Вечер вне дома: Сборник - Джеймс Хедли Чейз

На своем веку я повидал самых разных представительниц прекрасного пола, но даю вам честное слово, ребята, что подобной красотки мне ни разу не приходилось встречать.

На ней было серое вязаное платье с синим воротником и манжетами, на ногах шелковые чулки и модельные туфельки на высоких каблуках. На голове серая шляпа с синей лентой, кокетливо сдвинутая на один глаз, из-под которой виднелись темные локоны. Да, друзья, это была картинка!

Она находилась слишком далеко, и я не мог разглядеть ее пальцы, но был уверен, что левый мизинец у нее искривлен.

«Ну и ну»,— про себя сказал я, затем допил виски и спустился по лестнице в узкий коридор. Там стояли огромные часы, а по стенам было развешано много старинного хлама, который давно следовало выбросить на помойку. Я отпер дверь, вышел на ступеньки и встал в картинной позе, опираясь на колонну и словно любуясь открывшимся передо мной видом.

Я вынул сигарету и закурил ее с безразличным видом, а сам уголком глаза следил, как она подходила ко мне. Земное ли это создание, ребята! Поверьте, что если бы у нее не было ничего другого, кроме одной ее легкой походки, и то она была бы опасна для мужчин. Так вот, братва, если вы не видели этой красотки, то вы ни фига не смыслите в женщинах!

Она находилась почти против меня, по другую сторону узкой тропинки. Фея взглянула на меня случайным взглядом, каким глядят на незнакомого прохожего, потом отвела глаза.

— Эй, сестренка! — спокойно окликнул я.

Она остановилась и оглянулась, потом спросила с мягким вирджинским акцентом:

— Вы что-то сказали?

Я все еще стоял, прислонившись к столбу.

— Да, я сказал «эй, сестренка» и не очень ошибся, верно? — ответил я.

Она неподвижно стояла и глядела на меня своими аметистовыми глазами. Теперь я увидел ее левую руку: мизинец, действительно, немного искривлен. Сердце мое забилось быстрее.

— Собственно говоря, что вы имели в виду? — спросила она.

— То, что вы американка. Когда вы шли по дороге, я подумал, что у вас такой соблазнительный вид,— просто взял бы и съел. Я решил, что вы американка. Это верно?

Она чуть улыбнулась. Я уже говорил вам, ребята, что у девочки симпатичная мордашка, но при улыбке личико освещается и видны замечательные зубки.

— Вы очень любезны. Значит, вы тоже американец?

— Да, я моряк, капитан Клоузен, семьдесят первый батальон. Получил небольшой отпуск и решил развлечься, представить себе, что я снова штатский. Вот приехал сюда подышать деревенским воздухом.

— Ну и как, нравится?

Я улыбнулся во весь рот.

— Мне думается, что все будет о’кей. Может, мы с вами как-нибудь пойдем погулять?

При этих словах она чуточку вздернула носик, но все же ответила:

— Возможно! Но почему? Или вы привыкли разгуливать со всеми встречными женщинами?

— Нет,— ответил я,— поверьте мне, леди, я очень разборчивый парень. И предлагал погулять очень немногим дамам. Но, черт возьми... с вами я готов идти хоть на край света. При одном взгляде на вас я сразу молодею.

Она снова улыбнулась. Против своей воли, она действует так, как я ей подсказываю. Все время, пока мы разговаривали, я наблюдал за ней и точно представлял себе, о чем она думала.

— Знаете, очень смешно говорить о таких вещах, но мир действительно тесен. Впрочем, вы, наверно, сами это знаете,— сказал я.

— Да? А почему? — спросила она как бы невзначай.

— Сейчас я посмотрел на вашу левую руку и увидел, что вы когда-то повредили мизинчик. По-моему, мы с вами недавно встречались.

Она на секунду задумалась, затем подняла брови, будто чему-то удивилась. Потом сделала пару шагов по дороге. Не дорога, скажу вам, а пыльная широкая тропа. Она встала посередине и стала разглядывать меня.

— Вам кажется, что мы уже встречались? Нет, вы ошиблись. Мне ваше лицо совершенно незнакомо.

Я пожал плечами.

— Людям свойственно ошибаться, но у меня хорошая память. Да можно ли забыть вас?

— Очень даже просто,— ответила она с улыбкой, но я заметил, что она задумалась и насторожилась.

Вероятно, она не из тех, кого легко купить. Потом спросила:

— Так где же, по-вашему, мы встречались?

Я бросил окурок на землю и придавил его ногой, вынул новую сигарету и закурил ее, затем сильно затянулся и выпустил струю дыма в воздух. На это ушло много времени.

