Молодая кровь - Джон Килленс

Дрожащей рукой Роб запер свой шкафчик.

— Да ты что, немой? Расскажи нам, как там в Нью-Йорке! — добродушным тоном сказал белый.

Роб опять ничего не ответил. Он шагнул мимо белого и вышел из комнаты. Все коридорные потянулись за ним. Один только Вилл Тернер сказал:

— Спокойной ночи, мистер Бэйкер! Кто-то ведь должен был это сказать!

— Пока, ребята! Как-нибудь все-таки соберемся вместе и потолкуем про Нью-Йорк!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Целые две недели Роб сновал по этажам, таскал чемоданы, улыбался и говорил: «Да, сэр», «Да, мэм», отзывался на кличку «малый», а иногда слышал и забористое словечко по своему адресу и никак не мог привыкнуть ко всему этому. Болела спина, ноги ныли так, как ноет больной зуб. После работы уже ни на что не оставалось ни времени, ни сил. Даже с Айдой Мэй некогда было повидаться. Впрочем, Роб не знал, хочет ли она его видеть.

Была суббота, он только что получил свое первое жалованье — три доллара за полмесяца — да в кармане было доллара на два чаевых, по понятиям негров, просто богатство! Роб спустился в раздевалку.

— У нашего Янгблада денег куры не клюют! — заявил Эллис Джорден, когда вошел Роб. Ребята посмотрели на Роба и засмеялись. Теперь все его называли Янгбладом, даже Жирный Гас.

— Что ты собираешься делать с этакой кучей денег? Найдется, куда спустить? Завел себе бабенку? — спросил Элмо Томас, подмигивая ребятам.

— Вздор мелешь, парень! — сказал Эллис Джорден. — Ты и представить себе не можешь, сколько баб у Янгблада.

— Да уж как бабам к нему не льнуть, когда он при таких деньгах!

— Я вижу, ребята, — балагурил Эллис, — вы не понимаете, что за парень наш Янгблад. Он не станет связываться с женщинами, на которых надо тратить деньги. Он увивается только за светскими дамами.

— Женщина женщиной останется, будь она светская или несветская, — возразил ему Элмо. — И каждая из них любит тебя за до-ре-ми, особенно цветная! И никаких чувств у них нет. Уж я знаю, о чем говорю.

У Роба все еще ныли ноги, он зашнуровывал башмаки и, прислушиваясь к атому разговору, подумал о своих родителях, сколько им приходится трудиться и как они любят друг друга, не помышляя о до-ре-ми. Потом он вспомнил мать Гаса. Ему хотелось заступиться за всех женщин вообще и за негритянок в особенности. Злоба распирала его, но он стеснялся, потому что здесь все были старше его. Нет, надо одернуть Элмо!

— Неужели миссис Джози любит твоего отца только за это, за до-ре-ми?

— Ох, ох, — запыхтел Эллис Джорден, — Янгблад выпустил свои коготки! Элмо не задевал твоих родных, Янгблад!

— И я его родных не задеваю! — запальчиво сказал Роб. — Я хочу, чтобы меня правильно поняли.

— Янгблад вообще не болтает лишнего, — вставил Жирный Гас. — Смею вас заверить!

— Я никогда не болтаю лишнего о матерях и сестрах моих приятелей, — сказал Роб. — Но меня просто бесит ваша привычка сплетничать о женщинах. Ну вот, например, твоя мать, Элмо. Что, она только гонится за до-ре-ми? Ну отвечай, так это или нет?

— Моя мать не в счет. Я не говорю о таких. Я говорю об этих сор-временных женщинах. Таких, как мама, теперь больше не встретишь!

Но Роб не отступал:

— Вот сейчас в Кроссроудзе среди цветных большинство женщин работают, это они приносят в дом бекон, и именно благодаря им, а не мужчинам семьи кое-как перебиваются.

— Ты прав, — сказал Жирный Гас.

— Да ведь я не о таких женщинах говорю, — защищался Элмо. — Я говорю о сор-временных женщинах, сор-временных, понимаешь?

— Ну нет, дядя, ты говорил о женщинах вообще. И даже сказал, что негритянки будто бы еще хуже других.

— Ничего ты не понимаешь, Янгблад. Ты слишком молод. У тебя еще нет опыта.

— У кого еще нет опыта? — воскликнул Гас и с хитрецой поглядел на Роба. — Никто из вас и понятия не имеет, сколько хорошеньких женщин сходит с ума по Янгбладу! Всякого сорта. Если в Нью-Йорке его так же любили, как у нас в Джорджии, так он там небось как сыр в масле катался.

Опять поднялся хохот, однако на Роба теперь смотрели иначе, уважительнее.

— Ишь собака этот Янгблад, — сказал Эллис. — Ему везде везет!

Роб почувствовал, что лицо у него так и пылает.

— Все это выдумки, вранье, вы Гаса не слушайте! Я вам еще раз говорю: если мы сами не будем уважать своих женщин, кто же еще будет уважать их? Не местные же крэкеры, правда?

