Скворцы и Проклятые самоцветы (СИ) - "dadagi"

Новгородцевы, пусть и считались условно боевыми магами, состояние сделали на защитных амулетах. Они были практически непобедимы в создании сложных куполов. До тайных семейных разработок Ратмир пока не был допущен – такие вещи раскрывают только после совершеннолетия и принесения клятвы, – но он все равно знал и умел почти то же, чему обучают и прямого наследника семьи. Так на комнатах девушек оказалась защита, что часто стоит на дорогих ресторанах, общественных библиотеках и частных парках. Вскрыть ее можно, но нужен специалист. Дополнил картинку идеальной защиты Макс. Есть редкие магические купола, которые воздействуют на разум. Держатся, увы, недолго – около недели. Но их же можно обновлять бесконечно.

Поэтому теперь в своих комнатах девчонки чувствовали себя в полной безопасности. Ото всех, кроме Ратмира и Макса. Кто защиту поставил, тот знает и как ее снять. А еще некоторые заклинания фиксируют всех посетителей. Максу даже не нужно заходить в гостиную – просто постоять в коридоре, получая информацию о гостях. Нет, не имя-фамилию. А информацию вроде… мозговой активности. Когда-то Вася интересовалась взломом защиты. Тогда она поняла две вещи: во-первых, нужно гореть этим делом, чтобы что-то получилось, и во-вторых, менталисты имеют какой-то отдельный орган чувств, потому что они людей буквально осязают магией.

На развилке между двух женских общежитий воодушевленно спорили Макс и Богдан. Это тоже стало своеобразной традицией – их присутствие здесь. Расписание студентов не было секретом для старшего в группе, так что парни охраняли своих одногруппниц даже вне стен комнаты. Богдан с Катей пошли вместе к учебным корпусам, а Вася бодро зашагала рядом с Максом на тренировку.

Она хотела поскорее дойти до здания, скрыться в раздевалке и отделаться от компании Воронцова еще на полтора часа. В последнее время в ее жизни было слишком много Макса. И иногда ей казалось, что из-за этой гиперопеки она скоро взорвется. Нет, не проклятьями, а буквально – просто лопнет от перенапряжения.

– В субботу утром будем составлять ментальную карту, – сказал Макс прямо на ходу.

– Что? – удивилась Вася и интуитивно замедлила шаг. – Так быстро? Сколько человек согласились?

– Двенадцать, – хмыкнул Макс.

Он и сам не верил, что Ратмиру реально удалось уговорить столько людей. Просто невероятно.

***

Соседка по комнате Мирославы – Николета Деккер, была из семьи эмигрантов. Ее дедушка спасал семью, увозя ее из Германии. В магловской части этой страны шло становление фашизма, в магической – шли войны кланов и родов. В конце 30-х годов в Германии не было Гриндевальда, он больше околачивался во Франции. Зато были свои, местные, темные лорды. И если магл-Гитлер требовал чистоты арийской расы, то маги из древних семей требовали чистоты крови магической. Само понятие, что маглорожденный – не маг, зародилось именно в те годы и именно в Германии.

Те маги давно погибли, были уничтожены в жерновах неспокойного времени. Какие-то не поделили власть с Гриндевальдом, какие-то не смогли защититься во время магловской войны, каких-то потом добили маги Магического Союза, когда шли в составе магловской армии Советского Союза. В общем, Германия в те годы потеряла многое. Например, Деккеров.

Они бы затерялись среди многочисленных магов здесь, на территории русских родов. Но отец Николеты стал мужем для девушки с редким даром, который неожиданно оказался наследуемым для Николеты. Иногда их называют Оракулами, Провидцами, но чаще – Видящие. Никто точно не знает, как этот дар работает, им не получается управлять, он вообще наименее исследован. Вызывать видения искусственным способом не удается, интерпретировать видения сложнее, чем магу разобраться в двигателе внутреннего сгорания, некоторые видения вообще сбываются спустя сотни лет. Но видящие, кроме всего прочего, иногда просто знают ответы.

