Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

— Ты уже нарисовала рождественские открытки? — спросил парень, отложив после очередного выигрыша карты в сторону. Фрея откинулась на спинку стула, сосредоточив взгляд на пачке сигарет, что, очевидно, принадлежала Джеймсу.

— Совершенно о них забыла, — она покачала головой, прежде чем потереть уставшие глаза. — Вряд ли в этом году у меня будет для этого время.

— Не может быть! Каждый год я жду твоих открыток больше, чем подарков. Можешь мне не верить, но у меня сохранилась самая первая, — Дункан заставил её улыбнуться. — Ты точно должна отправить одну бабушке. Это единственное, чем она довольна на Рождество.

— Ей действительно тяжело угодить, — вздохнула Фрея. Сосредоточиться на предстоящем празднике или коротких воспоминаниях о родне она не могла. Все мысли всецело занимал Джеймс, ожидание которого было все более унизительным. — Пожалуй, мне пора. Я не могу ждать дольше, — устало произнесла, прежде чем подняться с места.

— Может, ещё пятнадцать минут? Обычно, в это время он уже дома, — произнес Дункан, проверив время. Он продолжал оставаться на месте. — Я знаю, чем могу тебя задержать. Оставайся на месте, — он резко подхватился и вышел из комнаты, оставив кузину одну в смущении и неловкости.

Рука невольно потянулась к сигаретам. Фрея вытащила одну и сжала между пальцев, как это делал Джеймс. Получилось совершенно неуклюже, поэтому сигарета выпала из рук в ту же секунду, как Дункан вернулся и недоуменно уставился на неё.

— Хочешь попробовать? — спросил, оставив на столе толстый конверт, с которым вернулся. Фрея неуверенно кивнула в ответ. — Сделай глубокий вдох, когда я буду поджигать.

Она так же неуклюже зажала между указательным и средним пальцем сигарету, поднеся её к приоткрытому рту. Дункан зажег спичку, когда губы Фреи сомкнулись, и она сделала глубокую затяжку, чувствуя, как легкие в ту же секунду наполнились никотиновым ядом. Ей стало вдруг нечем дышать, и девушка тут же раскашлялась, не вынося ни вкуса, ни запаха отравы.

Именно таким был на вкус Джеймс. Его сухие потрескавшиеся губы сохраняли именно этот отвратный вкус, который она вкушала с большим желанием, нежели решилась сделать вторую затяжку. Фрея закрыла глаза и пыталась вообразить его. Нарочно отравляла легкие запахом, что впитался в его кожу, волосы и язык, но легкие отвергали его. Фрея кашляла, согнувшись пополам. В боку неприятно закололо, голова чуть закружилась.

— Полегче, — Дункан стиха рассмеялся, перехватив сигарету между её пальцев. Он и сам сделал несколько быстрых затяжек, прежде чем потушить тлеющий окурок и оставить его в пепельнице. — Джеймс любит крепкие сигареты. Стоило тебе предложить мои. Они немного легче.

— Что это? — спросила Фрея, заняв прежнее место за столом и указав на конверт, что парень принес с собой. На языке сохранился гадкий привкус, и он не был тем самым, что у Джеймса. Более горький и терпкий. Как он мог это терпеть?

— Можешь открыть, — предложил Дункан, набрав в стакан холодной воды для девушки. Она сделала глоток, поблагодарив его кратким «Спасибо».

Открыла конверт и вытащила оттуда фотографии, сделанные во время празднования дня рождения Спенсера. На губах заиграла улыбка, которую Фрея не могла спрятать. Глаза начали слезиться, но она пеняла на растворившийся в воздухе табачный дым, запах которого впитался под кожу.

Рассматривала фото с интересом, испытывая немалое облегчение после прошедших часов бессмысленного ожидания. Фрея даже сумела забыть, что дожидалась Джеймса, пока на глаза не попался снимок их двоих, пойманных врасплох на кухне. Лица были почти не различимы, поскольку были обращены друг к другу в поцелуе, что будоражил память своей скрытностью и страхом быть разоблаченными. Джеймс обнимал её обеими руками, удерживая рядом с собой, чему Фрея не противилась. Он сидел на подоконнике, а она просто стояла рядом. Они были так естественны и просты, что её пробивало на слезы.

