Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен

Без слов. Без слез. Хоть мы и стояли у шатра там, на острове Морстр, когда Альфред служил мессу, и, хотя Олав всегда впоследствии называл своих дружинников христианами, в них по-прежнему была сильна старая вера. Поэтому в тот вечер не было ни слез, ни слов, ведь если бы мы проливали слезы, это бы означало, будто мы не верим, что наши павшие заслужили себе место в Вальхалле. Так что воины стояли в безмолвии, уверенные, что валькирии сочтут это знаком, что тела, догоравшие на кострах, принадлежали отважным воинам.

Наверное, я не совсем понимал, что должно произойти. Помню, я сидел уставившись во тьму, пока погребальные костры не превратились в маленькие пятнышки пламени в ночи. Мне кажется, мысль о побеге в мою голову тогда не приходила, но с тех пор прошло много зим, целая жизнь. Мы с Бьёрном могли бы той ночью бросить войско Олава, уйти в горы и остаться там. Стояла весна, до осени мы успели бы построить землянку, а вдвоем смогли бы пережить зиму. Следующей весной мы могли бы уйти дальше, может, на восток, до самого пресного моря у земли финнов.

Но что это была бы за жизнь, если бы мы сейчас сбежали? Мы бы покрыли позором имя отца, его сыновей ославили бы как последних трусов. Конечно, я боялся, но страх не вечен. А вот позор – да.

Должно быть, я заснул, следующее, что я помню, – это скрежет железа о камень. На корабле это был привычный звук, у всех в поясе был спрятан маленький точильный камень, не проходило и дня, чтобы кто-то не сидел и не правил свой нож или топор.

Бьёрн не сидел. Он стоял в центре палубы, раздевшись до пояса. Тем утром в Тронхеймсфьорде дул ледяной ветер, но Бьёрн, казалось, его не замечал. Он держал топор перед собой и медленными движениями направлял камень вниз вдоль лезвия, но смотрел он не на топор – казалось, что он не спускает взгляда с корабля Олава. Поднявшись, я тоже увидел людей на борту. Там был Олав, Сигурд и еще кто-то, там стоял Рос и тот, второй, у которого были такие же близко посаженные глаза. Рос тоже разделся до пояса. Он стоял неподвижно, глядя в нашу сторону, и я понял, что они с Бьёрном мерялись взглядами.

Бьёрн не уступал ему. Он сунул топор в петлю на поясе, вытащил сакс и стал точить и его, по-прежнему стоя неподвижно и не спуская глаз с Роса. Я и раньше видел Роса с голым торсом, но теперь, когда он стоял рядом с Олавом, Сигурдом и другими воинами на корабле Олава, я увидел, что он один из самых высоких среди них, да и плечи у него шире, чем у Олава, хотя он и не был сложен так идеально. Для воина у Роса было не так много шрамов; раньше я об этом не задумывался, но теперь меня это испугало. Ведь человек, у которого почти нет шрамов, должен быть хорошим воином.

Вскоре Сигурд спустился на берег. Он подошел к нам и встал, прищурившись, ветер шевелил складки его плаща. Затем он осведомился, кто из нас будет драться и кто будет его спутником. Каждый из бойцов может взять с собой одного человека, сказал он. Рос возьмет своего брата, именно он стоял рядом с ним, приглядывая за оружием.

Бьёрн ответил, что убийцу отца зарубит его топор. Затем он перевел взгляд на меня, и я обернулся к Сигурду и сказал, что пойду со своим братом. Сигурд ответил, что мне можно взять с собой топор на случай, если Рос перерубит топорище у Бьёрна. Затем Сигурд вернулся на корабль Олава, где Рос в это время проверял лезвие своего меча. Его брат вытащил щит, окованный железом, Рос кивнул, и тот перекинул щит себе за плечо.

Нас перевезли на островок в лодках. То был маленький бесплодный клочок земли, стрела легко могла перелететь через весь остров и упасть в воду на другом берегу. Именно поэтому сюда часто приплывали, чтобы сразиться в поединке. Поскольку по обычаю противники встречались на островке, который на нашем языке звался хольм, поединок назывался хольмганг, и он проводился по жестким правилам. Эти правила Сигурд и изложил нам по пути. Каждый мог взять с собой свидетеля. Тот мог иметь при себе оружие, но вступать в бой ему запрещалось. Как только на землю падала первая капля крови, поединок следовало закончить, тот, чья кровь пролилась, считался проигравшим. Победитель выигрывал спор. Сигурд еще раз повторил, что одной капли крови достаточно, неважно, из царапины или смертельной раны. Олав не хочет терять еще одного воина, тем более сейчас, когда битва с Эрлендом еще свежа в памяти.

Островок оказался совсем плоским и представлял собой каменистую пустошь, от которой на север тянулась песчаная отмель. Был отлив, так что отмель виднелась над водой. Лодку направили между камнями на берегу, и мы сошли на берег – Бьёрн, Сигурд и я. Роса с братом привезли к северному берегу, прямо у отмели. Мы с Бьёрном последовали за Сигурдом на пустошь, поросшую травой. К нам подходили Рос с братом и Олав. Пока мы шли, Сигурд объяснял, как все будет: я и брат Роса, его звали Бор, должны держаться подальше от противников, мы можем подбежать, только если им понадобится новое оружие. В остальных случаях мешать им нельзя, а если кто-то из нас попытается прийти на помощь, это будет считаться попыткой убийства, и виновника будут судить по справедливости.

Пока Сигурд говорил, Олав протянул Росу щит. Бор провел точилом по его мечу и хлопнул брата по груди и обеим щекам, после чего Рос оскалился и ударил рукоятью меча по щиту.

Бьёрн уже стоял, держа топор в одной руке и сакс в другой. Поскольку мы сошли на берег с противоположных сторон, они по-прежнему находились на некотором расстоянии друг от друга. Сигурд велел мне остановиться, мы встали у края пустоши. Вдруг на меня накатило желание броситься в море и уплыть, мне хотелось бежать от всего этого. Но Бьёрн выглядел таким сильным; он сжимал оружие, немного расставив руки, и в нем не было видно никаких признаков страха. Не опуская взгляда, он пошел к середине пустоши. Рос остановился, сплюнул и перенес вес с одной ноги на другую, не спуская глаз с моего брата. Хотя он казался намного тяжелее Бьёрна, складывалось впечатление, что он менее