка смотреть лошадей, Майя поинтересовалась, знает ли Ваномо о своем происхождении. Она считала, что ребенку о таком знать вообще не полагается. Но Ваномо не видела ничего неестественного в том, что ее отец где-то далеко, да и меня обычно нет рядом. Так же, наверное, и я когда-то думала о своей ушедшей на небеса матери.

Если бы Майк Вирту снова спросил, когда я последний раз была счастлива, я ответила бы, что в Хевосенперсете с Ваномо. Мы парились в сауне, плавали в прохладной воде озера, жарили на костре колбаски, разогрели карельские пирожки Майи и съели их, запив лимонадом, который Ваномо подарили на школьном празднике. Я показала ей дерево, на которое часто залезала Фрида, и поставила в магнитофон кассету с записью дядиной любимой группы «АББА». А Ваномо учила меня заплетать ей французскую косичку.

— У тебя всегда была короткая стрижка?

— Да, так, на мой взгляд, гораздо удобнее. Но если ты хочешь поиграть в парикмахера, могу прикрепить накладную косу.

Внезапно мне вспомнилось, как в доме Паскевича я изображала Сьюзи, белокурую красотку с лассо. Тогда он не признал личного телохранителя Аниты Нуутинен, надеюсь, и потом не узнает во мне девицу, которую Юрий представил своей подружкой во время нашей последней встречи. Скорее всего, еще примется насмехаться над сыном, увидев, что он не привел на свадьбу Сюрьянена свою девушку.

Мы не заводили будильник, Ваномо радовалась, что можно спать допоздна и не надо идти доить корову. Дома ее часто звали утром помогать с дойкой. Я пошла мыть после завтрака посуду, а Ваномо сказала, что хочет набрать букет на могилу Фриды.

— Я поставлю его в банку, чтобы сразу не завял. Как ты думаешь, Фриде понравились бы лесные цветы?

Закончив с посудой, я вышла во двор. По опушке леса в нашу сторону шел мужчина — наверное, Матти Хаккарайнен. Он был уже рядом с ничего не подозревающей Ваномо, которая продолжала собирать цветы. И тут я поняла, что ошиблась. Мужчина был гораздо выше Матти, примерно с меня ростом. На голове у него была шерстяная шапочка, что в такую теплую погоду казалось довольно странным. Он шагал, странно подпрыгивая и спотыкаясь, словно шел по лесу первый раз в жизни. А когда он повернулся ко мне, я узнала его.