Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

Осторожно, словно пугливый олененок, к нам подошла Ваномо, косясь на лежащего на земле человека. Увидев, что у него связаны руки, она с облегчением вздохнула.

— Не волнуйся. Молодец, что позвонила Матти.

Хорошо, я быстро сообразила, что ей проще будет найти его номер в моем телефоне, чем искать телефон службы спасения.

— Кто этот дядя?

— Поговорим об этом позже. Больше он не опасен.

— Почему он называл меня твоим именем?

— Он болен.

Тот, кого я в детстве воображала зверем с горящим взором, лежал на земле связанный, с закрытыми глазами. Из его носа текла кровь. Кейо Куркимяки признался в убийстве дяди Яри, но моего рассказа будет мало, чтобы привлечь его к ответственности. Я подняла упавшую шапочку и швырнула в его сторону. Ни за что не смогла бы заставить себя еще раз прикоснуться к этому человеку.

Полиция приехала через полчаса. За все это время Кейо не произнес ни слова. К счастью, Ваномо играла с собакой, поскольку я ни на секунду не могла спустить глаз с Куркимяки. Наряд прибыл из Каави. Старшего констебля Юхани Турунена я знала с детства, он вместе с дядей Яри ходил охотиться на лосей. Поэтому мне не пришлось долго объяснять, кто лежит перед ними на земле.

— Так, значит, твой отец решил заглянуть в Хевосенперсет. Подожди-ка, я позвоню и выясню, куда его следует отвезти. Он, кажется, провел много лет в лечебнице в Ниува, да? Помню, в прошлый раз, десять лет назад, когда он сбежал, его искали по всей стране и нашли в Пааккала.

Младший констебль Яни Перттула развязал веревки, надел на задержанного наручники, потом поднял на ноги и повел к машине. Матти Хаккарайнен шел за мной; я слышала, как он попросил Ваномо дать ему воды. Стало жарко, пот градом лился по лицу, но я не могла снять куртку, поскольку у меня под мышкой в кобуре висел пистолет.

— Да, Куркимяки, — произнес Турунен, разговаривая по телефону. — Появился в Хевосенперсете и стал угрожать своей дочери и… Хилья, эта девочка — твоя дочь?

— Нет. Эта девочка — плод прошлого побега Куркимяки.

У Турунена дрогнуло лицо. А я подумала, как же мне объяснить все это Сааре? Наверняка она больше никуда не отпустит девочку со мной.

— Мы отвезем его в Куопио. Но сначала нам с вами надо поговорить.

Турунен записал мой номер и прошел за сарай. Оттуда послышалось характерное журчание. Я почему-то постеснялась сказать ему, что у нас есть туалет.

Вернувшись, он принялся расспрашивать меня. Я, значит, работаю телохранителем. А какие отношения связывают меня с Куркимяки? И почему тот так угрожающе повел себя, приняв Ваномо за меня?

Я рассказала, что сегодня вечером должна отвезти ребенка в Туусниеми, а сама вернуться в Хельсинки. Если у полиции будут дополнительные вопросы, они могут мне позвонить, и я приеду в полицейский участок. Ваномо, разумеется, можно было допрашивать только в присутствии ее матери.

— Конечно, я тебя не задерживаю. Можешь идти. Знаешь, я все эти годы удивлялся, как это Яри умудрился утонуть именно тогда, когда Кейо сбежал из тюрьмы. Он ничего не говорил тебе об этом?

— Он сказал, что и тогда хотел найти здесь свою маленькую дочку.

Я не стала рассказывать всего, что он сообщил мне. Довольно того, что я знаю это сама, а другим расскажу, только если сочту необходимым.

— Неплохо, видимо, получают частные охранники, раз катаются на таких машинах. — Младший констебль с завистью взглянул на покрытый пылью «ягуар».

— Я взяла машину у коллеги. А он выиграл ее в лотерею.

— Да, повезло парню. А на этом драндулете постоянно садится аккумулятор. — Перттула плюнул в сторону полицейского автомобиля. — Я вот тоже играл в лотерею недавно, но мне выпало всего три из пяти. А вот такие, как этот Куркимяки, всю жизнь живут за казенный счет. Разве это справедливо?

— Яни, не начинай! — Турунен похлопал его по плечу. — Это, может, и несправедливо, но мы должны выполнять свою работу.

У него снова зазвонил телефон.

— Да, здесь его дочь. Даже две. Будете говорить со старшей? — Он протянул мне телефон.

— Здравствуйте, это говорит дежурный больницы в Ниуванниеми, — сказали из трубки.

— Нет, — попыталась я отказаться от этой чести, но женщина меня не слушала.

— Согласно анкете, у Кейо Куркимяки есть взрослая дочь. Это вы?

— Да, но я не общалась с ним больше тридцати лет!

— В истории болезни написано, что он часто говорит о своей дочери и очень скучает по ней. Ему пошло бы на пользу, если бы вы приехали навестить его.

