Ночи и рассветы - Мицос Александропулос

Занимался рассвет. За низкими серыми облаками начали вырисовываться горы. Когда наконец потный от напряжения Пелопидас доложил, что все готово, прибежал один из сторожевых. Партизанский патруль заметил на дороге автобус.

— Если немецкий, — обрадовался Пелопадис, — подорвем вместе с мостом!

Автобус был рейсовый, маленький и дряхлый. Партизаны остановили его задолго до того, как он приблизился к заминированному участку. Керавнос побежал выяснять, куда и зачем направлялись пассажиры.

Время шло. Керавнос не возвращался. Космас не утерпел и побежал следом. Еще издали он увидел удаляющийся автобус. Большая часть пассажиров толпилась возле дороги.

— А этих почему задержали? — спросил Космас Керавноса.

— Странные какие-то типы, подозрительные! На всякий случай заберем их с собой…

Пассажиры протестовали. В неясном утреннем свете их растерянные, испуганные лица казались особенно бледными.

— Зачем они нам? Пусть себе идут с богом…

— Они не с богом, а с чертом заодно! Везут с собой целый арсенал. Шофер сказал, что они всю дорогу честили ЭЛАС, а когда немцы устроили проверку, у них оказались спецпропуска. Нет, отпускать их нельзя, нужно разобраться.

— Куда они ехали?

— Врут, да не очень складно. Говорят, что ехали торговать. Не придумали ничего поумнее… Их тут целая шайка.

Пелопидас крикнул, чтоб они сошли с дороги и легли на землю. Едва они бросились навзничь, ухнул сильный взрыв. Яркая вспышка на мгновение ослепила Космаса. Не успел он оправиться от первого взрыва, как грянул второй, еще сильнее. Прижимаясь к сырому, грязному снегу, Космас прямо над головой услышал автоматную очередь. После оглушительных взрывов она прозвучала слабо и неприметно — так в мирной тишине дома слышен стук швейной машинки. Космас поднял голову — в полутора метрах от него на коленях стоял Гермес. Из дула его автомата струился белый дымок. В нескольких шагах, слева, будто под порывами ветра, колебалась какая-то тень. Она качнулась еще раз и бесшумно повалилась на снег. Разъяренный Керавнос вскочил и направил автомат на распростертых на земле людей.

— Говорите правду, а не то застрелю! Кто вы такие, куда ехали?

— Мы все скажем… Мы едем из Афин в части ЭДЕС.

— Кто он? — спросил Керавнос, указывая на убитого.

Имя, которое они услышали, заставило Космаса содрогнуться. Это был знаменитый террорист, младший из братьев Калогерасов.

— Снимите с них ремни, — приказал Керавнос. — Свяжите по трое.

Наверху, в сторожке, их ожидала еще одна новость. Часа два назад сюда забрел немецкий солдат. Его-то и застрелили из пулемета. Партизаны были расстроены.

— Он шел сдаваться… Жандармы потом рассказали…

Жандармы рассказали, что немец пришел на их пост вечером. Они догадались, чего он ищет в горах, и утром собирались заявить в немецкую часть…

Фокос вытащил бумаги убитого. Они были пробиты пулями и залиты кровью. Письма, фотографии, солдатское удостоверение. От фотографий остались клочья. За пятнами крови виднелись улыбающиеся лица. Уоррен разглядывал удостоверение.

Фамилия — Вагнер, 22 года, электрик из Лейпцига. На фронте с самого начала войны. Был во Франции, Югославии, России.

— Многих, наверно, убил, — сказал Уоррен. — Вот и на него нашлась пуля…

— Но он хотел сдаться.

— Мог бы это сделать и раньше!

— Где он? — спросил у партизан Космас. — Нужно его похоронить.

Немец лежал в кустах, там, где его остановила пулеметная очередь. Тут его и похоронили, накрыли ветвями, засыпали землей и снегом.

Далеко внизу виднелись серая лента шоссе и взорванный мост. Там лежал еще один убитый, но никому не пришло в голову, что нужно похоронить и его.

VI

На Астрас для встречи с англичанами приехал майор Андреас Вардис. В первую минуту Космас не узнал его — теперь Вардис носил мундир и отрастил бородку. Но все-таки это был он, тот самый офицер, которого Космас видел в афинской тюрьме. Космас напомнил ему вечер в переполненной камере и допрос итальянца. Вардис искренне обрадовался их новой встрече.

— Так, стало быть, мы с тобой старые знакомые. — И он сердечно похлопал Космаса по плечу. — Переходи в мой батальон, нечего тебе околачиваться по штабам.

— Я и сам хочу удрать! Думаю, что скоро вырвусь!

— Правильно! И прямо ко мне! К англичанам они пошли вместе.

