Коварный искуситель - Моника Маккарти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда спиртное не помогло, он затеял драку. Пьянка и драка, по-видимому, друзья неразлейвода.
Наконец Гордон вытащил его из-за стола прежде, чем он успел натворить серьезных бед.
– К черту, Змей, какая муха тебя укусила? Хочешь, чтобы они втроем тебя прикончили? Ты умудрился разозлить даже Ястреба!
– Так он, когда женился, должно быть, лишился чувства юмора вместе с яйцами заодно, – буркнул Лахлан. – Так и бывает с женатыми.
Гордон вытолкал его на свежий ночной воздух. Зима была в разгаре, и холодный туман подействовал отрезвляюще, как удар в лицо. А может, он и не был таким пьяным, каким хотел казаться: не спотыкался, не шатался, да и ноги не заплетались, когда Гордон вел его по темному переулку в казарму, и голова оставалась ясной.
Перед глазами была она. Сидела за столом за вечерней трапезой и то и дело бросала взгляды в его сторону. «Кончено. Забыто». Осознание конца было как удар в солнечное сплетение, беспощадно опрокинувший его на землю. Но ведь этого он и хотел, не так ли?
– Если бы ты в таких выражениях высказывался о моей жене, думаю, я бы сорвался гораздо быстрее.
Лахлан лениво повел бровью.
– А ты еще не передумал? Осталось совсем немного времени, чтобы соскочить с крючка.
Словно облако скользнуло по лицу Гордона, но потом он улыбнулся, как прежде.
– Поздновато, если учесть, что моя невеста приезжает не сегодня завтра.
Лахлан хотел что-то сказать, но прикусил язык, демонстрируя чудеса сдержанности. Если между Маккеем и нареченной Гордона что-то и было, так это не его беда. Если Маккей был слишком упрям, чтобы высказаться, то сам виноват. Ему придется расхлебывать эту кашу всю жизнь.
Как, собственно, и Лахлану. Он скрипнул зубами. Он поступил правильно, но почему-то от этого не стало легче.
– Здоров ли ты? – спросил Гордон, протянув руку, чтобы помочь ему удержаться на ногах. – Вид у тебя неважный.
– Голова болит, – буркнул Лахлан, высвобождаясь.
Гордон рассмеялся.
– Неудивительно, если учесть, сколько виски ты выдул сегодня вечером. Ну как, помогло?
Если бы спросил кто-то другой, Лахлан мог бы послать его куда подальше. но Гордон ему нравился, как ни пытался он убедить себя в обратном.
– Нет.
– Может, у меня получится?
Лахлан покачал головой. Отношения между ним и Беллой так запутались, что изменить что-либо невозможно, даже если бы он хотел. Она ясно дала понять, что будущего у них нет.
Единственный выход для него – убраться отсюда как можно скорее, пока он не навредил еще больше ни ей, ни себе.
– Разве что макнешь меня головой в озеро, – буркнул Лахлан.
Гордон покачал головой.
– Должно быть, у вас, островных жителей, кровь слишком горяча, или все вы полупомешанные. Не возьму в толк, как можно плавать в такую погоду. Приходилось ли тебе слышать про такую вещь, как чудесная горячая ванна перед камином?
– Это для дамочек, – ответил Лахлан, и впервые на его губах заиграла улыбка.
Но хорошее настроение быстро улетучилось. Усевшись на перевернутую лодку-плоскодонку, которая явно не годилась для использования по прямому назначению, Лахлан едва успел натянуть сапоги и застегнуть плед, наброшенный на плечи, как услышал приближающиеся шаги.
Он замер, почувствовав, что это она, еще до того, как оглянулся и в призрачном свете луны увидел ее фигуру среди теней. Ей здесь не место: в последний раз, когда он был на этом пляже наедине с женщиной, все закончилось ее смертью. Странно, что он мог вспоминать тот день с таким равнодушием.
И еще он заметил, как она похорошела. Недели, проведенные в Дунстаффнаге, стерли все следы тюремных лишений. Здоровый румянец на слегка округлившихся щеках пришел на смену мертвенной бледности.
– Уильям сказал, где вас можно найти.
«Чертовски мило с его стороны».
– Мне нужно с вами поговорить.
Она поежилась в туманной мгле и плотнее запахнула тяжелую меховую накидку, наброшенную на плечи. Жаль, она больше не носила мужские штаны! Когда она выглядела как подросток, пропасть между ними не казалась ему столь глубокой, а в роскошном платье Белла была совершенно недосягаема.
– Не сейчас, Белла. – И не здесь, не в этом месте, где он когда-то погубил свою душу.
– Прошу вас! Это очень важно и не может ждать.
Ему бы следовало встать и уйти, но, как было не раз, здравый смысл изменял там, где дело касалось Беллы Макдуфф.
Она опять поежилась, и Лахлан стиснул кулаки, чтобы не сжать ее в объятиях. Недопустимо, чтобы она мерзла: он помнил, через какой ад ей пришлось пройти.
– Хорошо, – сердито буркнул Лахлан. – Но говорить мы будем вон там. – Он указал на деревянное строение, где некогда держал свои быстроходные парусники Макдугалл и где теперь стояли лодки короля.
Вскочив с плоскодонки, Лахлан схватил факел, который прихватил с собой, и быстро пошел по песчаному берегу в сторону крытого причала. Внутри было сыро и темно, как в угольной яме, но хотя бы тихо: сюда не проникал ледяной ветер, пробиравший до костей. Закрепив факел в железном кольце, он сложил руки на груди – так было надежнее – и повернулся к Белле.
– Ну?
Она прикусила губу, и он проклял свет. Впрочем, и темнота не спасла бы положения: другие органы чувств точно не подведут. Он купался в ее пьянящем аромате, в ушах шелестело ее легкое дыхание. Он был настроен на нее, как музыкальный инструмент, каждой косточкой, каждым мускулом и каждой жилкой.
– Мне нужна ваша помощь.
Его так поразили ее слова, что понадобилась целая минута на то, чтобы их смысл дошел до мозга. Он мог бы гордиться и чувствовать себя счастливым, полагая, что она пришла к нему, потому что доверяла и любила. Но нет! Надежды умерли. Он всего лишь наемный солдат! Человек без принципов, готовый на все ради денег. Вот почему она к нему пришла, вот каким его видела.
Лахлан не был готов смириться с такой характеристикой и разозлился.
– Итак, вы пришли ко мне, потому что король вам отказал. А почему вы решили, что я пойду против его воли? – Он покачал головой. – Простите, Белла. Понимаю: вы боитесь за дочь, – но Брюс прав: это слишком опасно.
Лахлан читал в ее лице страх и отчаяние, хотя она пыталась не подавать виду. Было заметно, что она едва сдерживается, чтобы не спорить с ним, и что борьба эта дается
