Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен

Остаток вечера Бьёрн молчал и не притрагивался к пиву. Я сидел повернувшись спиной к планширю, а Фенрир, должно быть, понял, что мне плохо, он подошел и забрался мне на колени. Ведь Бьёрн не мог не знать, что Олав за человек, вряд ли он в первый раз вытворяет что-то подобное. И все же он решил следовать за ним. Что бы сказал на это отец? Ему бы не понравилось, что мы служим разбойнику. Помню, Бьёрн сидел уставившись перед собой, а мне так хотелось, чтобы он что-то сказал, хоть пару слов о том, что ему не нравится поступок Олава. Но, насколько я помню, он просидел всю ту ночь, не говоря ни слова.

Должно быть, я уснул перед рассветом, помню, как просыпаюсь оттого, что Бьёрн легко толкает меня в плечо. Он качает головой, и я вдруг замечаю слезы на своих щеках. Потом я вновь погружаюсь в сон и вновь оказываюсь на палубе корабля, мы с Бьёрном перепрыгиваем через планширь корабля Эрленда Хаконссона. Теперь все видится более ясно: блеск наконечников копий и топоров, люди, вонзающие друг в друга кинжалы и саксы, а у борта сидит человек и пытается удержать кишки, вываливающиеся из распоротого живота. Я вижу, как моя нога опускается на голову воина ярла, и слышу чавкающий звук, с которым топор выходит из черепа.

Ужасно это – отнимать жизнь у человека.

Когда я проснулся, шел дождь. Брезжил рассвет, и люди на борту готовились спустить весла. Бьёрн мне кивнул, он уже сидел с веслом в руках. Я едва успел встать, как услышал голос Сигурда с корабля Олава: «Весла!»

Гребцы опустили весла в воду, и рулевые взяли курс дальше во фьорд.

От пленника Олав узнал, что бонды захватили все хутора в той местности, куда мы теперь держали путь, и что Эрленду пришлось бежать. Поэтому Олав, должно быть, подумал, что плыть дальше безопасно. Мы пока этого не знали, но он так все устроил, что несколько из числа самых преданных ему людей смешались с бондами и давно уже подстрекали их к мятежу.

Я слышал, как люди рассказывали, мол, когда Олав плыл по Тронхеймсфьорду, на мачте его раскачивалось тело сына ярла, а мы, его воины, стояли у борта, вооруженные топорами и мечами, и выли как волки. На берегу у усадьбы ярла мы дрались с ордой язычников сторонников ярла, но Белый Христос был на нашей стороне, так что мы их всех зарубили, а сами не получили ни царапины. Все это ложь, все было не так. Тем утром мы не встретили врагов, а земля Хладира уже была в руках союзников Олава. Поскольку сейчас греб Бьёрн, я стоял у борта и вглядывался в берег. Рагнар Кузнечный Молот попросил, чтобы я был наготове. Во фьорде, где было полно бухточек и проливов, корабли ярла могли устроить засаду где угодно. Помню, как я опустил взгляд на свой топор, на руку на топорище. Дождь смыл с топора кровь, но на руке остались отметины после вчерашней битвы. Две костяшки стесаны, на тыльной стороне ладони – длинная ссадина.

Вскоре мы достигли конца пролива, в котором столкнулись с кораблем Эрленда, и перед нами открылась внутренняя часть Тронхеймсфьорда. Земледельцем я не был, но видел, что земля здесь плодородная. Деревья еще не покрылись листвой, над полями стелился туман. Тронхеймсфьорд очень длинный, от пролива, который мы прошли, он тянется на северо-восток между низких холмов и возделанных пашен. Должно быть, здесь собирали богатый урожай, так что хватало и ярлу, и всем его людям, и мне пришло в голову, что он, должно быть, на редкость жаден. Что ему понадобилось на юге? Если к торжищу пришли его люди, если именно его люди убили отца, что им вообще понадобилось так далеко, в Вике?

Пока корабли шли по фьорду, Асгейр Штаны сказал нам: «Вы хорошо вчера сражались, парни! Вы сражались как сыны Одина! Теперь не расслабляйтесь! Если здесь еще остались люди ярла, они засели в его усадьбе! А Олаву нужна именно она!»

Лук мой лежал у борта, тетиву с него я снял накануне вечером. Теперь я опять надел ее на лук, а колчан пристегнул к поясу.

Хладир расположен далеко на юге во фьорде, к востоку от большого мыса, поросшего лесом. Корабль Олава, как обычно, шел впереди, остальные за ним, и вскоре мы увидели, что он хочет свернуть к устью широкой реки. Эта река зовется Нид, а прямо там, где она впадает во фьорд, есть пологий берег, куда могут пристать корабли. Так мы и сделали и вскоре уже стояли на твердой земле, еще не отвыкнув от ощущения качки под ногами. Сигурд злобно закричал и заставил нас встать в строй, по двое в ряд, и вот мы длинной цепочкой поднялись по склону и пошли по глинистому полю. В лесу между кочками и деревьями по-прежнему виднелись островки снега, ведь зима еще не торопилась покидать эти края.

Мы шли через те места, на которых позднее вырос торговый город, известный людям как Тронхейм. Здесь пока не было заложено поселения, то предстояло сделать Олаву и его херсирам пару лет спустя. В тумане виднелись хозяйские постройки и конюшни, и я ожидал, что оттуда на нас вот-вот набросятся воины. В тумане слышался шепот, казалось, что он доносится от земли под нашими ногами. Может, мы идем прямо в царство подземных жителей, где бессильно холодное железо, и мы на веки веков попадем в рабство. Бьёрн пихнул меня локтем и жестким взглядом велел мне собраться. Так что я стиснул в руке лук, вторую положил на оперение стрел, чтобы стрелы в колчане не шуршали. Тут облака разошлись, и сияющее солнце разогнало туман.

Оказалось, что мы находимся всего в двух полетах стрелы от Хладира. Мы стояли в центре поля, которое тянулось до хозяйственных построек усадьбы. Дальше возвышался дом с высокой остроконечной крышей, самое роскошное строение, которое я когда-либо видел. На массивных угловых балках виднелась резьба: воины и чудовища, застывшие в вечной битве. Коньки были вырезаны в форме драконьих голов, крыша покрыта ровно вытесанными деревянными пластинами. Вокруг палат виднелись строения пониже – конюшни, хлева и закутки для рабов – все они тоже были красиво украшены. Деревьев вокруг не было, а поля, тянувшиеся от усадьбы, были расчищены – ни камешка, ни малейшей неровности. Никогда я не видел таких ухоженных пашен. Это меня обеспокоило, ведь если бы на нас сейчас