Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ли Доцзо бросил беспомощный взгляд на придворного историографа, взял сундук с серебром и повернулся, чтобы выйти.
Застывший как вкопанный в главном зале Ли Сянь был до смерти напуган.
– Ты, жалкое отродье, отвечай: где остальное серебро Даюнь? – Ли Доцзо свирепо посмотрел на придверницу, что так и стояла на коленях.
– Серебро? Какое серебро?
– Ты все еще притворяешься, будто не понимаешь меня?! – Ли Доцзо кивнул, и стражники придворной армии Юйлинь поставили сундук на землю, чтобы найденное серебро оказалось на виду у всех.
– Говори, где остальное серебро?! – взревел Ли Доцзо.
Придверница лишь покачала головой:
– Военачальник, я не знаю, что является серебром Даюнь, а что не является.
– Твоя жизнь висит на волоске, а ты делаешь вид, что ничего не знаешь?! Жить надоело?! – сердито воскликнул Ли Доцзо.
Чжан Чжо махнул рукой, приказывая Ли Доцзо замолчать, помог придвернице подняться с колен и мягко спросил:
– Откуда у тебя это серебро?
Придверница разразилась рыданиями:
– Придворный историограф! Это даже не принадлежит мне!
– Конечно! Это принадлежит Ее Императорскому Величеству! – прорычал Ли Доцзо.
Придверница затряслась как лист на ветру и взмолилась, глядя в лицо Чжан Чжо:
– Придворный историограф, я никогда не видела этого сундука, никогда видела этого серебра! Я говорю правду!
– Как это так – не видела?! Разве это не ты принесла серебряные монеты Даюнь на рынок, чтобы купить никому не нужное барахло? – Ноздри Ли Доцзо раздувались от ярости.
Придверница покачала головой:
– Военачальник, придворный историограф, сегодня я отправилась на Восточный рынок, чтобы купить шелка для Его Высочества и его супруги, а также купить одежду! Его Высочество наказан, а его сундуки с деньгами запечатаны, поэтому все, что я взяла с собой, мне дала супруга Вэй – золотые заколки, нефритовые браслеты… Это вовсе не серебро Даюнь!
– Ты лжешь! – крикнул Ли Доцзо.
Чжан Чжо тихо спросил:
– Правда?
– Клянусь! Пусть небо поразит меня молнией, если я вру! – Придверница поклялась небесам.
Ли Доцзо подошел и сказал ледяным голосом:
– Тут было найдено пропавшее серебро. Ты взяла его, чтобы купить вещи. Не только князь Лян, но и торговец из шелковой лавки дал показания против тебя, а ты смеешь врать мне в глаза! И эта мерзость… Тоже принадлежит тебе, не так ли! – С этими словами Ли Доцзо указал за спину, где солдаты выносили десятки кошачьих трупов, от которых несло миазмами разложения.
Придверница побледнела, стоило ей увидеть трупы котов.
– Придверница, откуда здесь это? – Ли Сянь прикрыл руками рот от удивления.
Ли Доцзо раскрыл красный сверток, что держал в руках:
– А что насчет этих вещей? Ты ведь узнаешь их?
Всмотревшись в артефакты, Ли Сянь чуть не потерял дар речи:
– Придверница… Откуда у тебя артефакты для призыва кота-демона?!
Ли Сянь давно уже знал о странных событиях с участием кота-демона, что творятся во дворце, и, будучи человеком мудрым, понимал, что в глазах Ее Императорского Величества он выглядел самым подозрительным. Теперь же под его собственным носом были найдены артефакты, необходимые для призыва кота-демона, а значит…
– Ваше Высочество, придворный историограф, эти артефакты не мои! – лихорадочно замотала головой придверница. – Правда, не мои!
– Если же не твои, то чьи? – Ли Доцзо намеренно бросил взгляд в сторону комнаты супруги Вэй.
Проследив за направлением его взгляда, придверница сразу же поняла, на что намекает военачальник, и замахала руками:
– Это не из Восточного дворца! Я никогда раньше не видела эти артефакты!
– Придверница, успокойся, пожалуйста. Ты правда раньше не видела вещи, что были завернуты в красную ткань?
– Придворный историограф, чистая правда – я никогда их не видела!
– А кошачьи трупы?
– Кошачьи трупы… – протянула придверница, склонив голову. – Это… моих рук дело.
– Ха! – С губ Ли Доцзо сорвался странный смешок. – Почему бы тебе не признаться в своих злодеяниях? Ты призвала кота-демона, ты убиваешь кошек для жертвоприношений. Столько кошачьих жизней на твоем счету! Здесь были найдены необходимые для ритуала артефакты, а ты все отрицаешь…
– Придворный историограф, клянусь, что сказала вам правду! – всхлипнула придверница, вытирая слезы.