— Не так давно я приезжал в Штаты и попал на вечеринку к одному важному лицу. Это был генерал Флеш. Кажется, он работал в ФБР. Сейчас он начальник разведки в одном городе. И . мне думается, там-то я вас и видел.

Она промолчала, но, услышав фамилию Флеш, изменилась в лице и напряглась.

— Мне кажется, вы ошиблись,— возразила она.— Я не знакома с этим человеком. Ладно, до свидания.

Она холодно мне кивнула, повернулась спиной и пошла к своему коттеджу.

«Пока, мисс Варлей, полагаю, мы с вами еще увидимся»,— подумал я.

В девять вечера стало уже темно. Возможно, мне повезло, что. сегодня «день дураков» — первое апреля. День на целый час стал длинней, а для моих планов я бы предпочел полную темноту. Я пообедал и поговорил с парнем, заглянувшим в бар. До чего же этот парень был симпатичный! Потом подошли и другие. Они играли в шашки, пили пиво, и, казалось, ничто на свете не могло нарушить их невозмутимого спокойствия. Впрочем, англичанина не так-то просто вывести из равновесия.

Я вышел на задний двор, завел свою машину, выехал на шоссе Рейгейт-Доркинг, проехал мимо Доркинга, миновал Бетчворд и увидел стрелку «Южный Хельмвуд». Там я притормозил, спустился вниз и поднялся на холм с черепашьей скоростью. Километра через три начинался Северный Хельмвуд. Я заметил на обочине парня, по виду фермера. Затормозив, я спросил у него, где коттедж «Торп». Парень ответил, что это большой белый дом, стоящий в стороне от дороги между Северным Хельм-вудом и следующим населенным пунктом Хейпелем. «Трудно ошибиться,— сказал он,— потому что у дома красная крыша».

Я поблагодарил его и проехал по дороге еще километра три. Потом остановил машину у зеленой изгороди, выключил мотор и пошел дальше пешком. Было уже совсем темно, но иногда из-за туч проглядывала луна, так что скоро я разглядел белые стены коттеджа. Он отстоял от дороги метров на 50—70. С трех сторон его окружал густой кустарник и деревья. Я сошел с дороги, полем обошел участок и пробрался сквозь заросли, стараясь ступать бесшумно.

Вокруг самого дома виднелся небольшой палисадничек с цветочными клумбами. Красивое было местечко, но все ставни дома заперты, и единственным признаком жизни был легкий дымок, поднимавшийся над крышей. Я встал за деревом и закурил сигарету, пряча огонек в ладони. Вдруг мне повезет и я что-нибудь увижу! Мне только и оставалось, что запастись терпением и ждать.

Мой замечательный приятель Конфуций в свое время очень хорошо выразился в отношении такого ожидания:

«Человеку, наделенному терпением, доступно все, о чем остальные забывают».

Потому что парень, который болтается кругом и сторожит, пока его приятель любезничает со своей красоткой, подобен рубленому шницелю, оставшемуся от рождественского стола,— больше он никому не нужен. Но в то же время этот парень избавляет себя от многих треволнений, ибо из-за собственной инертности не заводит шуры-муры с разными крошками. Ну а это, понятно, дает ему шансы прожить долго и спокойно.

Во всяком случае, ребята, отсюда каждому ясно, что терпение — великая добродетель. Умей ждать.

Я углубился в еще более возвышенные размышления о Конфуции, но вдруг услышал шум. Я выглянул из-за дерева. Запасная дверь коттеджа открылась, и кто-то вышел из нее. Я услышал стук высоких женских каблучков по камню, потом увидел, как открылась калитка в белой изгороди палисадника. Тропинка проходила мимо тех деревьев, где был мой наблюдательный пункт. Я прикинул, что незнакомка пройдет рядом со мной, бросил сигарету и придавил ее ногой.

И тут я услышал, что дамочка напевала, она чему-то радовалась. Я сразу узнал мотив. Эта песенка была очень популярна лет семь — восемь тому назад. «Когда проходит время».

Я замер. В голову пришла одна дикая мысль, но я'прогнал ее прочь. Это было бы слишком прекрасно. Но ведь чего не случается на белом свете! Когда эта красотка поравнялась со мной, луна вышла из-за тучки и я ясно разглядел... Кого бы вы думали?

Я вышел из-за деревьев и сказал:

— Одну минуточку, малютка. Послушай, не собираешься ли ты заморозить своего старого приятеля Лемми? Ты не допустишь такой несправедливости, верно, Джуанелла?

Она круто повернулась и посмотрела на меня во все глаза.

— Господи Иисусе,— проговорила она.— Ну конечно ты!

Она стояла и смотрела на меня, будто ее только что огрели обухом по голове. Мне думается, что было ей не очень весело. Я подмигнул.