Дровосек - Дмитрий Дивеевский

Дарья припала щекой к его спине, гладила рукой мускулистую грудь и поджарый живот. Затем рука ее скользнула ниже. Она расстегнула ремень, сильным движением повернула парня к себе, сдернула с него хлопчатные брючишки, повалила на сено и села сверху. Животный стон вырвался через ее стиснутые зубы. Два года бессонных ночей, пролитых слез и подавленных желаний слились в этом глухом звуке.

Тело Петра билось в сладкой конвульсии. Он забыл о том, как гнал от себя мысли о Дарье, о том, что она жена его двоюродного брата, и теперь поселок закипит разговорами о них.

Утолив первый позыв плоти, Дарья легла рядом с Петром и целовала его лицо, его желто-соломенные волосы, прижималась к нему крепкой грудью в ненасытном желании получать мужское тепло…

Данила посмотрел вслед удалявшемуся тракторишке со счастливой семейной парой и улыбнулся. На другом конце времени исчезал конный двор под июльским небом и устало идущая в поле Дарья. Она еще не знала, что понесла первенца, и что Петр уйдет на фронт, так и не увидев своего ребенка. А через полгода умрет в госпитале, иссеченный осколками на берегу Вислы. Потом возвратится невредимым с войны ее Костя-танкист. И, увидев держащегося за мамкин подол однолетка, молча поставит в угол рюкзак и уйдет в город. Месяц спустя Костя вернется домой, черный от водочного угара, сядет на лавку, возьмет мальчика на колени и скажет ей коротко:

– Иди ко мне. Обними со встречей.

И начнется долгая и трудная жизнь, и у них родятся еще двое пацанов – отчаянное послевоенное поколение.

Данила проводил взглядом исчезавшую в полях фигурку Дарьи, еще раз оглядел родную поляну и пошел догонять охотников.

В молчании прошли по заросшей сорняком пашне километра полтора. Небо посерело, начал крапать редкий дождичек. Показались заросли орешника, в которых прятался Волчков пруд. Александр Иванович велел охотникам занять позицию, а сам с собаками пошел в обход пруда, чтобы выгнать уток на засаду. Минут через пятнадцать раздался звонкий лай Зайки и Майки, и на охотников, со свистом рассекая воздух крыльями пошло штук шесть крякв. Раздалась стрельба. Выпустив по два патрона, приятели снова промахнулись. Вскоре подошел Александр Иванович.

– Вы чо, елки-палки, первый раз пукалки в руки взяли? – спросил он сиплым и злым голосом. – Я чо, зря тут с вами по болотам ломаюсь? Счас сядем в авто и поедем домой, на хрен.

– Саш, не сердись, – подал голос Данила. – Я уж давно не стрелял, рука сбилась. А Николай вчера у Натальи самогон специальный пил, для выведения насекомых. У него круги вместо уток в глазах летают.

– Ну, мне вас на помочах водить тоже не с руки. Эдак я и сам без охоты останусь. Вон Галина из Нижнего приехала. Я из-за вас ее и уточкой не побалую. Все. Последняя попытка. Едем на Троицкий поселок. Если и там промахнетесь, оттранспортирую к хренам домой и точка. А завтра один пойду.

Через час выгрузились из «буханки» в липовом парке уже несуществующего Троицкого поселка и пошли цепью на поблескивающий в дальней лощине прудок. Собаки, умницы, крались тихо, не опережая людей. Погода была в самый раз для охоты. Редкий дождичек глушил звуки и заставлял утку сидеть на воде. По окрестностям разливалась тягучая тишина, от которой посвистывало в ушах. Шагов за тридцать до пруда охотники услышали покрякивание селезня. Пошли медленно, затаив дыхание. Однако покрякивание перешло в тревожное кряканье, раздалось хлопанье крыльев, и над прудом в панической спешке поднялось десятка полтора уток. Началась пальба.

Приложившись к ружью, Александр Иванович одним глазом посмотрел, как его друзья второпях садят в белый свет как в копеечку, выцелил селезня, уже уходившего за орешник, и снял его из левого ствола. Майка прыгнула в воду, порыскала по зарослям осоки и через пару минут вытащила на берег жирную, нагулянную птицу.

– Вот, Саш, и угощение твоей дочке, – сказал Булай.

– Успею еще ее побаловать. Не завтра уезжает. Себе возьми. Когда еще дичинкой закусишь.

Данила взял в руки мертвую птицу, и чувство жалости пронизало его при виде беспомощно откинутой головы на длинной, красивой шее.

«Что-то случилось со мной. Даже уток жалко», – подумал он.

Булай был неплохим стрелком, но с некоторых пор рука стала подводить, когда стрелял по живому.

– Спасибо, Саш. Вот своих в Москве порадую. Хоть не моя добыча, а приятно. Наверное, хватит на сегодня. Уходились уже, да и у Николая, видишь, Кремлевские куранты в ушах бьют. Пора по махонькой.

