Отрок. Богам — божье, людям — людское - Евгений Красницкий

— Господин сотник, урядник Яков по твоему приказу явился… Ой, Минь, а у тебя опять левая…

— Погоди, Яш, чего это погостных десятников нигде не видно?

— Так, беда, господин сотник, оба погостных десятника побиты! Парфен насмерть, а Кондратий покалечился…

— Как насмерть, как покалечился?

— Парфена из этого… ну, самострела ляшского…

— Из арбалета?

— Да, прямо в лицо, а Кондратий с тына на ляха прыгнул, ляха насмерть задавил, а сам ногу сломал. Матвей говорит, что перелом какой-то нехороший.

— А наши?

— Под Варфоломеем коня убили, он, когда падал, руку вывихнул. Матвей вправил, говорит, что ничего страшного. Фоме чем-то по шлему звезданули, глаза в разные стороны, тошнит… Матвей говорит: не боец, лежать надо. И еще… отрок Симон самострел поломал — под ним тоже коня убили, ну, когда падал, прямо на самострел…

— Господин сотник, урядник Андрей… — Мишка махнул рукой, прерывая доклад, но Андрей, против ожидания, не замолчал: — Господин сотник, не дело творится! Эти… — урядник первого десятка махнул рукой в сторону погостных ратников — … наши болты из убитых выдирают, и говорят, что это их добыча, как бы…

Мишка недослушал — от полыхнувшего ощущения опасности, отступила даже мозжащая боль в левой руке. Сразу же вспомнилась сцена в Отишии, когда напарник Дорофея Митяй потянулся за копьем, готовый схватиться из-за добычи даже с ратнинцами. Тогда рядом был Немой, а сейчас никого, тогда кругом были свои, а сейчас… да еще и сами погостные ратники «без руля и без ветрил» — один десятник убит, другой серьезно ранен.

«Блин, неужели в своих стрелять придется? А что делать, если эти жлобы совсем обнаглеют? Торгаши, туды их… мы для них сопляки, таких при дележе добычи обнести — «дело чести», иначе себя уважать перестанут. Жизнью в торговом месте воспитаны… как менты при рынке. Что делать? Стерпеть, дождаться деда и требовать справедливости? А что пацаны подумают? Да даже если и не подумают ничего такого… это жлобье, считай, дважды свой погост просрало, из-за этого трое пацанов… а теперь… Вот уж хрен! Только самострелов наших боитесь, а так за людей не считаете? Ну, будут вам самострелы!».

— Яков! Быстро свой десяток на крыши и заборола! Петра и Серапиона с собой возьми! Постарайся не убивать и не калечить, только напугать… но если закрутится, а я командовать не смогу, сам решай!

— Так… свои же… — нерешительно попытался возразить Яков.

— Это они в бою своими были, а сейчас в них торгашество взыграло, а десятников нет… забыл, как взрослые ратники к нам относятся? Исполнять!!!

— Слушаюсь, господин сотник!

Мишка проводил глазами разведчиков и приданных им двух лучших своих стрелков и удовлетворенно кивнул.

«Нет, стрелять в своих, какими бы они ни были, конечно, не дело… однако конфликты из-за дележа добычи не должны быть ЗДЕСЬ чем-то необыкновенным, наверняка, время от времени, случаются. Так что, чего-то экстраординарного в этом не будет… Попробуем, все же, обойтись без кровопролития».

— Степан, Андрей, глядите, чтобы ваши ребята не разбредались, мало ли…

Договорить Мишка не успел — над усадьбой боярина Федора разнесся крик:

— Наших бьют!!!

Орал погостный ратник, выскочивший из ворот склада — какой-то весь тощий, нескладный, в кольчуге не по комплекции, распояской, да к тому же еще и оттопыривающейся на животе, словно там что-то спрятано. Он снова раззявил рот, и даже уже начал повторять призыв «Наших бьют», но вслед ему из склада вылетел помятый шлем (похоже, его же собственный) и крепенько приложил его по загривку. Крикун бухнулся на четвереньки и возопил:

— Люди!!! Да что ж это делается?!! Сопляки ратников…

Крик оборвался — следом за крикуном из склада выскочили отроки Никита и Марк. Никита с размаху двинул крикуна сапогом по ребрам, а Марк завертел головой, разыскивая взглядом Мишку. Шлема на Никите тоже не было, из носа текла кровь, а левая сторона лица, прямо на глазах, заплывала синяком.

— Бей недоносков!!! — заблажил кто-то, невидимый Мишке.

Погостные ратники, поначалу замершие, сунулись, было, в сторону Никиты и Марка, но переднему прямо под ноги врезался самострельный болт так, что тот от неожиданности отпрыгнул назад, а еще двоим болты звонко щелкнули по макушкам шлемов и ушли в рикошет. Кто-то вскрикнул, видимо, поймав срикошетивший болт, и все дружно завертели головами, глядя на стоящих на крышах разведчиков Якова.

