Монахиня Адель из Ада - Анита Фрэй

— Н-н-нет… Вовсе не думаю… Как можно-с?!

— А ведь курсируют такие слухи! Не верьте никому! Я его любила! Да!.. Любила!

Такого сильного удара граф давно не получал, с самого момента разорения его родителей. Однако разговор нуждался в продолжении… В спокойном и непринуждённом.

— Помилуйте, зачем вам благородная девица? Ищите утешения в мужчинах, это так естественно!

Аглая зло поправила корсет.

— Вы, вероятно, издеваетесь? Два месяца назад вы сами изволили пообещать моему мужу, что доставите ему непорочную смолянку, а он под это обещание выдал вам аванс и терпеливо ждал результата. Срок истёк! И клиент давно готов, оплатил все услуги наперёд. С лихвой! Если ему вовремя не предоставят обещанную девственницу, у меня будут большие неприятности, а я, естественно, взыщу компенсацию за ущерб! Как вы думаете, с кого?..

Пьяная скандальная проститутка, да ещё и без охраны — невероятный искус для убийцы-теоретика, который никогда не чаял стать кровавым душегубом… кровавым… то бишь своими руками никогда никого… ни-ни… И вот теперь получалось, что…

Графу пришлось сильно напрячься, неимоверно, дабы не выдать своего истинного настроения.

Глава 37 В покоях у покойницы

Пётр Сергеевич сделал вид, что его страшно напугали Аглаины угрозы.

— Не кипятитесь, душенька, умоляю! Я действительно хотел на время увезти Анну из Петербурга, но с единственнейшей целью: чтобы её не нашли воспитатели и не вернули обратно в институт. Вы ведь знаете, какие там порядки, на какой позор она была бы обречена и каким наказаниям подверглась бы. После смерти капитана я, честно говоря, не знал, что делать с барышней, которую… Так легко уговорил! Она давно хотела сладкой жизни, спала и видела себя наложницею толстосума. Так вот… Если вы действительно наследница усопшего…

— И продолжательница дел! — добавила вдова. — Однако вы меня успокоили, а то я начала было подозревать…

— А уж как вы меня успокоили! Я, честно говоря, всё это время, пока мы не виделись, жил мечтами о вас, втайне надеялся хоть на одно свиданьице, украдкой от капитана, как вдруг слышу: «Оставьте девицу мне!» Сами понимаете, что я мог подумать…

Вдовушке приятны были эти речи, видимо никто и никогда не делал ей подобных признаний, несмотря на всю её жгучую красоту.

— Что вы, что вы! Я увлекаюсь исключительно мужчинами…

Она вскочила с табурета, снова резко поправила корсет, да так, что груди моментально вывалились из глубокого декольте — излюбленный приём дам полусвета, весьма распространённый фокус. Пётр Сергеевич сделал вид, что потрясён, что видит такое чудо впервые.

— Прошу прощения, но… я нынче не при деньгах…

— Фи, какие глупости, я ведь теперь ваша должница! Девица, приведенная вами, пойдёт по наивысшей категории!

— И кто же пожелал иметь эту невинность, если не секрет?

— А вот это — не ваше дело! Ну, что, пойдёмте? Докажете мне свою удаль?

Граф продолжал сидеть, бешено таращась на выпавшие груди и глотая слюни — делал вид, что вот-вот утратит контроль над собой.

— Вдруг кто-нибудь сейчас войдёт?!

— Не бойтесь, немец вдребезги пьян, а дружок его…

— Любовник?

— Именно! Тот вообще неделю не встанет на ноги…

Пётр Сергеевич вскочил, начал лихорадочно разоблачаться, аккуратно складывая одежду на табурет. Аглая смотрела на всё это с любопытством.

— Неужто вы от меня… до такой степени без ума?

— Да-да-да-да-да! И ежели вы меня тотчас не осчастливите…

— Осчастливлю, но не здесь! — умилённо-удивлённо воскликнула вдова.

Порывшись в одном из ящиков буфета, она извлекла связку ключей. Затем взяла графа под руку и повела по уже знакомому коридору в совершенно незнакомый интерьер.

В том интерьере напрочь отсутствовали окна. И стояла огромная кровать, устланная восточным шёлком. Она занимала почти всё пространство — кроме неё решительно ничего не было.

«Типичный номер для свиданий, надо полагать, большинство здешних комнат именно так и выглядят», — мысленно отметил граф и, не тратя понапрасну времени, без словесных отступлений, стал удивлять Аглаю набором всех тех знаний, которые были накоплены им со времени первого опыта на сеновале, с крепостными девками, ещё в имении отца.

На сеанс много времени не ушло, вдова оказалась не слишком падкой на телесные удовольствия, ей этого хватало и по службе. Она довольно быстро отключилась, заснула, уткнувшись лицом в подушку. Удобная позиция! Нет, оно, конечно, было бы ещё удобнее, ежели бы лицом кверху, но тогда поди знай, в какой миг ей вздумается глаза открыть. Без её изумрудного взгляда куда как спокойнее.

Граф на цыпочках метнулся к вороху Аглаиной одежды. В потайных кармашках корсета нашёлся ключ от кружевного будуара, несколько ассигнаций, а также записка, адресованная неведомо кому: «Этих двух доставьте на Итальянскую». Видимо, речь шла о товаре, о неких проститутках.

Ещё раз глянув на спящую, Пётр Сергеевич покинул номер, не забыв прихватить и связку ключей, на всякий случай.

Нож, найденный на кухне, оказался не тупым, отнюдь, так что горло вдовушке граф перерезал быстро и аккуратно — памятуя, как в детстве нянька резала кур. То зрелище ему не нравилось, он всячески избегал его, но теперь вот пригодилось. В очередной раз выручил деревенский опыт! А уж вложить нож в руку мертвецки пьяному немцу оказалось сущим развлечением.

В гостиной, где храпели пьяные любовники, тоже имелся ключ — точно так же торчал из скважины. Пришлось и его на связку повесить. Граф плохо отдавал себе отчёт, зачем похитил ту огромную связку, но бросить было жаль: деревенские замашки неистребимы. Оставалось вымыться на кухне из-под самовара, вытереться посудным полотенцем и, наконец, вернуть усталое тело в одежды, свободные от пятен и метвецкого духа.

Теперь можно было идти к Анне.

Девица спала сном ангела. Прекрасно! Букетик из искусственных цветов, в месте с пузырьками, находился на комоде, а платье полонянки будуара валялось на полу. Немедленно «в стирку»! Если в коллекции Петра Сергеевича до сего момента не хватало двух бутылочек, то колекцию девицы давно не мешало пополнить французскими платьями.

Пётр Сергеевич покинул будуар и ринулся по коридору — на поиски дамской одежды. Благо в шифоньерах гостиной, да и в капитанской спальне этого добра было навалом. И разрешения спрашивать было не у кого: бывшая владелица корсетов, рюшей и умопомрачительных рукавчиков завершила свой земной путь, а в дальнейших путешествиях ей слишком вызывающая, пёстрая одежда никак не требовалась.