— Я жду вас, майор, — радостно приветствовал его Квейль. — Один я отсюда не уеду…

Вардис сдержанно улыбнулся.

— Надеюсь, вы не думаете всерьез, что я служу в ЭЛАС по принуждению? Я весьма благодарен союзному командованию за интерес, проявленный к моей персоне, но возвращаться в ЭДЕС я не намерен.

— А что будет, если и другие офицеры последуют вашему примеру?

— Это будет единственно правильное для них решение! Только ЭЛАС ведет настоящую войну с немцами, а если укрепить ЭЛАС опытными офицерами, борьба будет еще успешнее. Разве не для этого все мы поднялись в горы?

— Конечно, конечно, — согласился Квейль. — Но неужели вы не видите опасности в усилении влияния ЭЛАС?

— Пока что я вижу опасность в разобщении партизанских сил.

Антони взял сторону Вардиса:

— Я присоединяюсь к вашему мнению, ЭЛАС нужно укрепить кадровыми офицерами…

— Мы еще к этому вернемся, — не уступал Квейль. — Не согласились бы вы заехать к нам в штаб?

— Я в вашем распоряжении. Но мне нужно будет договориться с командованием дивизии.

Когда они вышли от англичан, было уже темно. Космас пригласил Вардиса к себе.

— Надо ехать, — отказался Вардис. — В батальоне ждут. А как тебе понравился Квейль? Въедливый и настырный, словно вошь. Об ЭЛАС даже слышать не желает. Вот Антони вроде другого покроя. Сразу не разберешь — то ли просто разумный человек, то ли хитрый дипломат?

Через несколько дней Спирос вызвал Космаса в штаб и вручил ему папку с показаниями задержанных пассажиров:

— Посмотри — найдешь своих знакомых.

Космас развязал папку и как будто открыл дверцу в кладовую воспоминаний. Чуть ли не каждая бумага так или иначе затрагивала его прошлое. Многие из задержанных служили в застенке, где его истязали. Многие состояли в организации «Крестовый поход нации» — устраивали облавы на эамовцев, терроризировали университет и институты. Среди руководителей организации задержанные называли Аргириса Калогераса и Зойопулоса.

— Да, послужной список у них немалый, — сказал Спирос. — Смотри, пожалуйста, до чего же разные люди, разные судьбы! Антикоммунизм собрал их с бору да с сосенки и поставил всех на одну доску — мошенников и бродяг, уголовных преступников и аристократов… На один уровень, как в сообщающихся сосудах…

Задержанные рассказали, кто и как переправил их в горы. В Афинах проводилась кампания набора национально мыслящих патриотов в армию ЭДЕС. Эти подкрепления должны были усилить в ЭДЕС враждебные настроения к ЭЛАС и пресечь всякие попытки мирных соглашений между двумя армиями. «Национально мыслящие патриоты» выезжали из Афин, снабженные немецкими пропусками. С предыдущей группой, проследовавшей по тому же маршруту, в подразделения ЭДЕС направился Сарантос. Эту часть показаний Космас прочитал полностью. Человек, который упоминал о Сарантосе, участвовал в разгроме подпольной типографии. Он рассказывал, как выследили и схватили Сарантоса, как он выдал подпольщиков, как полиция засела в типографии и арестовала Космаса, как пытали Космаса в тюрьме и как он оттуда бежал. Из этих показаний Космас узнал и кое-что новое: на другой день после его побега Анастасис жестоко избил старика Манолакиса, и тот умер в тюремном подвале. Ненамного пережил его и Анастасис: несколько дней спустя его убили в схватке с эамовцами в Перистери.

Космас закрыл папку, но отрешиться от тревожных воспоминаний уже не мог. Как и тогда, в Афинах, появление Сарантоса показалось ему предвестием беды. Стоило этому человеку переступить порог типографии, и вслед за ним туда проникло предчувствие опасности, подстерегавшей их на каждом шагу. Тогда дурные предчувствия не замедлили оправдаться. Теперь же… Теперь зло казалось далеким и безопасным, но на сердце было по-прежнему сумрачно и неуютно. Сердце болело за Янну. Ей снова пришлось уйти в подполье, где каждый шаг сопряжен с риском, где ни днем, ни ночью она не будет знать ни отдыха, ни покоя.

— Когда ты ждешь Янну?

— Ты лучше не думай об этом, — посоветовал Спирос. — Никто не знает, как там у них пойдут дела. Не мучь себя понапрасну и не вешай носа. Я по своему опыту знаю, что беда чаще всего приходит оттуда, откуда ее не ждешь. Ты, скажем, ловишь ее у окна, а она уже вломилась в дверь.

В дверь постучали, и вошел хмурый, как туча, Квейль.