– Зачем тебе понадобилось такое количество кошачьих трупов? – недоумевающе спросил Чжан Чжо, чувствуя, что ситуация приобретает все более и более серьезный оборот.
– Кошачьи трупы… – Придверница на мгновение замешкалась, но тут же поняла, что лучше рассказать, чем хранить молчание, и прошептала: – Нужны для того, чтобы сделать лекарство супруги наследного принца… Они усиливают эффект…
– Усиливают эффект?
– Да! Супруга наследного принца нуждается в особенном лечении – и в дополнение к основному лекарству необходимо использовать одну часть кошачьего тела в качестве ингредиента, усиливающего действие.
– О какой части тела идет речь?
– О кошачьем мозге.
– Что? О кошачьем мозге?
– Да!
Приблизившийся к ним Ли Доцзо повернулся к Чжан Чжо и твердо заявил:
– Придворный историограф, Ее Императорское Величество до моего прибытия сюда отдала мне приказ, и только после этого случая я могу огласить суть ее приказа.
– О каком приказе идет речь?
Ли Доцзо выпрямился и сказал строгим голосом:
– Приказ Ее Императорского Величества гласит, что «если это правда, то наследник престола будет свергнут, а все люди Восточного дворца будут отправлены в тюрьму ожидать наказания».
Как только эти слова были произнесены, глаза Ли Сяня закатились, и он потерял сознание. Группа солдат бросилась вперед, чтобы забрать Ли Сяня, но Чжан Чжо шагнул вперед, чтобы остановить их.
– Черная Ярость! Знай свое место! – сердито приказал Чжан Чжо.
– Придворный историограф, я просто выполняю приказ Ее Императорского Величества.
– Вот ты мерзавец! Забыл, кому обязан тем, чем сейчас владеешь?! – Чжан Чжо гневно посмотрел на него.
Ли Доцзо был потрясен до глубины души. Его предки на протяжении многих поколений были вождями мохэ, прежде чем покориться династии Тан. И Ли Доцзо, человек довольно скромного происхождения, получил все благости, которыми сейчас владел, за свои многочисленные военные достижения.
– Его Высочество – сын великого императора. Неужели ты позабыл о его милости, которой он одарил тебя в те времена?! – Голос Чжан Чжо сотрясал воздух, словно звон колоколов.
Ли Доцзо посмотрел на потерявшего сознание Ли Сяня и долгое время молчал. Повесив голову, он сказал:
– Придворный историограф, вы думаете, я горел желанием идти сюда и воплощать приказ в жизнь? Все, что у меня есть, было даровано мне императорской семьей. Моя жизнь принадлежит ей. Если бы я мог отплатить за все добро, которым меня одарили, я бы не испугался разбить вдребезги все кости в моем теле. Однако… перед нравом Ее Императорского Величества…
– Чушь! Бред собачий! – Чжан Чжо остановил Ли Доцзо, нахмурился и сказал глубоким голосом: – Ты не думал, что кто-то хочет подставить Его Высочество?
– Что вы хотите сказать? – Ли Доцзо резко вздрогнул.
Глаза обоих мужчин горели, когда они посмотрели друг на друга. Чжан Чжо многозначительно промолчал.
– Тогда как же стоит поступить? – Ли Доцзо растерянно огляделся вокруг.
– Я пойду с тобой во дворец и попрошу аудиенции у Ее Императорского Величества!
– Вы что, совсем с ума сошли? Неужели жить надоело? – пораженно воскликнул Ли Доцзо.
– Я готов на все ради страны. Я честный, но ничтожный человек, влачащий жалкое существование, и потому даже смерти моей было бы недостаточно! – Чжан Чжо горько усмехнулся.
– Придворный историограф, я буду сопровождать вас! – Ди Цяньли вскочил на ноги.
– И я! – заявил Авата-но Махито.
– Хорошо. Тогда в путь! – С этими словами Чжан Чжо похлопал Ли Доцзо по плечу.
Ли Доцзо кивнул и сказал ожидавшему снаружи солдату:
– Оставьте половину своих людей, чтобы они позаботились о Его Высочестве. Никому не разрешается входить или выходить из этого двора без моего дозволения. И не спускайте глаз с этой придверницы!
– Слушаюсь! – крикнул в ответ солдат.
Ли Доцзо повернулся, посмотрел на Чжан Чжо, горько улыбнулся и сделал приглашающий жест:
– Пойдемте, придворный историограф. В этот раз я буду сопровождать вас. Мы вместе ступим на путь, который может привести нас к гибели, – возможно, наши головы будут повешены на городских воротах ночью.
С этими словами он поднял глаза, чтобы вперить в небо печальный взгляд, и вздохнул:
– Тучи сгущаются над нашими жизнями. Вот-вот грянет гром.
– Тучи сгущаются над нашими жизнями… Вот-вот
