Андрей Тарковский. Жизнь на кресте - Людмила Бояджиева

Фантастической здесь можно назвать лишь внешнюю ситуацию …но по сути того, что происходит с героями, никакой фантастики нет. Фильм делался так, чтобы у зрителя было ощущение, что все происходит сегодня, что Зона рядом с нами».

Когда «Сталкер» был закончен, Тарковскому исполнилось 48 лет. Он вложил в этот фильм три года своей, как окажется, недолгой жизни.

И через много лет после «Сталкера», после Чернобыля, после ухода из жизни режиссера фильм несет в себе физическое ощущение реальности происходящего. Этот фильм еще раз подтверждает то, что в случае творчества Тарковского мы имеем дело не только с богатой фантазией, эрудированностью, нестандартностью мышления, смелостью новаторства, но и с неким прорывом в область потаенного, самому ему не всегда понятного знания. Пророчества Тарковского — свидетельство того, сколь близок он в своих исканиях к главному источнику истины, пониманию высших законов мироздания. Проще говоря — к ведущему его Создателю.

Пройдут годы, и слово «зона» войдет в обиход, означая смертоносные, выморочные земли. Номер четвертого реактора Чернобыльской АС совпадает с номером разрушенного в Зоне «Сталкера» четвертого отсека. И диаметр зон отчуждения в фильме и в жизни одинаков — 30 км. И осуществится страшное пророчество лежащего среди мусора под водой листка календаря, запечатлевшего последний день жизни Тарковского. 29 декабря пришла смерть.

Коллеги называли дар проникновения в скрытую суть вещей, времени феноменальной интуицией Тарковского.

Монтажер всех фильмов Тарковского, Л. Фейгинова, человек, фанатически преданный его киноэстетике, буквально на молекулы разбиравшая каждый кадр, утверждала, что «было у него какое-то внутреннее видение, которое подсказывало ходы. Был талант принимать позывные из космоса». Иначе не объяснишь внезапные озарения, приходящие на площадке, решения, вмиг меняющие сценарий и съемочный план. Его судорожные метания, словно ведомого какими-то высшими силами, мучившая всех предельная нервозность, заряженность смутными, внезапно прорывающимися идеями, импульсивность, его предельный максимализм, не делавший никому скидок в любой рабочей ситуации, изматывали группу.

«Мы все, кто работали с Тарковским, выдерживали испытание на прочность, на выносливость, на терпеливость. Он сам к себе был беспощаден в работе — для него мелочей не было, и от нас требовал того же. Поблажек ни себе, ни другим не давал».

С Тарковским было трудно работать даже тем, кто разделял его взгляды. Многие уходили. Однако дело было не только в резком характере самого Тарковского и спонтанности творческих решений. Людей отвращала та ситуация барственности, которую создавала Лариса, чувствовавшая себя «хозяйкой» на площадке. Повадки заправской купчихи, видимо, были у нее в крови, и методы, которыми она расправлялась с неугодными ей людьми, многим казались отвратительными. Так случилось и с Александром Кайдановским — актером, по всем меркам близким эстетике Тарковского. Однако Александр дружил лишь с Солоницыным и проклинал тот момент, когда связался с этим фильмом. Он страдал от «гадючной» атмосферы в группе: от самодурства «бандерши» Ларисы, подобострастия ее команды. Да и сам маэстро, пребывавший в постоянном нервозе, способный накричать, обидеть, не придавал энтузиазма участникам производственного процесса.

Трудно понять, как реагировал Тарковский на поведение жены. Неужели он всего этого не видел, не замечал? Или не хотел знать, желая сохранить привычный образ жизни? Но Тарковский не умел актерствовать, приспосабливаясь к неприемлемым нормам быта. А значит, манипуляция людьми его устраивала? Ларисиными руками делалась грязная работа, от которой он сам отстранялся?

Не стоит забывать, что поэт кино Тарковский — человек не от мира сего, сочетающий в себе самые разные образы и психологические модели. Гениальность или высокая степень одаренности — всегда аномалия, гипертрофия одних способностей за счет подавления других.

Да, в творчестве он был примером бескомпромиссности, честности — рыцарем высоких идей. На территории кино он чувствовал себя неким воином вечных истин, защитником нравственных идеалов. Полем его боя было мироздание, целью — спасение человечества.

Однако его глубинная разработка структуры личности несет оттенок прозекторского интереса: разъять, изучить механизм, проникнуть в суть. Сам же человек, в быту, в повседневности, Тарковскому был малоинтересен.

«Сталкер» был принят без особых придирок и вышел на экраны в 1980 году. Фильм удостоился хорошего проката, а постановочные деньги получил не только Андрей как режиссер и художник но и Лариса — как второй помреж Тарковского. Он стал лауреатом итальянской премии «Давид ди Донателло» и получил специальный приз «Лукино Висконти». Размечтавшись, Тарковский снова подал заявку на «Гамлета» и «Идиота». Но Ермаш выдерживал свой принцип: категорически пресекать всякую возможность встречи Тарковского с шедеврами классики. Спешно запустил фильм Александра Зархи «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского» с Солонициным в главной роли и растерянно развел руками перед осатаневшим от бесконечных отказов Тарковским: мол, и рад бы дать добро на «Идиота», да куда ж сразу два фильма?

В СССР существовала иезуитская практика — режиссерам-изгоям, с трудом пробивавшимся на экраны на родине, но популярным на Западе, давали поощрение, дабы попридержать в родных краях, а если и уедет, то и грешить ему не на что — получил от государства заслуженное признание. В 1980 году Тарковскому дают звание народного артиста РСФСР. Не заблуждаясь относительно весомости поощрения, Тарковский уже мало рассчитывал на разрешение работы над новым фильмом. А работать как никогда хотелось.

— Я сейчас себя чувствую настолько сильным, настолько творчески высоко, настолько велико мое желание работать, но где, где эта работа? — говорил Андрей приехавшему в Москву из Италии Тонино Гуэрре.

Тогда уже люди кино и литературы знали про невероятную энергетику деятельного Тонино, безграничность его фантастической любви к людям и миру, обширность вклада в киноискусство.

Писать юноша начал еще в нацистском концлагере. После войны окунулся в мир кино, как раз бурно расцветшего в Италии. Создал сценарии к фильмам, которые вошли в золотой фонд классики мирового кино, работал с самыми выдающимися режиссерами. Для Микеланджело Антониони Тонино написал сценарии к фильмам «Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня», «Блоу-ап», «Забриски Пойнт», «Тайна Обервальда», «Идентификация женщины». Вместе со своим близким другом и земляком Федерико Феллини придумал пьесу «Амаркорд», которая позже превратилась в знаменитый фильм. Потом были «И корабль плывет», «Джинджер и Фред», «Репетиция оркестра» и «Казанова».