К обеденному времени охотники сидели в просторном, пахнувшем свежей сосной помещении лесничества, где у егеря была своя гостевая комната. Разложили на столе местную и московскую закуску, разлили по стаканам водку и примолкли.

По стеклу стучали капли дождя. Низкие тучи закрыли последние проблески неба, и на фоне потускневшей поляны необычно яркими, алыми каплями светили последние полевые гвоздички. Лесная тишина обволакивала округу, вступавшую в первую пору осени. Что-то грустное и спокойное наполнило сердца.

– Хорошо здесь, в нашем краю. Без него мы наполовину нищие, – сказал Булай.

– Ну, мы, мо быть, в этом краю на все сто нищие. Тока другого нам не надо, – сипло ответил егерь.

– Так давайте за это и выпьем, – подхватил Николай Иванович, нетерпеливо поднимая стакан.

За окном уютно пиликали синицы.

Глава 18

1986 год. Удача

Бонн

Тов. Снегову Секретно

В плане подготовки «Столбова» к работе на перспективу просим учитывать, что наших разработчиков в высшей степени интересуют НИОКР американцев в области создания новых типов танковой брони и средств ее поражения. Просим изучить возможности «Столбова» по добыче документации, касающейся этих вопросов. Броня стоящей на вооружении американских ВС техники интереса не представляет.

По результатам проработки с источником указанных вопросов просим информировать.

Булай направлялся на встречу со «Столбовым» в отличном настроении. Из Центра пришли хорошие оценки переданной агентом информации, и в сумке Кренделя лежало пятьдесят тысяч долларов причитающегося ему вознаграждения.

В оценке Москвы давался анализ работы со «Столбовым» за год. Пользуясь тем, что к поставляемой в войска новой технике и боеприпасам прилагаются подробные наставления и инструкции по ремонту, агент смог передать в ПГУ большой объем ценных сведений, которые были нужны оборонщикам для сопоставления боевых качеств техники и выявления слабых мест в собственных образцах. Они высоко оценили материалы по системам управления и связи, а также по ряду новых вооружений. В особенности же оказались полезны наставления к танкам М-1-М, выявившие значительный прогресс американцев в ходовой и огневой частях. По своим табельным характеристикам новые танки превосходили советские Т-72, хотя не всегда то, что выглядит красиво на бумаге, столь же красиво в деле. Реальное положение дел может выявить только боевая эксплуатация. Но для разведки и разработчиков речь шла уже не о тех танках, которые стоят на вооружении, а о тех, которые еще только собираются на опытных производствах. Именно поэтому наши заказчики были так остро заинтересованы в получении образцов новой брони, которая еще не поступила на вооружение.

На контакт Данила выходил с агентом «пустым», имея при себе только удостоверение дипломата, карманные деньги и технику ближней связи. В начале встречи он принимал у источника материалы, сразу уходил в обусловленное место и отдавал их Корнееву, который, в свою очередь, прятал их в дипломатическом автомобиле. Затем Булай возвращался к агенту, и они отправлялись в ресторан, где проходила основная часть беседы. Деньги под расписку выдавались в конце встречи – и снова Данила шел за ними к Кренделю. Все это время в одежде разведчика работали сканер ближнего эфира и вибросигнализатор, на который напарник мог подать сигнал опасности, если бы заметил, что складывается неблагоприятная обстановка.

Булай не надеялся на то, что «Столбов» поможет с броней, и задал вопрос на всякий случай: откуда у гарнизонного служаки материалы из «Америкен стил корпорейшен?» Однако, услышав вопрос, Рико перестал жевать бифштекс и взглянул на Булая своими маленькими хитрыми глазками.

– Скажи, Дан, сколько будет стоить кусок брони из Центра артбаллистики, если я приволоку его на следующую встречу, мать мою так?

– Не знаю, Рико. Это будут оценивать наши ребята в Центре. А что за образец ты сможешь привезти?

– Ты понимаешь, прошлым летом меня командировали в Центр артбаллистики в Небраске по нашим армейским делам. Учил там молодых придурков на новом терминале правильно располагать на хранение боеприпасы. Ты знаешь, конечно, что это целая наука, факен шит. В то время там как раз пушкари дырявили новую броню. Броню с керамическим слоем, дьявол ее забери. Во время стрельб, конечно, на площадку никого не пускали, а потом – пожалуйста. На ней все равно ничего, кроме пустых стендов, нет. Ну, я там как-то от нечего делать бродил и одну штуковину в лопухах увидел. Эта керамика при ударе снаряда колется на куски и разлетается. Пушкари, конечно, все осколки собирали и уносили, а один небольшой не заметили. Я его из любопытства и прибрал, так, на всякий случай. Он у меня в офисе лежит, чтоб я сдох, бумаги придавливает.