Волшебники - Лев Гроссман

В полдень они увидели одно из знаменитых затмений, которые в Филлори случаются каждый день, а также филлорийскую луну, о которой ни в одной книге не говорилось. Это была не сфера, а настоящий серебряный полумесяц; он плыл по небу, медленно вращаясь вокруг отсутствующего центра собственной тяжести.

Лагерь разбили на закате, на кочковатом лугу. Гробница Эмбера, сказал Бамс, находится в следующей долине, и рядом с ней лучше не ночевать. Они с Чур поделили между собой караулы; Пенни предложил поучаствовать, но они отказались. Поели сэндвичей с мясом, взятых еще из родного мира, и разостлали спальники на жесткой курчавой траве.

ГРОБНИЦА ЭМБЕРА

В гладком зеленом холме был проделан обыкновенный дверной проем: две стоячие каменные глыбы с третьей, положенной сверху. Между ними стояла тьма, как в туннеле метро.

Занимался рассвет. Дверь помещалась на западном склоне, и на них падала тень холма. Трава поседела от росы. Тишина была полная. Холм выписывал изумрудную синусоиду на светлеющем небе. Все, чему суждено случиться, случится здесь.

Несчастные путники, уже два дня не принимавшие душ, сбились в кучку в сотне ярдов от входа. Квентин потирал руки на утреннем холоде. Греющие чары вызвали у него лихорадку и легкую тошноту — на местные Условия у него никак не получалось настроиться. Ночью он спал плохо: усталость водила его по темным первобытным мирам, где выл ветер и первые млекопитающие, мелкие и мохнатые, пугливо прятались в высокой траве. Постоять бы подольше, посмотреть, как отражается в росе розовая заря. Все они вооружились тяжелыми охотничьими ножами, крайне грозными на Земле, здесь же явно неадекватными.

Форма холма затрагивала в Квентине какие-то глубинные воспоминания. Не его ли они с Элис и Пенни видели в том зачарованном зеркале, в той кладовке, где готовились когда-то к экзаменам? Кажется, это тот самый — но ведь все холмы похожи один на другой.

— Уточним еще разок, — сказал Элиот Бамсу и Чур. — Это Гробница Эмбера, но Эмбер не погребен здесь и вообще жив-здоров.

Он нисколько не волновался — в Брекбиллсе его Квентин таким редко видел. Он действительно уточнял, как делал бы, решая поставленную Бигби задачу или расшифровывая винную этикетку. По мере их проникновения в Филлори Квентин мандражировал все сильнее, а Элиот наоборот. Он обретал спокойствие и уверенность, что по идее должно было происходить как раз с Квентином.

— В каждом веке это место используется по-своему, — сказал Бамс. — Как рудник, крепость, сокровищница, тюрьма и гробница. Одни углубляли его, другие замуровывали то, в чем не нуждались или что хотели забыть. Такие места у нас называются Котловинами.

— Значит, вы уже бывали здесь? — спросила его Анаис. — Там, внутри?

— Здесь — нет, — ответила Чур. — В сотне похожих мест.

— Однако корона спрятана в этом холме. Как она здесь оказалась?

Квентин тоже интересовался этим. Если корона принадлежала Мартину, то сюда он, возможно, и отправился. Здесь и умер.

— Корона здесь, и мы ее заберем, — нетерпеливо взметнул плащом Бамс. — Хватит вопросов.

Элис стояла совсем рядом с Квентином — маленькая, тихая и замерзшая.

— Квентин, я не хочу туда, — не глядя на него, сказала она.

На последней неделе он буквально часами придумывал, что скажет Элис, если она с ним заговорит, но при звуке ее голоса все тщательно сочиненные реплики мигом отпали. Огрызнуться проще, чем произносить речи. Злость делала его сильным, хотя — что ничуть не умаляло его эмоций — злился он как раз на слабость своей позиции.

— Не хочешь — вали домой, — сказал он. Тоже не больно-то остроумно, но это уже не имело значения: к ним кто-то бежал.

Бегущих было двое. Они шпарили от гробницы по мокрой траве, как спринтеры, страшно забавные и умилительные. Один, вроде гигантского серо-бурого зайца, фута четыре ростом и примерно столько же толщиной, скакал, заложив за спину длинные уши. Другой был грызуном вроде хорька или ласки, но бежал на двух ногах и был очень длинный, футов семи; больше половины приходилось на шелковистый торс. Подбородка у него не было, передние зубы торчали вперед.

Никаких звуков странная пара не издавала. Можно было подумать, что они просто хотят поздороваться, но Заяц держал перед собой два коротких меча, а Хорек размахивал посохом.

Они были уже в пятидесяти ярдах. Маги невольно попятились, словно теснимые невидимым силовым полем. Так и есть: они дошли до грани возможного, и событий не избежать. Бамс и Чур не тронулись с места. Никаких переговоров и камня-ножниц-бумаги не будет, начинал понимать Квентин: тут назревает драчка. А он-то думал, что готов ко всему. Нельзя же так! Кто-то должен это остановить. Девочки, включая Элис и Дженет, прижались друг к дружке.

О господи, началось. Реально.

Хорек добежал первым. Его глазищи моргали, посох выписывал восьмерки над головой.

— Хоп! — крикнула Чур.

— Ха! — отозвался Бамс.

Оба стали бок о бок, точно собираясь поднять что-то тяжелое. Потом Бамс отступил, а Чур выдвинулась вперед.

— Господи, — бормотал Квентин. — Господи-господи-господи. — Нет, к такому он не готов. Это не магия, это нечто противоположное ей. Мир рвался на части.

Хорек ткнул посохом, целя в лицо противнице. Оба конца длинной палки засветились оранжевым, как сигареты. Кто-то завизжал что есть мочи.

Чур, пригнувшись, избежала удара, выполнила плавный, почти медленный разворот и впечатала ногу в бесподбородочную челюсть Хорька.

Хорек, резцы которого окрасились кровью, только ухмыльнулся на это, но следующий пинок Чур пришелся ему по коленной чашечке. Он повторил прежний выпад. Чур перехватила тлеющий посох голой рукой — шлепок по ладони прозвучал как ружейный выстрел. Теперь ей уже было не до изящества: она дралась не на жизнь, а на смерть.

На секунду оба замерли в изометрическом противостоянии, после чего Хорек почти комически медленно вытянул шею с явным намерением вцепиться Чур в горло. Она, опередив его, столь же медленно ткнула посохом туда, где полагалось быть его кадыку, продолжая бить ногой по травмированному колену. Хорек, поперхнувшись, шарахнулся прочь.

В тот самый момент, когда у Квентина не стало больше сил на это смотреть, Хорек совершил свою последнюю роковую ошибку. Он отнял лапу от посоха — вероятно, чтобы нашарить нож на бедре — и Чур, получив перевес, швырнула его наземь так, что и дух вон.

— Ха! — Она дважды топнула по мохнатому горлу, и Хорек издал свой первый звук — долгий захлебывающийся хрип.

Чур, налившаяся кровью под светлой стрижкой, переломила посох через колено и прокричала в лицо поверженному врагу: