От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина

женщинам в Петербурге» (основано в 1865), или «Московское общество для пособия нуждающимся женщинам» (основано в 1863). В провинции больше всего были распространены дамские комитеты. Затем стали появляться образовательные структуры для женщин – видимый результат коллективных действий женской общественности при солидарной поддержке мужской интеллигенции. Так, в 1869 году были открыты Аларчинские (Петербург) и Лубянские курсы (Москва); в 1870 году – Владимирские курсы (Петербург) и бесплатные курсы для женщин в Киеве; в 1872 году – курсы ученых акушерок при Медико-хирургической академии (Женские врачебные курсы, Петербург) и женские курсы Герье (Москва); в 1876‐м – курсы для женщин в Казани; в 1878 году Высшие женские курсы открылись в Петербурге и Киеве. Вслед за этим появились организации в поддержку этих новых структур. «Общество вспомоществования слушательницам врачебных курсов» (1873), «Общество для пособия слушательницам медицинских и педагогических курсов» (1874), «Общество доставления средств ВЖК» (1878). Подобные процессы происходили и в других городах России.

Социальная инициатива в России всегда находилась в руках бюрократического аппарата, и традиции частной инициативы в решении социальных вопросов не было. Правительство с подозрением относилось к любой инновации в общественной жизни. Несмотря на это, деятельность женских организаций в крупных городах империи была постоянным фактором влияния на российскую общественную жизнь во второй половине XIX века. Цели женских организаций позволяют выделить два типа организаций: благотворительные организации женщин по поддержанию женщин «недостаточных» групп по возрастной, профессиональной и др. позициям, и солидарные образования женщин по поддержанию и развитию собственной социальной группы.

Стоит несколько подробнее остановиться на феномене женских благотворительных организаций, объектом благотворительности которых были женщины. Именно с них в России началось женское движение. Рассмотрение благотворительной деятельности как опыта женского лидерства и принятия социальной ответственности – российская особенность, отмеченная исследователями593.

М. И. Либоракина пишет о формировании нового типа женской благотворительности в России и обращает внимание на то, что по сравнению с западной женской благотворительностью российская имела другие цели, источники, способы финансирования и, добавим, принципы. В основе «феминистской благотворительности» лежал принцип личной самостоятельности женщин и их ответственности за свою судьбу. Отсюда деятельность активисток движения по созданию структур высшего образования, профессионального обучения, по оказанию помощи в поиске мест работы, созданию новых рабочих мест, поддержке женщин низших социальных слоев на их пути самоопределения своей судьбы (работа с проститутками, распространение идей взаимной поддержки). Источниками были не только традиционные пожертвования, членские взносы участников организаций, проведение лотерей, но «феминистское предпринимательство», то есть плата за предоставление услуг (например, образовательных, а также доходы от артелей, магазинов, мастерских). С позиции социологии общественных движений важно, что женская благотворительность явилась стратегией социальных изменений и что женские организации институализировались как благотворительные.

Отношение к благотворительности в рядах участниц движения было сложным. Она подвергалась осмеянию, критике и переосмыслению. В сторону традиционной благотворительности как «комильфотного» дамского поведения594 с ее иерархичными отношениями и зависимостью получателей благ участницы движения выпустили немало стрел. Движение шло по пути переосмысления благотворительных форм работы, отказа от традиционной филантропии в сторону создания женских солидарных объединений и новых форм деятельности. Это была осознанная политика участниц движения, что замечали и сторонние наблюдатели. В. В. Стасов писал: «Филантропия являлась первым шагом и опытом к тому, что было и выше, и глубже, и важнее. Вторые и третьи шаги не замедлили вскоре состояться»595. Р. Стайтс считает596, что благотворительность россиянок легко трансформировалась в феминизм.

Многие женские организации выступали как зонтичные, то есть имели подразделения и филиалы, вокруг которых, в свою очередь, формировались группы поддержки и которые функционировали зачастую как автономные организации. Например, «Русское женское взаимно-благотворительное общество» имело такие подразделения, как «детский очаг» и несколько общежитий для «интеллигентных женщин». Общежитие для одиноких женщин – идея «княжны-нигилистки» Макуловой, чья нищенская бездомная смерть в 1895 году сподвигла активисток движения к организации мест совместного проживания одиноких женщин.

«Общество попечения о молодых девицах в Санкт-Петербурге» (председательница – А. В. Арцимович) имело пять отделений, работавших практически самостоятельно: Василеостровское, Воскресенское, Выборгское, Литейно-Рождественское и Обводное. Организаторы – исключительно женщины среднего класса – работали с девушками и девочками-подростками из рабочего класса.

Все эти организации создавали инфраструктуру движения – сеть женских организаций, которые, реализуя свои инициативы, наращивали ресурсы движения. Появление на карте столицы значительного количества «женских анклавов», будь то помещения женских организаций или женских образовательных структур, которые в большинстве своем арендовали хорошие помещения в престижных районах, а частично были собственностью организаций597, придавало движению стабильность.

Движение испытало проверку на прочность и выживаемость уже в следующее десятилетие. В конце 1870‐х годов наступил очередной кризис власти. Политика выхода из кризиса министра внутренних дел и главы правительства М. Т. Лорис-Меликова строилась на послаблении режима в отношении либеральных инициатив и через них – консолидацию населения. М. Т. Лорис-Меликов пытался вывести страну из кризиса путем сочетания политики либеральных реформ, о чем свидетельствует предложенный им проект конституции с жесткими мерами против террористов. Но убийство 1 марта 1881 года Александра II не позволило стране продвигаться по пути либерализации общественной жизни.

С воцарением Александра III деятели либерального направления М. Т. Лорис-Меликов и военный министр Д. А. Милютин – сторонник высшего женского образования и покровитель женских медицинских курсов – были отправлены в отставку. Выход на политическую арену обер-прокурора Священного Синода К. П. Победоносцева и его лозунг «Осади назад!» определили политику репрессий и разгула мракобесия на последующие десять – пятнадцать лет.

Между тем, по мысли такого тонкого наблюдателя, как А. В. Тыркова, реформы Александра II выдвинули новые потребности, воспитали новые характеры, которые требовали простора и личного почина. В обществе накопилась политическая энергия, социальная отзывчивость, потребность высказаться, проводить свои мысли в жизнь, приносить пользу, жить общими, а не только личными интересами598. Правительство ставило препоны на пути любой инициативы, самой невинной и нужной, рассматривало как неблагонадежных всех, кто позволял себе откровенно и публично высказывать свое мнение. Правительство боялось людей с инициативой, не доверяло им, а они, в свою очередь, не доверяли правительству. Власть строила свой расчет на чиновниках. Но и здесь, в этой среде, появился новый тип чиновника – профессионала, преданного делу.

В 1880‐х годах в стране была предпринята попытка восстановить прежнюю сословность. В 1882 году пост министра внутренних дел и главы правительства занял всероссийски нелюбимый бывший министр народного просвещения граф Д. А. Толстой. В противовес реформам 1860‐х годов правительство провело ряд соответствующих контрреформ. В 1882–1892 годах были проведены городская и земская контрреформы. Либеральный университетский устав 1863 года был заменен в 1884 году новым, сильно