Смерть консулу! Люцифер - Жорж Оне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Положим, я был магнитом, который притянул её из леса, — сказал про себя Цамбелли, — но этого никто не знает, и она никому не откроет своей тайны. Чем я виноват, что эта нищая влюбилась в меня и прицепилась ко мне как репейник. Будь она проклята! Да, наконец, куда я мог увезти её? С тех пор, как я в Вене, меня окружают шпионы Стадиона. Они, вероятно, подозревают меня в тайных сношениях с французами? Разве недостаточно ясны были намёки секретаря? Он чуть ли не в лицо сказал мне: ты союзник Андраши и слуга Наполеона. Они хвастаются своим патриотизмом и бескорыстием, но разве они сами не креатуры Англии! Они получают английское золото, я — французское, какая разница между нами? И я даже считаю себя честнее их. Что привязывает меня к их императору Францу или к Австрии? Я итальянец, и великий Наполеон, освободитель Италии, мой соотечественник. Они все пигмеи перед ним... Но, во всяком случае, моя тайна открыта и слухи обо мне дошли до секретаря...
Какое счастье, что я нигде не показывался вместе с этой девочкой! Тогда она привлекла бы всех шпионов и мне негде было бы укрыться от них. Если бы даже её заперли в тюрьму как бродягу, то на допросе она, вероятно, наговорила бы много лишнего по своей неопытности и, пожалуй, запутала бы меня. Беда не велика, если она сама погибнет; это случится рано или поздно, но я не имею никакого желания пропадать из-за неё. Таким образом, едва ли не всего безопаснее, если она останется в доме Эгберта. Полиция не решится войти в жилище богатого, всеми уважаемого бюргера, а сама Кристель будет настороже с Эгбертом и даже с графом Вольфсеггом и не проговорится при них. Да, наконец, кто же мешает мне следить за нею? Они не посмеют отказать мне от дома... Я могу выдать некоторые вещи, которые они тщательно скрывают. Не подлежит сомнению, что у графа какие-то особенные дела с Армгартом. Люди эти живут на широкую ногу. Я слышал, что секретарь проигрывает большие деньги в карты. Дочь получила хорошее воспитание и носит дорогие платья. Всё это, разумеется, не из служебных доходов отца и не из взяток. Шкатулка Вольфсегга, вероятно, служит главным источником. Старик Армгарт хотел уверить меня, что тут замешана любовь. Но какой отец будет так цинично относиться к позору своей дочери! Как мог я поверить этому. Если Антуанета и маркиза предполагают нечто подобное, то, вероятно, на основании ложных слухов, которые старик намеренно распространяет, чтобы скрыть истину. Но где же истина? Не наводит ли граф справки у секретаря относительно намерений и планов министра? Нет, граф настолько дружен со Стадионом, что может узнать от него всё, что ему угодно. Оба одинаково ненавидят Наполеона и мечтают о его низвержении. Какую тут роль может играть секретарь? Ведь он то же, что простой писарь. Нет, не политика, а нечто другое привлекает графа в дом Армгарта... Вероятно, какая-нибудь семейная тайна, и я должен узнать её. Они оба были в Париже во время революции, и, судя по тону, которым говорил Армгарт, им весело жилось там. С этого времени начинается их дружба и, может быть, сообщничество... Я недаром приехал сюда; помимо честолюбия и надежды составить себе карьеру, теперь ещё предвидится возможность удовлетворить мою месть. Гибель графа поможет мне завоевать руку и сердце Антуанеты».
Размышляя таким образом, Цамбелли незаметно прошёл предместье и достиг внутреннего города, где в узких улицах при сильном тумане он должен был постоянно обращать внимание, чтобы не попасть под экипаж или не столкнуться с каким-нибудь пешеходом. Освещённые окна домов, стук быстро несущихся экипажей, шум и говор толпы, наполнявшей улицы, настолько развлекли Цамбелли, что вскоре внешний мир окончательно поглотил его.
Витторио родился в епископальном городе Триенте, где итальянский элемент соприкасается с немецким и где старинный замок Цамбелли в течение ста тридцати лет составлял собственность его рода. Замок этот, построенный во вкусе Палладио[2] и резко отличавшийся от окружающих зданий своим мрачным видом, пользовался дурной славой у местных жителей. Они говорили, что в нём обитают привидения, и если кому из них случалось проходить мимо в полночь, тот крестился и читал молитву. В народе замок был известен под именем «чёртова дворца», он получил это прозвище благодаря деду Витторио, который был алхимиком и считался заклинателем духов. Неизвестно, имел ли он какие-нибудь сношения с нечистым, но в результате оказалось, что, занимаясь своей таинственной наукой, он дошёл до полного разорения. Отец Витторио до некоторой степени поправил своё состояние, женившись на богатой немке из Мерана, но опять запутался в делах, так как семья его увеличивалась из года в год и требовала больших затрат. Наконец, ему удалось пристроить некоторых из своих сыновей на службу; один получил духовное звание, а старшему должны были перейти по наследству немногие уцелевшие поместья, обременённые долгами, с обязательством дать приданое двум сёстрам. Таким образом Витторио, младший из сыновей, остался без всяких средств к существованию и только благодаря ходатайству своего дальнего родственника был принят в Мальтийский орден. Но в это время орден доживал свои последние дни. Несколько месяцев спустя по прибытии Витторио Цамбелли на остров Мальту явился Наполеон и принудил последнего гроссмейстера Гомпеша к сдаче сильной крепости, много раз напрасно осаждаемой турецкими войсками. Рыцари рассеялись по свету; большинство сочло себя свободными от данного обета; в их числе был и Витторио, которого ещё не успели посвятить в рыцари с соблюдением всех необходимых формальностей. Очутившись вторично без денег и положения в свете, молодой рыцарь поступил на австрийскую военную службу. Но и тут счастье не улыбнулось ему. Его отправили в гарнизон в небольшую трансильванскую крепость на турецкой границе. Два или три раза участвовал он в стычках с неприятелем, но таких незначительных, что трудно было отличиться или приобрести славу. Товарищи не любили его, так как он казался им слишком вежливым и благовоспитанным, а начальник не терпел
