Вторая жизнь Мириэль Уэст - Аманда Скенандор

Мириэль с нетерпением ждала их визитов, которые отвлекали ее от однообразных дней в лазарете. Она спала, ела бульон с тостами, теплую курицу с рисом и слушала щелканье вязальных спиц Агаты. Если бы они не приходили, Мириэль ничего не оставалось бы, кроме как зациклиться на новом поражении на предплечье и беспокоиться о других, которые она пока не могла увидеть.

Поскольку ее организм боролся с малярией, у него было меньше сил для защиты от проказы, объяснил ей Док Джек. Она представила себе крошечных палочкообразных монстров, размножающихся внутри нее. Это заставляло ее чесаться и извиваться, ей хотелось вывернуть кожу наизнанку, чтобы начисто вытереть внутреннюю сторону. Чем дольше она лежала на бугристой больничной койке, тем хуже становились эти видения, пока однажды ей не показалось, что каждая клеточка ее тела заражена. Поэтому она была рада засыпать, какими бы тревожными ни были ее сны.

На четвертый день ее пребывания в лазарете Док Джек придвинул табуретку к ее кровати. Хинин сотворил волшебство, и она чувствовала себя почти так же хорошо, как и до того злополучного дня на смотровой башне. Она надеялась, что сегодня он разрешит ей пройти еще один сеанс экспериментального лечения, чтобы она не пропустила целую неделю. Но когда она спросила об этом, он отвел свои серые глаза.

– Я проконсультировался с несколькими другими врачами, и, боюсь, вы не сможете вернуться к испытанию.

– Никогда? – с трудом выдавила она.

– Если мы проведем еще одно весной, вы можете снова стать добровольцем.

– Но я чувствую себя прекрасно.

– Малярия нарушила чистоту эксперимента. – Док Джек, должно быть, уловил ее замешательство, потому что добавил: – Мы не смогли бы сказать точно, эксперимент или малярия повлияли на вашу болезнь.

– Но я… – Ее голос дрогнул. Она делала все, что они требовали. Отдыхала. Хорошо ела. Вовремя являлась на процедуры и терпела лютую жару в аппарате. Она не хотела ждать следующего раунда испытаний. Это означало еще несколько месяцев вдали от семьи. Еще больше пропущенных праздников, дней рождения и воскресных пикников на пляже.

– Вы все еще можете быть вовлечены в экспериментальный процесс, – сказал он. – Поскольку он вам знаком не понаслышке, и у вас есть опыт работы в лазарете, сестра Верена согласилась с тем, что вы могли бы наблюдать за пациентками во время их лечения и помогать нам вести записи.

Он улыбнулся, словно это предложение было способно ее успокоить. Она вовсе не хотела просто наблюдать, как другим становится лучше; она хотела, чтобы лучше стало ей.

– Хорошая новость в том, что сегодня вы достаточно здоровы, чтобы выписаться. Однако вам придется еще три дня продолжать принимать хинин и заходить каждое утро после завтрака для короткого осмотра.

Он похлопал ее по руке и встал, задержавшись у кровати, пока она не заставила себя кивнуть и фальшиво улыбнуться. Рядом с ней стучали вязальные спицы Агаты. Мириэль легла на кровать, заткнула уши подушкой и заплакала.

Глава 40

Вернувшись в дом восемнадцать, Мириэль сняла шифоновое платье, которое было на ней тем днем на смотровой башне. Несколько пятен крови заляпали воротник, когда она потеряла сознание и ударилась головой о деревянный настил. Короткая прогулка от лазарета утомила ее, поэтому она немного посидела на кровати, прежде чем пойти в ванную, чтобы принять душ.

Ее соседи по дому ушли ужинать, поэтому Мириэль не торопилась, наслаждаясь прикосновением воды к коже и смывая нежной пеной высохший пот со своего тела. Если бы только вода могла смыть и ее болезнь!

Она вытерлась полотенцем и протерла запотевшее зеркало в ванной. Женщина в отражении выглядела бледной и постаревшей, с кожей цвета застывшей куриной подливки. Когда это вокруг ее губ образовались морщины, а под глазами – мешки? Когда ее грудь обвисла, а волосы стали жесткими? Тонкие полоски швов пересекали лоб в том месте, где она ударилась головой о смотровую площадку. Несомненно, все это смотрелось пугающе.

Мириэль подняла подбородок и увидела, что рана на шее выросла до четверти дюйма. Она хлопнула ладонью по этому месту и зажмурила глаза, чтобы сдержать подступающие слезы.

Что подумает о ней Чарли, когда она вернется домой? Узнает ли он ее вообще? Она вспомнила, как он не решался прикоснуться к ней, когда они прощались в больнице. Он стоял всего в двух футах от нее, но никогда не был настолько далек.

Мириэль открыла глаза и вернулась в свою комнату, чтобы одеться. Линия воротника лодочкой и близко не подходила к тому, чтобы прикрыть повреждение на шее. Она порылась в своем гардеробе, швыряя за спину слипы, чулки и пояса в поисках шарфа.

Наконец, в самой глубине она нашла шелковый с принтом и несколько раз обмотала его вокруг шеи. Ее рука задержалась на ключице, прошлась по ложбинке внизу, затем спустилась к ложбинке меж грудей. Она легла на кровать прямо на груду нижнего белья, выброшенного из шкафа.

В последний раз, когда они с Чарли занимались любовью – за три, может быть, за четыре месяца до ее диагноза, – это было наспех. До этого, через три дня после смерти Феликса, они сошлись в вихре горя и отчаяния, вполне насытившись друг другом, но став еще более расколотыми. Однако в далеком прошлом они делали это со страстью и нежностью одновременно.

Чего бы она только не отдала, чтобы вернуть эти ощущения! Чтобы сейчас не собственные пальцы, а его рука скользила по ее коже. Она провела ладонью ниже, под подолом платья, по внутренней стороне бедра. Закрыла глаза и подумала о мягкости его губ, о щекотании его небритой щеки, о запахе его одеколона.

Женщина в зеркале вторглась в ее сознание. Унылые мокрые волосы и тусклый цвет лица. Огромное красное пятно на шее. Рука Мириэль остановилась, не дойдя до лона. Образ Чарли поник и поблек. Она уткнулась лицом в матрас и завыла.

Только когда ее голос стал хриплым, а горло заболело, Мириэль поднялась с кровати. Она не стала убирать разбросанное повсюду нижнее белье и направилась в столовую. Газировка и – если повезет – письмо взбодрят ее.

* * *

Когда она вошла в столовую, за стойкой никого не было, но два столика оказались заняты. Половина женщин из ее дома столпилась вокруг одного из них, включая Жанну и Айрин. Мистер Ли, его сосед по дому Билли и женщина, которую Мириэль раньше не видела, сидели с ними. Фрэнк стоял рядом, рассказывая какую-то