— Правильно, втолкуй этим бездельникам! — сказал Гас. — Да если бы не моя мать, я даже не знаю, что стало бы с нашей семьей! — И Гас вышел из раздевалки — ему полагалось быть наверху еще десять минут назад, но он тут же вернулся. — Янгблад, учись у меня, веди себя прилично! Смотри как бы они тебя сегодня не сбили с пути истинного Если не можешь быть хорошим, будь хотя бы осторожным! Как сказал один проповедник своим прихожанам: «Не берите в пример мои дела, а берите в пример мои слова!» — Гас помахал толстой рукой и прикрыл за собой дверь.

— Ох, и шальной же этот Гас! Эллис Джорден спросил:

— Скажи, Янгблад, этот крэкер приставал к тебе последнее время?

— Последнее время нет, — ответил Роб. Раза три в неделю Роб где-нибудь да сталкивался с Роем Бэйкером: то этот белый заходил в раздевалку после смены, то встречал Роба в одном из коридоров первого этажа, то ловил его в кухне и почти неизменно заводил разговор на одну и ту же тему, а остальные повара белые с любопытством прислушивались.

— Говорят, там в Нью-Йорке цветные ребята гуляют с белыми женщинами. Правда ли это, мальчик? Расскажи, расскажи-ка нам, мальчик!

Роб всегда отмалчивался, но каждый раз, когда белый приставал к нему, он чувствовал, что тот шпионит за ним, залезает К нему в душу. Может, этот Рой Бэйкер что-нибудь проведал о нем и Бетти Джейн и играет с ним, как кошка с мышкой?

— Берегись этого крэкера, — предостерег его Вилл Тернер, — от него добра не жди! Неспроста он к тебе привязался.

— Пусть поцелует в зад, — изрек Эллис. — Ты лучше скажи нам, Янгблад, что ты собираешься делать? Куда ты нас пригласишь? Сегодня за тобой угощение.

— Никуда я не собираюсь вас приглашать! Всю неделю ребята подзадоривали Роба, предупреждая, что после первой получки он должен всех их сводить куда-нибудь и поставить им самое малое по одному стаканчику. Каждый новичок должен был угощать из своей первой получки.

— Уж сегодня Янгблад блеснет! — ликовал Бру Робинсон.

— Мы тебе покажем, куда нас вести! — заявил Эллис Джорден.

Переодевшись, все они вышли из раздевалки и степенно, гуськом, прошагали мимо белого сторожа. Роб не сразу заметил, что там стоят еще двое белых, смеются и разговаривают со сторожем. По голосу Роб узнал Роя Бэйкера. Белый повернулся к нему.

— А, Нью-Йорк, мое почтение! — ухмыляясь., сказал он. — Расскажешь ли ты наконец нам об этом?

— Брось ты, Рой! Оставь парня в покое! — сказал другой белый. Роб узнал и его: это был Оскар Джефферсон.

Когда они уже прошли мимо белых, Роб услышал, как Рой сердито огрызнулся:

— Пошел ты к дьяволу, Оскар! Чего суешься? Имей в виду, хоть ты мне и зять, но я не позволю тебе учить меня, как разговаривать с черномазыми!

Роб с товарищами шли по двору гостиницы.

— Этот крэкер почему-то тебя крепко невзлюбил, — сказал Эллис.

— Ну я, кажется, долго этого терпеть не стану, — отозвался Роб. — Не сегодня-завтра попадется он мне под горячую руку — и тогда прощайся с жизнью, Янгблад! Боюсь, что я забуду, какого цвета у него кожа!

— А ты, брат, не горячись из-за этого крэкера, — уговаривал Роба Вилл Тернер. — Ведь он только того и добивается.

— Черт с ними, с крэкерами! — сказал Эллис. — Мы идем сейчас к мисс Бесси Мэй. Веди нас, Янгблад!

Роб шел за товарищами. Они пересекли Вашингтон-стрит и продолжали идти задворками до самой Гарлем-авеню, потом свернули в переулок и, пройдя с полквартала, очутились возле тускло освещенной лачуги. Эллис Джорден постучал в дверь.

— Кто там? — откликнулся женский голос.

— Открой и увидишь! — сказал Эллис. Дверь сперва чуть-чуть приоткрылась, потом распахнулась настежь. Они вошли.

— Как это я сама не догадалась, кто пришел, — сказала женщина. — Просто из головы вылетело, что сегодня получка на плантации мистера Огла.

— Не вспоминай мистера Огла! — сказал Эллис, поглаживая ее по спине. — Предадим его забвению на время!

Чернокожая Бесси была красавицей. Когда она улыбалась своей чарующей улыбкой, ее добрые глаза тоже смеялись и в тускло освещенной комнате, казалось, становилось светлее.

— Слушай, ты воли рукам не давай! — сказала она Эллису беззлобно, но решительно.

— А что я такого сделал? — возразил Эллис, но трогать ее поостерегся.

Гости стояли вокруг стола, глядя на зажженную керосиновую лампу. В открытое окно задувал ветерок.

— Ну, какой будет заказ, ребята? — спросила Бесси Мэй, подмигнув Янгбладу.