Ночи и рассветы - Мицос Александропулос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я специально не пошел в палату. Зайдешь в одну, значит, надо зайти и в остальные. Здесь много раненых из моего полка. А я проездом, и времени у меня в обрез. Вот повидаюсь с тобой — и сразу в путь… О беде твоей мне сообщили тогда сразу. Поскакал я к вам в деревню, но тебя уже увезли. Ну, а если бы и застал, что от меня толку в такой ситуации… Ладно! Что было, то сплыло! Оставим эту грустную тему! Закури и вспомни наши лучшие дни в Афинах.
Леон открыл белый портсигар с хорошими греческими сигаретами и протянул его Космасу.
— Мы еще кофейку выпьем! Знаешь, я так втянулся, жить не могу без кофе. Ординарец, наверное, уже приготовил.
Он подошел к двери и позвал связного. Молодой партизан, веселый, улыбчивый, поставил на стол алюминиевые стаканчики с кофе. На Леона он смотрел восторженно-влюбленным взглядом.
— Эти стаканчики я вожу с собой с первого дня походной жизни, — похвастался Леон.
— А прочие принадлежности? Кофе? Сахар?
— Кое-как перебивались, а теперь и подавно. Среди бела дня заглядываем в Лукавицу, а иногда и подальше. Немцы и цольясы носа не высовывают из казарм.
Космас испытывал приятное головокружение от аромата табака и кофе.
— Хорошо вам живется. Но чего же тогда медлить? Почему наведываетесь в Лукавицу, а не захватите ее насовсем? Сначала Лукавицу, а там, глядишь, и Астипалею!
Леон только пожал плечами.
— Ты ничего не знаешь… Друзья-англичане связали нас по рукам и ногам, шагу не дают ступить, не то что захватить Лукавицу. Силы у нас есть, а воли нету. Слыхал о плане «Ковчег»?
— Нет. Что еще за фрукт?
— Подробностей я не знаю. Военный план и хранится в тайне. Намечают серию крупных военных действий совместными усилиями партизанских и английских соединений. Приказали воздержаться от каких бы то ни было операций и пребывать в боевой готовности…
— Название-то какое символическое, — с улыбкой заметил Космас. — Похоже, что они решили запереть нас в этом ковчеге…
— Ты шутишь, а мы здорово с этим планом влипли. Англичане приковали нас к месту, а сами стягивают все новые и новые силы. Кто знает, против кого они их потом направят? Хитрый план…
— Зачем же мы терпим?
— А разве мы не союзники? Разве мы не подчиняемся союзному штабу? А тут еще и политический вопрос — подписываем соглашения… формируем правительство единства… Правда, число министерских портфелей, которые они готовы нам предоставить, ничтожно мало по сравнению с нашими силами… Не знаю, что тебе сказать. Кое-кто считает, что нужно до конца отстаивать ПЕЕА. Это, конечно, самое справедливое решение, но тут возникает целый ряд проблем, и не посчитаться с ними нельзя. А если посчитаться, то придешь к выводу, что решение, разумеется, справедливое, но повлечет за собой гражданскую войну и почти неизбежное столкновение с иностранными державами. Как видишь, дело тут далеко не простое…
— А что думает Спирос? Где он?
— Не знаю.
Но по тону его Космас догадался, что Леон что-то умалчивает, и недоверчиво улыбнулся. Леон тоже улыбнулся и добавил:
— Наверно, у него свои взгляды на такие вещи… Но ничего определенного я сказать не могу. В дивизии его сейчас нет… Однако мне пора. Если услышу о приезде Янны, то дам тебе знать.
Они снова обнялись и расцеловались. С ловкостью циркача Леон вскочил на нетерпеливую лошадь, она скосила сверкающий глаз, заржала и забила копытами. Две-три санитарки, оказавшиеся поблизости, восхищенно ахнули.
— Да, чуть не забыл! Привет тебе от переводчика из английской миссии.
— Какая еще миссия?
— А ты что, не слыхал? Ну как же! У нас теперь новая английская миссия. Обосновались они опять на Астрасе. На днях приезжали в штаб, переводчик заглянул в газету, спрашивал о тебе…
— Как его зовут?
— Стелиос.
За Стелиоса Космас был рад, зато появление англичан не предвещало ему ничего хорошего. «Надо будет нажать на врача и поскорее удрать к Вардису!»
Леон натянул поводья и, пришпорив лошадь, заставил ее встать на дыбы, чем снова вызвал испуг и восторг санитарок. Возле палатки связной укладывал в рюкзак вымытые алюминиевые стаканчики. Космас досадливо поморщился: «Черт бы побрал и шпоры его, и стаканчики!»
Леон пустил лошадь галопом.
