ГИТЛЕР, Inc. - Гвидо Препарата

За спиной Шахта, прозванного «американцем» (49), стояли влиятельные группы немецких абсентеистов и воротил англо­саксонских финансов. Как вспоминал Гитлер, первое перечис­ление денег, предназначенных для перевооружения, сделанное Рейхсбанком, составило 8 миллиардов марок; из этой суммы Шахт и рейхсбанк удержали в виде банковского процента 500 миллионов марок. Даже нацисты не были избавлены от не­обходимости платить процент — 6,25. И они платили не протес­туя. Они смогли соблюдать обязательства, воспользовавшись властью собирать налоги. Цена была высока, Гитлер дымился от злости, но вел себя тихо.

В отличие от Рема и его штурмовиков, Штрассера и его лево­го крыла, гитлеровцы отчетливо осознавали экономическую ре­альность. Пожертвовав штурмовиками в пользу армии, Гитлер повел теперь осторожную игру с банкирской решеткой, которой он уже много задолжал и силу которой весьма трезво оцени­вал; отсюда его льстивый тон в разговоре с Шахтом. Это был его второй компромисс с противостоявшими ему силами: как и его старый товарищ Рем, Гитлер ненавидел банкиров, «эту банду... свору мошенников», и Шахта, «жулика», (50) не меньше, чем прусских генералов, но ему надо было любой ценой выпол­нить свою миссию на Востоке.

Шахт понимал, чего хочет от него Гитлер; именно теперь настало время сделать «то, что нужно». Прежде всего, Шахт на­деялся высечь ту Initialzundung, первую искру, с помощью кото­рой Панен пытался расшевелить германскую экономику в тя­желейшем 1932 году. Рывок — и в этом сходились все эксперты можно было совершить только за счет правительственных рас­ходов; но в том, что касалось остальных простых смертных, то у них «оставались большие проблемы, как и во все времена, где найти деньги» (51), или, другими словами, как «заставить появиться капитал, если, по видимости, его вовсе не существо­вало» (52).

Как было уже сказано выше, уровень безработицы, унасле­дованный Третьим рейхом, был без преувеличения катастро­фическим: 9 миллионов безработных из числа трудоспособ­ных двадцати миллионов — двое из каждых пяти немецких рабочих, занятых в 1929 году, оказались на улице зимой 1932-1933 годов (53).

С 1930 года, по мере того как трудящиеся лишались рабочих мест, а национальный доход стремительно падал, решетка нажи­ла гигантское состояние на несчастьях Отечества, по дешевке скупая кипы ценных бумаг. Этот процесс концентрации финан­сов закончился к 1933 году, году прихода к власти Гитлера. По­том, словно материализовавшись из воздуха, появилось великое множество «полугосударственных» финансовых институтов, принявшихся печатать ценные бумаги и векселя на миллиарды рейхсмарок ежегодно. Эти векселя и ценные бумаги дисконти­ровали через банки, как в 1931 году; но на этот раз в этом процес­се не было никакой неуверенности и алчности. Дело было по­ставлено с большим размахом, и бумаги продавались под весьма щедрые проценты. Так начиналось нацистское экономическое чудо — так называемый процесс создания рабочих мест.

В июне 1933 года экономисты Третьего рейха атаковали кризис на рабочем фронте. Операция была названа Vorfinanzierung — «Префинансирование».

Финансовым ухищрением, которым кредитные учреждения воспользовались для стимуляции экономической активности, стал особый вид ценных бумаг.

После великой инфляции обнародованный в 1924 году статут рейхсмарки запрещал неограниченное приобретение прави­тельственных ценных бумаг. Единственным инструментом, поз­волявшим центральным учреждениям авансировать наличные деньги, стал коммерческий вексель, ибо только этот последний, по меньшей мере формально, мог гарантировать, что на эти деньги будет произведен осязаемый продукт (54). В 1933 году с помощью этого инструмента удалось обойти предписание зако­на*

* Оно будет отменено в следующем году в рамках консолидирующего движения, которое будет описано ниже.

и найти легальный способ впрыскивания в экономику де­нежных средств.

Финансовая процедура в целом была оформлена следующим образом: сначала рейх занимал у рейхсбанка — так была взлома­на дверь к богатству банкирской решетки, усмиренной Шахтом. Потом правительство через специализированные кредитные агентства вновь одалживало эти кредиты провинциям, муници­палитетам, общинам и другим местным субъектам государства.