Я не могла произнести ни слова. А женщина продолжала говорить без остановки. Позавчера его выпустили из больницы, и с того времени никто не знает, где он находился. По ее словам, Куркимяки может вполне обходиться без присмотра врачей, главное, чтобы не забывал вовремя принимать лекарства. Я подумала, что вчера он, наверное, забыл это сделать.

— Что с ним теперь будет?

— Мы поместим его обратно в отделение и проведем осмотр. Кстати, он вполне в состоянии принимать гостей, так что приезжайте!

— Вряд ли.

Я вернула телефон Турунену и вошла в дом. У меня пересохло в горле, и я мечтала о глотке воды. Послышался шум мотора, но я даже не взглянула вслед машине, увозящей отца.

— Вот ведь какие дела, — вздохнул Матти Хаккарайнен. — Ну что, девочки, вы тут справитесь вдвоем или нам с Налле побыть с вами? Вы скоро уезжаете? Может, заедете к нам? Майя будет очень рада!

— Справимся, конечно, да, Ваномо?

Сестренка кивнула и, уткнувшись носом в шерсть Налле, погладила его, затем подошла обнять Матти. Мы проводили его на мостки. Вспомнив рассказ Кейо, я взглянула на них другими глазами. Интересно, Кейо ударил дядю этим веслом? Боже мой!

Есть совершенно не хотелось, но я приготовила пасту с тунцом и салат из помидоров. Ваномо задумчиво ковыряла вилкой в тарелке. Наверное, следовало позвонить Сааре и рассказать, что произошло, а потом, в машине, следуя ее инструкциям, обсудить случившееся еще раз с Ваномо. Я сказала девочке, что мне надо в туалет, а сама отошла подальше и набрала номер ее матери.

Саара молча выслушала мой рассказ, лишь участившееся дыхание на другом конце выдавало, что она не отключилась.

— Ваномо не пострадала? — наконец спросила она.

— Нет. Да я бы застрелила Кейо, если бы он осмелился что-нибудь сделать ребенку. Она спросила у меня, кто этот человек. Как думаешь, могу ли я рассказать ей, или лучше пусть спросит у тебя?

— Можешь рассказать сама. А как ты себя чувствуешь?

— Я? Да ничего. Я привыкла к таким ситуациям.

— К ситуациям, когда приходится стрелять в людей? — уточнила Саара без малейшей иронии в голосе.

Когда я вернулась, Ваномо спросила, почему меня так долго не было и все ли у меня в порядке с животом. Затем мы отправились собирать новый букет лесных цветов на могилу Фриды. А я думала о дяде Яри, который тоже погиб здесь, в Хевосенперсете.

— Ты так и не сказала мне, почему этот дядя принял меня за тебя, — сказала Ваномо, когда мы укладывали вещи в машину.

— Потому что мы с тобой очень похожи.

— Значит, он видел тебя маленькой.

— Да. Это наш отец, Ваномо. Он не хотел ничего плохого, он просто не понимал, что делает. Зря его отпустили, ему следовало бы и дальше лежать в больнице.

— Дедушка говорит, что он плохой человек и поэтому до конца жизни должен сидеть в тюрьме. — Ваномо нахмурила лоб. — Почему же его выпустили оттуда?

— Врачи хотели посмотреть, сможет ли он вести обычную жизнь среди людей. Оказалось, что не может. Думаю, полиция еще будет расспрашивать тебя о случившемся. Не волнуйся, мама будет рядом. Не бойся, расскажи, как все было.

Не могла же я попросить обмануть полицию, чтобы выгородить меня. Разумеется, мне еще придется объяснять в полицейском участке Хельсинки, почему я сразу не рассказала про пистолет. Но у меня будет достаточно времени, чтобы обдумать свой ответ: этот случай вряд ли отнесут к категории срочных, и у полицейских до него руки дойдут еще не скоро.

— Я не хочу, чтобы у меня был такой отец! — внезапно закричала Ваномо и сильно пнула огромную ель. — Ненавижу, ненавижу его! — Она с плачем бросилась к берегу, я догнала ее у самой воды. Она уткнулась в мое плечо. — А ты разве хочешь быть дочкой сумасшедшего?

— Нет. — Я нежно погладила ее по голове. — Но ведь нам не дано выбирать. Я тоже очень расстраиваюсь от мысли, что это мой отец.

— Вот если бы мой папа был похож на Йоуни! Он выглядит страшным, а на самом деле очень добрый и хороший. И совсем не такой ужасный, как этот.

— Но ты же хорошая и добрая, несмотря на то что у тебя такой отец, — сказала я, обнимая ее.

Затем я посадила девочку к себе на плечи и отнесла к машине.

На обратной дороге мы болтали о ее летних планах, о предстоящей свадьбе моих работодателей, лишь иногда возвращаясь к утреннему происшествию. Саара ждала нас во дворе. Возле ее ног сидела большая собака, на крыльце на солнышке нежилась кошка с котятами. Мама с дочкой обнялись и долго не могли оторваться друг от друга, затем Ваномо начала свой рассказ.