От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Есть ли между женщинами художники? Где среди них Рафаэли, Леонарды, Брюлловы и Репины? Я прошу вас, mesdames, назовите имена, припомните!..» Опять неловкая пауза. Все жмутся и краснеют. А Мечников продолжает: «То же и в скульптуре. И здесь никто и никогда женщинам не запрещал лепить и создавать. И что же? Где Фидии, где Антокольские среди них? Где, наконец, не таланты, не творцы, а где обычные умелые работники в этой области? Ах, их нет»751.
Вывод Михельсона вслед за Мечниковым состоял в том, что утверждение женщин об их многовековом угнетении и порабощении – лишь уловка, чтобы прикрыть неспособность женщин к профессиональной творческой деятельности.
Михельсон дает красочное и недоброжелательное описание женской реакции на слова Мечникова:
Эффект этих слов был необычайный. Краснеющие и жмущиеся друг к другу слушательницы беспомощно озирались кругом и не находили слов. «Я не делаю выводов, – продолжал Мечников, – и даже не углубляюсь в анатомию, не взвешиваю вашего мозга и не считаю его извилин, чтобы не впасть в соблазн гипотезы о недоизвилившихся мозгах женщины, я просто привожу наблюдения»752.
Русские философы с сочувствием отнеслись к идеям Вейнингера, их взгляды во многом совпадали с его взглядами на природу женщины, но оценочные суждения Вейнингера вызвали серьезную критику753.
По сути своей идея женского мессианства в русской философской мысли была направлена против феминизма как теории и движенческой практики. В. В. Розанов считал, что тенденция 1860‐х годов «сравняться с мужчиною» есть «только пена, взбившаяся из общественного недомыслия»754. Н. А. Бердяев, признавая эмансипационное движение женщин в принципе справедливым, видел в нем две тенденции, одна из которых была ложной: «плохая» эмансипация вела к искажению вечной женственности, подражанию мужчине и унижению женщины. Социально-экономическую сторону «женского вопроса» он считал производной755.
По мнению Л. Полякова, «теология пола» русских религиозных мыслителей выступила радикальной альтернативой социально-политической доктрине женской эмансипации756. Для таких ее представителей, как Розанов, Бердяев, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, женская эмансипация являлась поверхностным политическим лозунгом, не только не отражавшим, но грубо искажавшим истинные отношения между полами. Их философские доктрины – «форма метафизического ответа на, казалось бы, вполне практический женский вопрос»757. Вывод И. Л. Савкиной758 о том, что духовные отцы нации не могли поступиться женственностью как главным патриархатным тотемом, подтвердился и в этом случае.
Эта двойственность русской философской мысли в отношении женщины, женственности и женского, зафиксирована О. В. Рябовым. Он отмечает, что «негативные нотки в оценке природы женщины встречаются в текстах русских авторов» и это проявлялось у В. Соловьева, П. Флоренского, Н. Бердяева, С. Булгакова, В. Розанова, В. Эрна. Но основной пафос их суждений о женщине был направлен против мизогинизма759. Представляется, что объективно невозможно удержаться от критики женщин, если разделять содержательную сторону представлений Вейнингера. И совершенно очевидно, что русские философы, символисты отрицательно относились к женскому движению и феминизму.
Зинаида Гиппиус, наблюдая из окна своего дома на Таврической улице женскую демонстрацию 19 марта 1917 года с требованием избирательных прав, неприязненно записала в своем дневнике:
«Женский» вопрос <…> весьма противен. <…> Женщины, специализировавшиеся на этом вопросе, плохо доказывают свое «человечество» <…> Точно можно у кого-то попросив – получить равенство. <…> Нет, женщинам, чтобы равными быть – нужно равными становиться. <…> Если бы заботу и силы, отданные «женской» свободе, женщины приложили бы к общечеловеческой, – они свою имели бы попутно, и не получили бы от мужчин, а завоевали бы рядом с ними760.
Но идеи Н. А. Бердяева761, В. И. Иванова762, Д. С. Мережковского763 и других о самобытности «женского», о том, что ошибочно видеть в мужчине ту планку, которую нужно достичь, чтобы стать полноценным человеком, способствовали переосмыслению постулата раннего феминизма о равности как одинаковости и развивали русскую феминистскую мысль. Перефразируя О. Рябова, можно сказать, что философская мысль Серебряного века не только противостояла идеологиям женоненавистничества и феминизма, но и питала их.
Российская научная мысль пыталась критически переосмыслить идеи Вейнингера. Но наука не могла добавить ничего нового в отношении биологических и психических свойств пола – исследование Вейнингера включило в себя последние ее достижения. В. В. Розанов сам, независимо от австрийского философа, на основе знакомства с сексологическими сочинениями Р. Крафт-Эбинга, А. Фореля, М. Гиршфельда, пришел к идее о текучести пола в человеке, но сделал другие выводы764. Его критический отклик на книгу Вейнингера был как ушат холодной воды: «Из каждой страницы Вейнингера слышится крик: „Я люблю мужчин!“ – „Ну что же: ты – содомит“. На этом можно закрыть книгу»765.
Критики Вейнингера, пытавшиеся дать практический ответ на поставленные вопросы, переводили разговор в политическую плоскость. Приват-доцент Московского университета В. М. Фриче в своей книге «Торжество пола и гибель цивилизации. По поводу книги О. Вейнингера „Пол и характер“» (1909)766 утверждал, что «рассуждения Вейнингера являются не только идеологическим выражением субъективных психико-физических переживаний, а также определенной политической программой»767. Поскольку процессы демократизации из‐за смешения классов и полов угрожают человеческой цивилизации в ее современном виде, которую Фриче определяет как «продукт мужского арийского гения», то Вейнингер, по его мнению, ищет и находит ее врагов, против которых и выступает, – это женщины, евреи и социалисты. Именно поэтому книга направлена против экономического и политического равенства полов. Фриче развивал критику Вейнингера в двух направлениях: уличал его в нелогичности и чрезмерно обобщенных выводах и анализировал его психоэмоциональное состояние, обращая внимание на явные личностные проблемы Вейнингера. Одну из причин женоненавистнических настроений современности Фриче видит в обостряющейся конкурентной борьбе,
которую женщина сделала мужчине на рынке труда <…> неуклонно и незаметно вытесняет мужчину из большинства буржуазно-интеллигентских профессий, составляющих когда-то его неотъемлемую привилегию768.
А если к этой экономической конкуренции «прибавить еще более страстное и победоносное стремление женщин отвоевать себе семейное и в особенности политическое равноправие, то нетрудно понять, что в прежние то снисходительно-презрительные, то рыцарски-галантные отношения мужчины к женщине должны были вкрасться нотки раздражения и озлобления»769. Торжество пола над духом – так определяет болезнь целого поколения мужской интеллигенции приват-доцент Фриче. И это – угроза гибели цивилизации. Ее проявления он обнаруживает во всей новейшей западноевропейской
