Ночи и рассветы - Мицос Александропулос

— Все еще думаешь, антихрист! — Керавнос не утерпел и сильно ударил Космаса по плечу.

Удар пришелся как раз по старой ране. Острая боль просверлила руку и как будто снова вспорола рубцы. Но вместе с болью нахлынула радость.

— Нам дали важное задание. — Керавнос больше не ребячился. Он стал серьезным и сосредоточенным. — Сегодня мы тоже уйдем из деревни, пока переберемся в горы… Пошли, посмотришь, кого я выбрал.

Из домика доносились оживленные голоса партизан. Космас сделал несколько шагов и остановился.

— Или я с ума сошел, или там разглагольствует Фокос!

— Быть не может! Кто ему велел остаться?

Керавнос шагнул к двери и сердито распахнул ее.

Навстречу ему поднялся Фокос.

— Погоди, не шуми, дикий ты человек! Какие все пошли буйные! Разве могу я оставить своих ребят в таком опасном деле? Да и вы тоже хороши! Чего бы вы без меня стали делать? Каким местом думали?

Партизаны расхохотались. Керавнос смягчился:

— А ты знаешь, как нам здесь достанется?

— Знаю! Не маленький! Через все я, милый друг, прошел — лет сорок у руля стоял и вновь скатился в юнги!

Бойцы подвинулись, освободили место у огня.

— Садись, Космас! — подтолкнул его Керавнос. — Грейся, сколько влезет, копи тепло про запас. Партизанская жизнь для тебя только начинается.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

А я, Олимп, седой Олимп, остался

непокорным,

И сорок две вершины я вздымаю

к небу гордо.

И шестьдесят источников с вершин

моих струятся,

А где источник, там и стан,

Там знамя капитана{[78]}.

I

Сгоревшие дома похожи на огромные черепа. Огонь пожирает их содержимое, и остаются черные стены с зияющими провалами окон. Они мрачно смотрят на тебя, как пустые глазницы.

Видеть мертвые дома порой тяжелее, чем трупы. Невольно думаешь, сколько жизней прошло в этих стенах. Вереница лиц и событий, растянувшаяся на долгие годы, вся история дома встает за языками бушующего пламени, которое подводит ей итог. И бедняки, вдруг оказавшиеся без крова, бессильно глядят, как гибнет их имущество, род, память их рода. Разутые и раздетые, они стынут на снегу, и впереди у них холодная, как снег, неизвестность.

…Внизу, напротив Астраса, уже второй день горит деревенька Шукры-Бали. На заснеженных склонах медленно движутся серые точки. Это крестьяне, те, что успели спастись. Отсюда, с вершины Астраса, они похожи на муравьев. Какое-то свирепое животное растоптало их жилище, они снуют туда-сюда и ничего не могут найти.

Космас видит, как за густой черной тучей дыма багряными парусами полыхает огонь. Круглые стекла бинокля доносят его палящий жар. Передавая ему бинокль, Фигаро признался, что в голове у него созрел замечательный план.

Такой план есть уже у каждого партизана. Если партизан не чувствует себя хоть чуточку стратегом, какой же он тогда партизан? Рано утром они увидели в бинокль отряд цольясов. Тощей гусеницей он полз по направлению к реке. Тут же и родился первый план. Боец, обнаруживший цольясов, сказал, что знает дорогу, по которой можно зайти к ним в тыл. Градом посыпались предложения. Одни советовали идти цольясам наперерез. Другие считали, что днем двигаться не следует, зато ночью нужно сделать бросок и устроить засаду на пути от Шукры-Бали в Криакуро… Последнее слово было за Керавносом, но он не желал никого слушать. Космас не верил своим глазам: как чувство ответственности меняет людей! Только что, глядя на горящую деревню, Керавнос метался, словно лев в клетке, и скрежетал зубами, а теперь, точно умудренный годами хитрый клефт{[79]}, невозмутимо удерживал бойцов:

— Нельзя! Не время!

Бойцы огорчились. Расстроился и Космас. Хладнокровный Керавнос отверг и его план. Это неожиданное хладнокровие возмутило Космаса. Он обхватил Керавноса за плечи и крепко встряхнул его:

— Очнись ты, наконец! Если не пойдешь, мы пойдем одни!

— Да погоди ты, антихрист! — попробовал вырваться Керавнос. — Откуда только в тебе сила взялась?

Комиссар взвода Нестор, молчаливый, уравновешенный парень, рабочий из Волоса, наблюдал за ними, прислонившись к скале.

— Вот и Космас стал настоящим партизаном! Что скажешь, Керавнос?

— Ты думаешь? — Керавнос скептически оглядел Космаса. Однако освободиться из крепких объятий ему не удавалось.

— И не пытайся, Керавнос, где тебе против меня?

Керавнос вспыхнул, как порох, и расцепил руки Космаса.

— А ну, давай померяемся! Снимай револьвер! — крикнул он Космасу и сбросил на снег свой автомат. — Задумал комар отведать стали, да зубы обломал.

