Танцор Ветра - Константин Александрович Зайцев

По телу бежали молнии, что атаковали любого словно ядовитые, кто смел приблизиться ко мне. Шаг и ветер стал спрессованным диском, который разрезал последнюю тройку культистов. Их тела еще не успели упасть, а я уже впитал их эссенцию.

Ветер в моей груди утих. Он чувствовал, что мы очистили это место.

А я с ужасом смотрел на свои руки. В прорехах ткани виднелись пульсирующие черные вены, по которым текла искаженная эссенция. Ее было слишком много и она рвалась наружу. Или же во внутрь?

— Хорошая работа, потомок. А теперь останови проклятую волшбу измененных. В твою память загружается ритуал очищения. Он позволит тебе очиститься от энергии искажения, но надо спешить иначе ты станешь таким же как многие наши погибшие сородичи. — Я не понимал о чем он говорит, но что-то внутри говорило мне, что лучше бы мне этого не знать, а просто последовать его инструкциям.

Я шагнул по полу залитому кровью. Меня ждал Фушэ.

Интерлюдия.

В храме предков было тихо и спокойно. Тонкий дым благовоний вился в воздухе, цепляясь за резные деревянные балки, за древние таблички с именами, которые Линь Цзиюнь больше не могла прочесть. Она помнила их начертания, но не звучание. Память выжгли, как выжигают клеймо на спине раба. Остались только тени и застарелая боль.

Она стояла перед алтарем, ее пальцы сжимали три тонкие палочки благовоний. Пламя дрожало, отражаясь в ее черных, как смоль, глазах.

— Мать, отец, братья…

Голос не дрогнул. Но внутри все горело. Семь лет. Ей было семь лет, когда они пришли.

Она проснулась от криков.

Деревянные стены семейного поместья уже пылали. Где-то рядом хрипел умирающий слуга, пронзенный кривым ножом. Служанка забросила ее под кровать и велела молчать, чтобы не произошло. Линь Цзиюнь замерла под кроватью, прижав ладони ко рту. Сквозь щель в резной перегородке она видела, как падает ее старший брат — огромный островитянин с выбритой головой вырвал его меч из рук и вонзил ему в живот.

— Не оставляйте никого! Вырежьте тут всех! — Холодный голос командира островных варваров до сих пор снился ей в кошмарах.

Кровь текла по полу, заливая узоры ковров, что с такой любовью вышивала ее мать. Линь Цзиюнь не плакала. Она смотрела, как убивают ее мать. Как отрубают голову отцу. Как сжигают ее дом.

Она выжила только потому, что труп служанки упал на нее, скрыв от глаз убийц. Она пролежала там до утра, пока дым не съел ей легкие, а кровь не засохла на коже как вторая одежда.

— Бабушка.

Голос Чжао, ее внука, вывел ее из воспоминаний. Он стоял чуть позади, высокий, с лицом, словно высеченным из нефрита — красивым, холодным и безжалостным. Татуировки на его лице сияли серебром. Луннолицый, как и его погибший отец.

— Бойцы собраны? — Линь Цзиюнь медленно воткнула благовония в бронзовую курильницу.

— Да, старшая.

За ее спиной зашевелились остальные.

Кон, ее приемный сын, массивный, как гора, с руками, покрытыми шрамами от бесчисленных драк. Его прозвище — Багровый Кулак — он получил не просто так. Он не говорил лишних слов. Он просто убивал. И его тонга была такой же как он сам.

И Чу. Ее младшая. Худая, как тень, с глазами, в которых никогда не было страха. Тень Осеннего Листа. Та, кто умела входить в дом и выходить, не оставив следов. Кроме трупов. Пусть она следовала жуткому учению из земель за Пределом, но она была верной дочерью и по первому зову матери, ее ученики и последователи несли смерть.

— Они думали, что мы забыли, что никто не будет мстить, но Небо милостиво. — прошептала Линь Цзиюнь.

Она повернулась.

В свете масляных ламп ее лицо казалось вырезанным из старой кости — резкие скулы, тонкие губы, седые волосы, собранные в тугой узел. Ничего лишнего. Ничего мягкого.

— Но мы не забыли. Идите ко мне дети моей крови и духа.

Они встали в круг.

Чжао, как самый младший, первым подошел к алтарю. Он взял нож с широким лезвием, провел им по ладони и капнул кровью в чашу с рисовым вином. Тем самым, что так любил ее отец.

— Кровь за кровь.

Кон последовал за ним. Его удар был резким, глубоким. Кровь хлынула густо, как вино.

— Боль за боль. — Пусть в нем не было крови ее предков, но был их дух. Десятки лет, он доказывал свою преданность убивая врагов во имя своей приемной матери, что когда-то спасла маленького бродягу.

Чу не спешила. Ее движения были точными, как у хищной птицы. Она разрезала кожу почти беззвучно.

— Прах за прах.

Линь Цзиюнь взяла чашу. Она подняла ее к губам и сделала глоток. Она почувствовала вкус крови. Теплой и соленая. Как тогда.

— Месть за месть.

Она передала чашу внуку, который сделал глоток и передал приемному дяде, а тот Чу. Круг замкнулся.

— Фэн Лао сообщил точки в которые нужно нанести удар, — сказала Линь Цзиюнь. — Никто не должен остаться в живых. — Она повторила приказ с той же тональностью, что и тот самый островитянин.

Кон хрипло рассмеялся. Он любил драку и его шипованные перчатки всегда были готовы пролить кровь.

Чу склонила голову.

— Как ты хочешь, чтобы они умерли, матушка?

Линь Цзиюнь посмотрела на таблички предков.

— Медленно.

Чжао улыбнулся. Его улыбка была похожа на изображения жутких фресок в южных джунглях.

— А город?

— Пусть видят. Пусть знают.

Кон хрустнул пальцами, по очереди сжимая кулаки.

— Их руки тянулись к тому, что им не принадлежит.

— Значит, они лишатся рук, — закончила Линь Цзиюнь.

Они вышли из храма. Темные облака закрывали луну. Люди уже начали праздновать. А за стенами храма на коленях сидели их бойцы. Тонги Луннолицых, Тени Осеннего Листа и Багровых Кулаков были готовы напомнить всем, что это их земля.

Завтра город проснется и ужаснется. Все увидят их ответ. Островных варваров ждет лишь мучительная смерть…

Глава 26

Никогда не любил ползать по воздуховодам старинных зданий. Но подобный опыт имелся — пусть и весьма сомнительный. Если хочешь выполнить задачу и при этом не сойти с ума, нужно научиться не бояться темноты и тесноты. Здесь это не просто условие — это правило выживания.

Шахта была очень узкой, я едва туда помещался. Но при этом металла не пожалели. Он