Вот задашь такому человеку вопрос – а он возьмет и скажет, что будет. Откуда узнал? Просто почувствовал. Николета иногда просто знала, во сколько лет человек женится, сколько у него будет детей и сколько баллов у него будет на экзамене. А иногда не знала, даже если спрашивали. То, что нет никакой системы в этом “здесь знаю – здесь не знаю”, бесило даже саму Нику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она скрывала свой дар. Скрывала при полной поддержке учителей – никто не хотел, чтобы к девочке приставали с глупыми вопросами. Но, так же как Николета знала секрет Мирославы, та хранила ее. И они обе знали, что приглашать к себе Инну – не лучшая идея. Но обе не могли терпеть чужое горе. И потому что обе – слабенькие эмпаты, и потому что дар что одной, что другой, просто требовал помочь девчонке, пока она на себя руки не наложила от постоянного страха.

Инна оказалась неплохой соседкой. Не шумела, не устраивала бардак, тут же радостно вложилась в “общак” на чай и конфеты. Много училась, в душу не лезла, при этом была невероятно благодарна девушкам. Первую ночь ей снились кошмары. Потом Мирослава начала добавлять ей в вечерний чай пару капель настойки магического пустырника. Травка дорогая, редкая, считается самым безобидным снотворным. Почти без побочек – так, сухость во рту и небольшая чувствительность к свету. За полгода может вызвать привыкание, поэтому колдомедики советуют пить ее курсами. Месяц принимаешь, месяц отдыхаешь. Мира пока не придумала, что они будут делать с кошмарами Инны в месяцы отдыха от пустырника.

Пока же проблема крылась не в Инне, а в ее парне. Николая Вершкова было слишком много. Он приходил и утром, и вечером, постоянно заходил “в гости”, много разговаривал и был… не сказать, что бестактен, но достаточно близко. Он часто задавал неудобные вопросы, и, что особенно смущало, требовал на них ответить. Он иногда говорил вещи, которые ни Мира, ни Ника обсуждать не хотели.

В целом, по уровню магического дара и таланта, он мог бы оказаться в группе из первой десятки – чем меньше номер группы, тем перспективнее там студенты. Но Коля был аж в девятнадцатой. Из-за таких разговоров карьеру талантливого артефактора будут сдерживать. Но он не переживал. Ему обеспечено место в семейном бизнесе. Или, если их чувства не остынут за время обучения, он будет работать на род Крузе, как муж наследницы. Ремесленникам в этом чуть проще – их развитие сложно затормозить. Можно, конечно, но это уже потребует больше времени и сил, которые мало кто захочет тратить на разговорчивого мальчишку, который мастерит симпатичные сережки для тех магичек, которые не интересуются политикой и наукой.

– Я ему не нравлюсь, – убежденно заявила Ника, когда Инна с Колей ушли на вечернюю прогулку.

– Ты это чувствуешь, или тебе так кажется? – уточнила Мира.

Многие в школе обладали слабеньким даром эмпатии. Те же Волковы могли считывать некоторые эмоции. Или Вася, как анимаг. Дело в зверином чутье, которое может верно интерпретировать невербальные признаки эмоций. Это даже Даром назвать сложно – так, сопутствующее умение, ведь почувствовать им можно далеко не все чувства и эмоции, да еще и не у каждого человека. Как говорит Вася, у хорошего лжеца сердцебиение и дыхание не изменится даже в самый ответственный момент.

Мира обладает слабеньким даром, который позволял ей ощущать сильные эмоции, даже если человек старательно их скрывает. Тоже не особенно-то полезно, скорее иногда потряхивает от чужой радости и зависти. А вот Ники ощущает эмоции сильнее. Ее нельзя назвать природным эмпатом, для которых эмоции почти осязаемы, но иногда она пугает своими знаниями. Одна беда – ей без чужих эмоций приходится воевать со своим даром, так что у нее не всегда получалось верно угадывать, что именно чувствует человек. А главное – из-за чего он это чувствует. Боль от растянутой лодыжки легко перепутать с нежеланием общаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Не знаю, – честно призналась Ника. – Но у меня волосы на руке дыбом.

И Ника сунула Мире под нос свою руку. Едва заметные волоски и правда стояли дыбом, словно девушка замерзла.

– Из-за Коли? – уточнила Мира.

– В его присутствии, – добавила Ника. – Как будто он посылает в мою сторону волны негодования и ненависти.