На следующем снимке была запечатлена следующая минута. Её лицо, принявшее раздраженно испуганный вид, занимало половину фотографии. Джеймс был на заднем фоне. Косил взглядом на неё и улыбался. Ей нравились оба снимка, наиболее тронувшие ранимую душу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Можешь забрать себе, — Дункан разрушил тишину, обратив на себя внимание. Фрея подняла на парня стеклянные глаза и громко шмыгнула носом, выдав натянутую улыбку. — Ты хорошо влияешь на него, знаешь? — произнес парень, повернув к себе вторую фотографию, вызвавшую на лице улыбку.

— Кажется, меня он меняет к худшему, — ответила с иронией, проведя ребром ладони по щекам, когда по ним вниз вдруг заструились слезы.

— Ты всегда была бунтаркой. Достаточно нерешительной бунтаркой, но всё же умела удивлять, — он улыбнулся, подняв на девушку глаза. Фрея и вовсе размякла. Глаза покраснели, губы искривились в подобие улыбки. Дункан вернул фотографию, взяв кузину аккуратно за руку. — Я передам ему, что ты приходила, и завтра он непременно будет у твоих дверей. Обещаю.

— Я буду занята несколько следующих дней, поэтому не стоит. Передай лучше, что я буду ждать его на выставке в следующий понедельник. Буду рада и тебя видеть, — Фрея поднялась с места, окончательно готовая к уходу. Дункан задержал её, по меньшей мере, ещё на полчаса, но дольше точно не было смысла оставаться.

Парень был намерен проводить её домой, но Фрея учтиво отказалась. Дорога ей нужна была для раздумий, которым Дункан был намерен помешать. Она попросила дать ей конверт для фотографий, чтобы сохранить их, как ценность, делиться которой не была намерена с кем-либо. Она нуждалась в этих снимках, но не как в напоминании, но ещё одном подтверждении, что они были настоящими, а моменты, даже застывшие навеки, живыми, как ничто другое.

Ноябрьский вечер кололся холодом. Фрея облачила руки в перчатки, застегнула пальто на все пуговицы, натянула на уши безобразную шапку, но ветер всё равно нещадно бил по лицу. Он запутался между верхушек голых деревьев и громко свистел, извещая всех о своем гневе, причин для которого было не так уж много. Фрея надеялась встретить по пути Джеймса, но попытка хотя бы узнать его была тщетной, поскольку ей пришлось опустить голову вниз в сопротивление стихии, надвинувшейся на город.

Улицы были почти пустынны. Фрея не наблюдала многих прохожих, хотя время ещё не было столь позднее. Виной тому была исключительно отвратная погода. Радовало лишь, что небо не пустило капли дождя, что должны были вовсе держать город под замком. Ей же хотелось всего лишь быстрее добраться домой, где было тепло и уютно. Если бы ещё там её ждал Джеймс, о большем она не могла бы и мечтать.

Пронзительный крик заставил Фрею замедлить шаг. Сердце пропустило боязливый удар. Она остановилась и прислушалась, но кроме завываний ветра более не могла распознать другого звука, будто крик прозвучал лишь в её голове. Фрея медленно двинулась дальше, продолжая оглядываться вокруг, когда ветер продолжал толкать в спину. Повсюду горели фонари, но не было ни единого намека на чье-либо другое присутствие.

Воздух пронзил ещё один надорванный крик, что наверняка принадлежал женщине. Фрея сняла дурацкую шапку, и звонкий шум сорвавшегося ветра болезненно тронул слух. Казалось, уши скрутились от холода, но она старалась внимательно прислушаться к окружающим её звукам, опасливо оглядываясь вокруг.

Ступала медленно, целенаправленно двигаясь туда, откуда, как ей казалось, был слышен крик. Держалась ближе к проезжей части дороги, где изредка проезжали автомобили. Смотрела внимательно направо и налево, пытаясь поймать краем глаза хоть какое-нибудь движение, но, кажется, ветер мог пробудить только призраков, что теперь преследовали Фрею, сводя с ума голосами, застрявшими в глубине свихнувшегося разума.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фрея встрепенулась, когда в подворотне заметила двигающиеся тени. Отчетливее стали слышаться человеческие голоса, растворяющееся в свисте пронзительно холодного ветра. Она оторопела, пытаясь разобраться, в чем было дело, что было сложно, когда свет фонаря едва доставал до того места, где все собрались.