Они встали друг против друга, раздвинув ноги, точно вросли в камень.

— Не здесь! Не здесь! — помешали им партизаны. — С ума сошли! Убьетесь тут на камнях… Погодите, мы найдем место…

— Нет, здесь! — заупрямился Керавнос.

— Где хочешь! — не уступал ему Космас.

Однако Нестор встал между ними и послал партизан найти подходящее место. Керавнос не терял времени даром. Как опытный боец, он проводил разведку перед боем: ощупывал плечи, талию, шею Космаса, проверял его мускулатуру. Космас не мешал ему. По одному только прикосновению железных пальцев Керавноса он угадывал в нем огромную силу — силой его не одолеешь! Надеяться можно только на ловкость и на приемы вольной борьбы, которой Космас когда-то занимался.

Подходящее место нашли. Бойцы встали в круг, Космас и Керавнос оказались посередине. Не медля ни секунды, Керавнос бросился к Космасу, схватил его за пояс и легко поднял в воздух. Да, силы в нем было даже больше, чем рассчитывал Космас, но неловкости тоже хоть отбавляй! Он вертел Космаса, давил и мял его и не знал, что делать дальше. Космас внезапно рванулся. Керавнос потерял равновесие, его колена дрогнули. Еще один рывок — и Космас твердо стоял на земле. Не давая Керавносу опомниться, он навалился на него, и оба упали. Цепким клубком они прокатились несколько метров, вскочили и снова оказались друг против друга. Тяжело дыша, они готовились к новой атаке. Каждый уже оценил преимущества другого.

Как и в первый раз, первым кинулся Керавнос. Он снова рассчитывал поднять Космаса в воздух, но Космас отпрыгнул в сторону, Керавнос оступился и упал.

— Хватай его! Хватай! — кричали Космасу партизаны.

Случай и вправду был очень выгодный, но Космас хотел честной и красивой победы.

Керавнос встал и повернулся к нему, красный, разъяренный. Он чувствовал, что с таким хитрым противником, как Космас, нужна ответная хитрость. Однако уловки Керавноса были наивны. Он сделал вид, что снова нападает, шагнул вперед.

— Ну, Космас, давай, давай! — И отскочил назад, Космас притворился, что попался на удочку, но бросился не в объятья Керавноса, а проскочил мимо, сбоку обхватил Керавноса за шею и крепко зажал ее другой рукой. Керавнос взревел. Космас пригнул его голову вниз, прижался грудью к его плечам и спине и резким рывком взметнул вверх его тяжелое, сильное тело. Ноги Керавноса судорожно забарахтались в воздухе. Космас рассчитывал прокрутить его на плече, а потом опрокинуть спиной на снег. Но Керавнос отчаянно и безудержно бился в его руках, его тело ходило ходуном, мощные мускулы напряглись в неимоверном усилии. «Вырвется!» — подумал Космас. Керавнос действительно вырвался и кубарем покатился по снегу. И на этот раз Космас дал ему подняться.

— Сдавайся, Керавнос!

— Что ты сказал? — Ослепленный обидой, Керавнос снова устремился вперед.

Космас чуть отступил, схватил Керавноса за вытянутую руку и рванул его на себя. Зажав руку Керавноса обеими руками, он плечом запрокинул назад его голову и, просунув ногу меж его ног, навалился на Керавноса и бросил его спиной на снег. Он надавил коленом ему на грудь и вдруг услышал над собой голос Фокоса:

— Раз… два… три…

Поединок кончился неожиданно и печально. Не успел старик досчитать до десяти, как Керавнос взметнулся и подмял под себя и Космаса, и Фокоса. Под громовой хохот партизан они втроем катались по снегу, а когда наконец расцепились, пострадавшим оказался Фокос. Из губы у него сочилась кровь. Один из немногих зубов был выбит.

— Ну чего ты полез в самую драку? — спросил его Космас.

— Чего полез? А кто здесь, кроме меня, знает правила? — Фокос снегом вытирал кровь с лица и бороды. — А здорово ты его уложил…

— Откуда у тебя столько силы взялось? — недоумевал Керавнос.

— Одной силы мало, нужно и техникой владеть. С твоей-то силой, Керавнос, если подучиться, можно стать чемпионом Европы!

— Так научи же!

— Ладно! Ты научишь меня стрельбе, а я сделаю из тебя чемпиона. По рукам?

Двое партизан из взвода Керавноса были родом из Скинтейка — маленькой деревушки, расположенной в ущелье. Они лучше всех остальных знали окрестности и уговаривали Керавноса спуститься в ложбину: там можно укрыться в лесной чаще, там легче раздобыть продовольствие. Особенно настаивал Панурьяс — в деревне его ждала невеста. Но не только любовь влекла его в те края. Панурьяс был опытным и смелым партизаном, и он считал, что в ущелье их взвод сможет действовать более свободно и успешно.