Частные предприниматели выполняли работы по контрак­там с муниципалитетами. Главным инструментом финансирова­ния стал так называемый вексель создания рабочих мест (Arbeitsbeschaffungswechsel), который предоставлялся подряд­чикам уполномоченными городскими учреждениями и акцепти­ровался (с дисконтом) банковским учреждением: в банке вексель немедленно превращали в денежный чек или наличные деньги, на которые нанимали безработных и начинали выпол­нение работ. Если дисконтное кредитное учреждение само ис­пытывало недостаток наличных средств, то оно обращалось в материнское учреждение, то есть в рейхсбанк, за займом (см. рис. 5.1).

Конечно, эти векселя выдавались под определенный процент (4 процента), как и налоговые сертификаты, — таким образом, эти векселя были задуманы как идеальное средство ликвидных краткосрочных вложений. Номинально векселя подлежали оп­лате в течение трех месяцев, но на практике допускалось до двадцати автоматических продлении срока, после чего вексель мог быть предъявлен к оплате, что удлиняло срок его действия до пя­ти лет. По истечении срока действия государство оплачивало векселя за счет налоговых поступлении, ставших возможными благодаря префинансированию, — это обязательство представ­ляло собой долгосрочную ответственность рейха за то количест­во средств, которое оно вначале ссужало по условиям кратко­срочных кредитов через частные банки (55). Если обнажить суть этой кажущейся весьма сложной процедуры с векселями, то она сведется к финансированию государственных расходов кредита­ми Центрального банка, причем агентом, предоставлявшим кре­диты государству, выступал рейхсбанк. В начале этой внезапно начавшейся кампании создания рабочих мест основное бремя «финансирования» легло целиком на плечи учреждения, воз­главляемого Шахтом (56).

Проще говоря, это были те самые деньги 1931 года, которые исчезли в подвалах и не появлялись на поверхности в течение долгих и томительных трех лет. Потом пришли нацисты, и ког­да банкирская решетка направила своего финансового посла, Ялмара Шахта, в Центральный банк, то тем самым подала ему сигнал открыть денежный душ, который, пролившись, снова земных коридорах финансовой сети. Так крупные берлинские банки решетки возвращали свои деньги, ссужая их государству, государство ссужало их городам, города передавали векселя гражданам, граждане несли их в свои коммерческие банки, которые обменивали их на чеки. Так поддерживалась жизнеспособность системы*.

* С технической точки зрения, крупные берлинские банки, стоявшие за спиной рейхсбанка, непрерывно впрыскивали сильные деньги в эконо­мику, а коммерческие банки, действуя от имени всех остальных, менее крупных абсентистов, поддерживали обеспеченность векселей и способствовали увеличению их эмиссии, умножая депозиты: четырехпроцептиая ставка приема векселей работала как магнит (для всех остальных скрытых депозитов), созданный Рейхсбанком в фазу префинансирования.

Начальные денежные вливания были предназначены для формирования инфраструктуры. Векселя получали наименования согласно той цели, ради которой их выпускали: «векселя для создания рабочих мест», «специальные дорожные вексе­ля», «векселя на землю» и так далее. Предприниматели дискон­тировали эти свои ценные бумаги и платили рабочим. Банки обращались к рейхсбанку, который приступил к эмиссии бу­мажных денег; этими деньгами банки расплачивались по дол­гам, которые они не могли выплачивать во время застоя. Так началось выздоровление экономики. Люди снова стали нахо­дить работу, им не приходилось много тратить; отложенные еньги автоматически реинвестировались в накопления бан­ков, включаясь в самоподдерживающийся оборот государст­венных расходов.

Гитлер торжествовал; он лично рыл лопатой землю перед обезумевшими толпами; он вынимал из земли «первые лопаты» (erste Spatenstiche) на строительствах нескольких автострад (автобанов), которые начали прокладывать по всей стране. Пер­вая такая дорога связала Гейдельберг и Франкфурт 23 сентября 1933 года (57).

В августе 1933 года происходит решающее событие: встреча Шахта с германскими стальными королями — среди последних гиганты Крупп и Сименс. Все вместе они учреждают Металлур­гическое научное общество (Metallforschungsgesellschaft), или сокращенно Мефо. Это была фиктивная корпорация с кро­шечным уставным капиталом (250 тысяч марок), под который с 1934-го по 1938 год было выпущено векселей на 12 миллиардов рейхсмарок, предназначенных на выполнение военных за­казов по той же, только что описанной процедуре. Вексель «Мефо» был искрой, запустившей процесс перевооружения Германии. Несмотря на то что до начала военных действий только 20 процентов всех расходов на вооружение было про­финансировано таким образом, доля «Мефо» в расходах на военные заказы составила в первые годы 50 процентов. «Абсо­лютная секретность этого соглашения сохранялась вплоть до самого конца войны» (58).