От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина

на паях амбулаторную лечебницу для женщин и детей624, а в Москве – также на артельных началах устроить женскую типографию, служащими и работниками которой должны были стать одни женщины625. Министерство внутренних дел не утвердило устав типографии. В 1900 году в Тифлисе было создано «Женское нефтяное общество» по инициативе врача Е. Г. Сагада-Посербской, которое поддерживало техническое образование женщин. В пользу общества Сагада-Посербская передала принадлежащий ей нефтеносный участок626. Позднее она стала председательницей Грузинского Союза равноправности женщин.

В 1880–1890‐е годы правительство в очередной своей атаке на общественность сузило до предела репертуар действий женских организаций, жестко сведя его к благотворительности. Но идеи благотворительности, даже в продвинутой форме с элементами самопомощи, направленной на освоение нетрадиционных для женщин сфер деятельности, уже не устраивали активисток движения. Им было очевидно, что это тупиковый путь.

Встала проблема артикуляции менее очевидных проблем женщин, обнаружения невидимых барьеров на пути легализации участия женщин в публичной сфере. Лидерами ощущалась необходимость идеологического обеспечения деятельности существующих организаций, корректировки целей, поиска новых форм активности.

Коллективные действия движения

В начале 70‐х русская женщина была уже настоящим общественным деятелем, иногда и более активным.

Н. Котляревский

Недавняя летопись событий тысячекратно подтвердит нам, что русская прогрессивная сила 70‐х и 80‐х гг. слишком изобиловала женщинами твердых убеждений и решительной идейной стойкости.

А. Амфитеатров

Коллективные действия, понимаемые как совместные действия представителей какой-либо социальной группы, не имеющей институционального представительства, направленные на реализацию интересов своей группы или любой другой дискриминированной группы, начались с момента создания организаций.

Лидеры, члены «руководящих групп», участницы движения осознавали наличие интересов, определенных гендерным признаком, и проводили мобилизацию ресурсов в интересах некоторых групп женщин. Так родился новый тип солидарности.

Первым опытом женского включения в коллективные действия общественности явилось участие в движении воскресных школ (1860–1862). В отличие от европейской традиции это был светский образовательный проект в интересах рабочих столицы и первый опыт коллективных действий российской интеллигенции. В других городах России это движение развивалось и позднее (уже после того, как петербургские школы были закрыты), вовлекая в орбиту своей деятельности социально активных женщин.

Школу «воскресных школ» прошли многие общественные деятельницы, как, например, А. М. Калмыкова, Х. Д. Алчевская, Н. В. Стасова, П. С. Стасова, А. И. Европеус, Н. А. Белозерская. Помимо организации «общих», без гендерной маркировки, воскресных школ, которые посещали мужчины, были созданы воскресные школы специально для женщин627. Одной из проблем, с которой столкнулись устроители, было отсутствие доступной «народной» литературы для чтения. «Патронессы» попытались решить проблему силами образованных женщин. На исполнение этого своеобразного социального заказа была направлена деятельность Женской издательской артели, устроительницы которой одновременно с проблемой создания рабочих мест для интеллигентных женщин решали проблему создания «правильной» массовой литературы для народа. А. М. Калмыкова (1849–1926), например, профессионально занялась этой проблемой: в 1889 году она открыла склад народных изданий в столице, через который формировались школьные и народные библиотеки.

Сочетание представлений о специфических интересах своей социальной группы с общими генерализированными верованиями российской интеллигенции о долге перед народом, осознание гендерных проблем и рассмотрение их в применении к различным социальным слоям и сословиям – отличительная черта российского женского движения. С момента зарождения движения была поставлена цель мобилизации ресурсов не только в пользу женщин «образованных классов», но и «невладеющих общественных групп». Весь путь движения – балансирование между интересами женщин различных классов, сословий, состояний. Это была попытка сочетать классовые и гендерные интересы. Идея единых женских интересов, которую обосновывали О. А. Шапир, А. А. Кальманович, М. И. Покровская и другие феминистки, часто обсуждалась на разного рода собраниях и митингах женщин. Например, во «Вз.-благ. обществе» имела место острая дискуссия, на которой обсуждалась организация сбора средств для нужд Общества на благотворительных мероприятиях и был поставлен вопрос, имеют ли моральное право образованные и более-менее «достаточные» женщины оттягивать на себя средства, которые могли бы пойти на нужды менее защищенных слоев населения, в том числе женщин низших социальных классов628.

А. М. Коллонтай категорически отрицала существование общих внеклассовых интересов женщин и возможность сотрудничества «буржуазок» и работниц.

Коллективные действия в поддержку женского образования

Упорство, с которым дочери московской и петербургской знати, а впоследствии и «кухаркины дети» пробивали себе путь к высшему образованию, носило характер подлинного героизма.

Ф. Степун

В тех немногих заграничных университетах, которые допускали женщин на медицинский факультет, процент русских был преобладающим по сравнению с женщинами других национальностей.

А. Шабанова

Высшее образование как непременное условие интеграции женщин в пореформенное общество, сохранения прежнего статуса и идентичности – побудительный мотив коллективных действий по организации высшего женского образования самими женщинами.

Для широких кругов общественности эта проблема также стала коллективным интеллигентским верованием, что обеспечило ей самую широкую поддержку, в том числе и в среде «идейных» чиновников. По свидетельству современника, вопрос о женском просвещении стал «лозунгом свободы»629. Понятно почему: университеты являлись анклавом, порождающей средой новых парадигм мышления и поведения, источником всякого рода инноваций. Поэтому борьба женщин за высшее образование воспринималась так серьезно и ее противниками, и ее сторонниками. Эта проблема стала символом реформ.

В конце 1850‐х годов, на пике демократического подъема, правительство пошло на уступки в вопросе женского образования. Министр просвещения А. С. Норов воспринял идеи профессора Главного педагогического института и инспектора Павловского института Н. А. Вышнеградского о необходимости внесословного женского среднего образования. Таким образом, в 1858 году в Санкт-Петербурге состоялось открытие в составе Министерства народного просвещения первых казенных женских училищ, которые очень скоро были преобразованы в женские гимназии. Через год Ведомство учреждений императрицы Марии открыло свои, «мариинские» женские гимназии. Уже при следующем министре просвещения графе Д. А. Толстом женские гимназии подверглись контролю и притеснениям, а их идейный отец Н. А. Вышнеградский вынужден был уйти в отставку630.

Санкт-Петербургский университет первым допустил в свои стены женщин на правах вольнослушательниц. Осенью 1859 года ректор П. А. Плетнев привел в аудиторию первую женщину – Н. И. Корсини. Вскоре к ней присоединились М. А. Богданова (Быкова), А. П. Блюммер, В. А. Кашеварова-Руднева, М. А. Коркунова (Манасеина), М. А. Обручева (Бокова, Сеченова), Н. П. Суслова.

Советы университетов в большинстве своем проголосовали за право женщин на университетское образование. Четыре совета из шести (то есть все, кроме Московского и Дерптского) поддержали женщин. Санкт-Петербургский, Казанский и Киевский университеты признали право женщин на ученую степень.