— Стоять, козлодуи!!! Всех перебьем на хер!!! — заорал что было мочи Мишка.

— А ну не трожь лук!!! — донесся откуда-то сверху голос Якова.

Затем послышался щелчок выстрела, и сразу за ним треск разламываемого колчана и невнятное ругательство кого-то из погостных ратников. Судя по голосу, тот же ратник, что призывал бить недоносков, начал орать что-то типа: «Да чего вы смотрите…», но самострельный болт рванул его за бороду и, кажется, задел оперением по лицу, потому что ратник шлепнулся задом на землю и схватился рукой за подбородок.

«Ну? Подействовало, или убивать придется?».

— Тиха-а!!! — раздался из задних рядов голос Мишкиного знакомца Дорофея. — Правда перебьют! Я вам про Бешеного Лиса рассказывал!

«О как! Даже и кличку знает. Видать впечатления были сильные. Это нам на руку!».

— Михайла!!! — продолжал надрываться Дорофей. — Пусть не стреляют, я подойду, поговорим!!!

— Ну, подходи, поговорим.

Мишка так и не поднялся с чурбака, на котором сидел, а сейчас еще и принял «начальственную» позу Корнея — уперся правой рукой в бедро и отставил локоть в сторону. Дорофей уже почти дошел, когда наверху опять щелкнул самострел и за спинами передних ратников кто-то взвыл дурным голосом:

— У-юй-юй-юй!..

За что разведчики решили наказать пострадавшего, Мишка так и не понял, но им с крыши было виднее. Дорофей при звуке выстрела остановился и испуганно втянул голову в плечи, но поняв, что стреляли не в него, обернулся и снова заорал:

— Не дергайтесь, дурни!!! Потерпите, сейчас разберемся!!! Михайла… господин сотник, ты бы хоть объяснил, в чем дело, а то сразу стрелять… Чего случилось-то?

— А чего ты меня спрашиваешь? Ты вот у него спроси.

Мишка кивнул на корявого крикуна, который так еще и не поднялся с четверенек.

— Э-э, да это Семка-Клещ! С него и раньше-то спросу путного не было, — Дорофей пренебрежительно махнул рукой — а сейчас и вообще… сам видишь.

— Кондратий ногу сломал, Парфен убит… — Мишка напрягал голос, чтобы слышно было всем — … ну и с кем теперь разговаривать?

— А давай со мной! — Дорофей приосанился и расправил усы. — Я на погосте хозяин не из последних… не боярин, конечно, но и… в общем, прислушиваются ко мне, даже и Федор Алексеич, бывает.

«Очень показательный момент, сэр Майкл. Обратите внимание: он себя не воином называет, а хозяином, и это в такой-то обстановке! В Отишии, кстати сказать, он себя тоже не воином, а хозяином-куркулем показал. И намекает на уважение к себе, именно, как к хозяину. Очень красноречивая оговорка, не даром лорд Корней погостных за воинов не держит».

— Ну, что ж, на бесптичье и жопа соловей.

Кто-то из отроков хихикнул и Мишка с трудом удержался, чтобы зло не глянуть в его сторону. Дорофей не обиделся, даже слегка улыбнулся и кивнул.

— Так что ж случилось-то, Мих… господин сотник? Меж своими-то…

— Младший урядник Никита! — гаркнул Мишка. — Доложить о происшествии!

— Воровство, господин сотник! — Никита, видимо машинально, утерся и замолк, удивленно глядя на вымазанную кровью ладонь.

Марк не стал дожидаться продолжения доклада, а дернув за волосы, опрокинул Клеща на спину и выдернул из-под его кольчуги сверток какой-то яркой ткани.

— Вот! — Отрок поднял ткань над головой. — Украл, а когда Никита его остановить хотел, кровь ему пустил!

— Вот скотина! — с чувством прокомментировал Дорофей. — Ну, мы тебя поучим, пожалеешь, что на белый свет родился…

— Нет! — перебил Дорофея Мишка. — Он кровь моего человека пролил! Требую выдать мне его головой![37]

По толпе погостных ратников пошло недовольное бурчание, понятно было, что отлупить Семку Клеща за воровство были бы рады все, возможно, многие готовы были отдать его и на казнь, но не мальчишкам же! Дорофей несколько секунд прислушивался к общему говору, а потом сплюнул и махнул рукой.

— А! Забирай! Дерьмо свинячье, вечно через него какое-нибудь паскудство случается. Не жалко, забирай

— А ты кто такой, чтобы решать? — тут же отозвались из толпы.

Дорофей сразу не нашелся, что ответить, и Мишка пришел ему на помощь, негромко подсказав:

— Утром воевода придет и спросит…

Реакция Дорофея была мгновенной:

— А вы подумайте, честные мужи! Утром воевода Корней придет, узнает, что мы укрываем вора, пролившего кровь его человека, и что тогда будет? Сколько мы еще из-за этого поганца дерьмо хлебать должны?