* * *Янна приехала вечером, неожиданно, без предупреждения. Время близилось к ужину, раненые лежали на бугорке напротив своего домика и читали газеты. Внезапно Космас заметил, что все смотрят вниз, под обрыв. На той стороне реки показался всадник. Он спустился к берегу и скрылся из виду. Ожидая, когда он появится на их стороне, партизаны спорили, мужчина это или женщина. Гермес, лежа на носилках, ожесточенно доказывал, что женщина.
— А как ты догадался?
— Спрашиваешь тоже! Думаешь, я не умею отличить мужчину от женщины?
— Умеешь! Но ведь отсюда не видно…
— Я волосы ее увидел.
Космас приподнялся.
— Ты серьезно?
Кто-то из партизан спросил:
— А бороды ты не видел?
— Если это женщина, нужно будет ей сказать, чтоб полюбила Гермеса, — он первый ее узнал.
Ответ Гермеса Космас услышал уже далеко позади:
— Разве так делают? Какая же это любовь? Надо, чтобы я на нее посмотрел и она на меня тоже…
* * *Лицо Янны приближалось, неясное, расплывчатое. Сквозь радость на нем проглядывала печаль, сквозь печаль — усталость. Покрасневшие глаза улыбались. Космас помог ей сойти с коня. Ее пышные волосы нежной волной покрыли его, и Космас не сразу заметил санитарок и раненых, сбежавшихся посмотреть на интересное зрелище — на встречу молодых супругов после долгой разлуки. Любопытство их было откровенным, но не назойливым… Кустандо сочла необходимым разогнать ненужных свидетелей. Она принялась кричать, что раненым давно пора идти по палатам.
— Ладно, ладно! — услышал Космас голос Гермеса. — Разойдись, ребята! Нечего глазеть! А Космаса уж ты оставь, Кустандо! Он у нас теперь открыл второй фронт!
— Что это он говорит? — спросила Янна и покраснела.
— Это Гермес, — ответил Космас.
Он и не подозревал, что у Янны здесь так много знакомых. Почти все санитарки знали ее еще с прошлого года. Теперь они выбежали поздороваться.
— Пойдем! — сказала Янна. — Покажи мне, где ты живешь.
— Нет! Нет!
Космас не хотел вести Янну в свою палату и очень обрадовался, когда старшая сестра пригласила их в палатку врача. Однако трогательнее всех оказался врач. Он пришел познакомиться с Янной и, здороваясь, в изящном поклоне склонился к ее руке. Не просто было здесь, в горах, в это трудное время воскрешать на глазах молодежи привычки мирных дней — того и гляди попадешь под град насмешек. Однако искренность врача не оставляла никаких сомнений, и по улыбке, игравшей на губах Янны, Космас понял, что врач ей понравился.
— Я первым объявил ему о вашем приезде. Я узнал об этом в штабе дивизии, — сказал врач Янне и обернулся к Космасу: — Завтра утром я уезжаю, поэтому вам лучше всего поместиться у меня. Я буду в отлучке несколько дней…
— Нет, не беспокойтесь. Мы как-нибудь устроимся…
— Каким образом? Может быть, вы заказали номер в «Astras Pallas'e»? Если да, я не настаиваю!
* * *Летняя ночь сияла за окном, чистая, только что вымытая легким дождиком. Сверкала подвешенная над Астрасом золотая подкова — символ счастья. Деревня спала. Горящие от лунного света вершины соседних холмов плавали в теплом море, и волны его врывались в открытое окно и падали на них. Космас чувствовал взгляд Янны, который притягивал его к себе. Без слов она сказала ему, что и теперь и всю жизнь будет с ним рядом… Никогда еще он не видел ее лицо таким счастливым, это безмерно дорогое лицо, которое когда-то волновало его детское воображение, потом будило мечты отрочества, а теперь стало лицом любимой женщины.
Он поцеловал ее в глаза. Они начинали новую жизнь. Их счастье будет надежным и могучим, как горы.
Янна погрузила пальцы в его волосы.
— Пока ты совсем не поправишься, я никуда не уеду.
IV
За несколько дней до отъезда Космаса из госпиталя над Астрасом снова появились самолеты. На этот раз они прилетели ночью. Прислушавшись к их гулу, раненые быстро определили, что самолеты английские. Оставалось еще определить, за чем они сюда пожаловали. Мнения разделились: списки нового правительства, парашютисты, боеприпасы, ботинки на правую ногу — десятки вариантов, и в пользу каждого из них партизаны приводили бесчисленные и неоспоримые аргументы. Истинную цель визита английских самолетов раненые узнали утром, когда санитарка чуть свет разбудила Космаса.
— Англичане пришли, чего-то говорят, а мы не понимаем.
Англичане — ефрейтор и солдат из английской миссии — выглядели усталыми и растерянными.