Вечер вне дома: Сборник - Джеймс Хедли Чейз

— Господи Иисусе,— проговорила она.— Ну конечно ты!

Она стояла и смотрела на меня, будто ее только что огрели обухом по голове. Мне думается, что было ей не очень весело. Я подмигнул.

— Конечно, дорогуша. Только, кажется, ты ошиблась песенкой. Вместо «Когда проходит время», тебе надо было запеть «Только ты».

Я снова подмигнул.

— Это Ларви должен петь про уходящее время. Только боюсь, что для него оно тянется очень медленно.

Она опустила голову, и я увидел, что на ее глаза навернулись слезы. Может быть, эту крошку вам приятно было бы видеть, ребята. Сейчас она стояла в такой печальной позе, что ее можно было запросто проглотить без всякого сахара.

— Какой позор переживает Ларви,— сказала она.— Настоящий позор.

А почему, прелесть моя? Почему ты считаешь позором, что твоего Ларви сцапали и посадили за решетку? Надеюсь, что ты не собираешься рассказывать мне старую сказочку о том, что его оклеветали. Если бы Ларви получил сполна все, что заслужил, его следовало бы упрятать в бутылку и бросить на согни лет в океан. Но ему всегда чертовски везло.

— Может быть, ему раньше и везло, но не теперь.

— Ладно, золотко. Все замечательно. И мы с тобой встретились под деревьями не для того, чтобы поговорить по душам о твоем Ларви. Может быть, моя красавица, тебе больше не о чем со мной поговорить? Не в чем признаться?

Она молча стояла и смотрела на свои туфельки с таким печальным лицом, что от него могло замерзнуть виски в бутылке. Вдруг она подошла ко мне, обвила мою шею руками и стала целовать так, будто это ее последняя ночь на земле, а я тот самый парень, который заочно обучал Казанову шести проверенным приемам побеждать самую капризную блондинку.

Я не реагировал на это, а просто принимал как ниспосланное небом. Но она вдруг начала плакать и всхлипывать, как будто у нее разрывалось сердце.

Лемми, я влипла по самую шею. Никогда в жизни не попадала в такую переделку. Ума не приложу, как мне выползти из этой трясины. И боюсь, что бедняге Ларви придется сидеть в этом проклятом Алькатрасе, пока не сгниет. И никто пальцем не пошевелит, чтобы вызволить его оттуда. Мне даже не разрешают с ним переписываться. У меня одна надежда на тебя, на твое доброе сердце. Ты самый красивый парень, который когда-нибудь носил брюки. Так что поимей совесть и помоги нам.

— О’кей,— ответил я, снял ее руки с шеи и вытер носовым платком помаду со своих губ.

Она стояла так близко, что я просто задыхался от ее духов. Я подумал, что Джуанелла настоящая артистка и, если бы Конфуций мог встретиться с ней, он бы придумал тысячу новых изречений об опасностях, таящихся в красотках.

— О’кей, милочка,— повторил я,— только, по-моему, тут не место и не время для откровенных разговоров. Однако, если ты ждешь от меня помощи, я не откажусь, но при условии, что ты расскажешь обо всем откровенно, с начала до конца и без всяких глупостей. Ну, а если ты опять попробуешь говорить мне свои глупые шуточки, я с тобой поступлю иначе, так что тебе месяца на три придется перейти на казенные харчи. И будь уверена, что твой Ларви заработает еще один срок, когда отбудет этот. Ты знаешь, что я располагаю достаточным материалом для этого. Итак, мы договорились?

Она вынула из сумочки маленький, обшитый кружевами носовой платочек и вытерла глаза. Я заметил, что дамочка и вправду плакала, так что есть уверенность, что она одумалась и скажет правду.

— Лемми, я совсем твоя и все расскажу. Но это чертовски длинная история, и ты должен мне верить, даже если она покажется совершенно неправдоподобной. В любом случае ты должен мне верить.

Я подмигнул ей:

— Не теряйся, крошка!

В конце концов, почему не допустить, что после того, как я напугал эту малютку, она расскажет мне правду... если это ее устроит?

— Где ты живешь, моя рыбка? — спросил я..

— В гостинице в Южном Хельмвуде. Это небольшой коттедж под названием «Мейфил». Он стоит у подножия холма возле церкви.

— О’кей.

Я посмотрел на часы, было около половины одиннадцатого.

— Давай договоримся о встрече около двенадцати часов. Приходи ко мне в «Полную бутылку» в Брокхэме. Я буду ждать тебя у боковой двери. Но ты должна рассказать мне правду, а не очередные байки.

— Я приду, Лемми, и выложу тебе то, чего ты и не ожидаешь. Все расскажу — и наплевать мне на то, что потом случится.

— Вот это совсем другое дело, Джуанелла.

— И запомни еще одно, мистер Кошен. Если бы не я, то ты теперь лежал бы в сырой земле. Те двое ребят в гостинице совсем уже собирались пристрелить тебя. Но я успела вовремя налить тебе «микки финна» и объяснила им, что ты на 10 часов вышел из строя, а поднимать пальбу в таком многолюдном месте неосторожно. Ты не должен забывать, что я спасла тебе жизнь.

— О’кей, когда нужно, я об этом вспомню. Кто знает, а вдруг мне придется спасать жизнь тебе? Так или иначе, но сегодня в двенадцать ночи ты придешь ко мне и все выложишь.

Лицо ее изменилось, она криво улыбнулась.

— Конечно, ходить в гости к такому парню, как ты, в такое время, прямо скажем, поздновато, но должна же женщина хоть когда-нибудь получить шанс?

Джуанелла повернулась и ушла по тропинке через поле. Отойдя порядочно, она обернулась, и я заметил, что она продолжает улыбаться.

— Пока, Лемми! — крикнула она.— Я приду вовремя, и ничто меня не остановит.

Она ушла, напевая на этот раз «Только ты».

Интересно знать, как Конфуций повел бы себя по отношению к Джуанелле?

Я закурил новую сигарету, прислонился к дереву и стал думать о разных разностях, но главным образом о Джуанелле.

Ребята, если вы станете складывать два и два, не старайтесь получить двенадцать. Лучше подумайте, в каком направлении работала моя голова.

К тому времени, как я закончил курить, мысли в моей голове несколько рассортировались. Я вышел из укрытия и направился к коттеджу. Вошел в палисадник и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Я снова постучал, считая, что там кто-то есть.

Я оказался нрав. Вскоре дверь открылась. В прихожей горел свет, а на пороге с удивленным лицом стоял Джимми Клив.

— Ну как дела, Джимми? Не знаю, ждал ли ты меня так скоро?

Он пожал плечами.

— Вообще-то я не очень удивлен, Лемми. Ты не простачок, но я все же надеялся иметь несколько дней для разгона. Думал, сумею все закончить и пригладить до того, как ты пронюхаешь, где я нахожусь. Заходи, у меня есть бутылка виски.

Я вошел, а он запер дверь. Коттедж был немного старомодный, но симпатичный и удобный. Джимми в нем совсем неплохо устроился. На столе стояли две бутылки виски, сифон и бокалы. Джимми налил себе и мне.

— Ну как дела? — спросил он.

— Все в порядке, Джимми. Я очень рад тебя снова видеть.

Я сел в глубокое кресло возле камина, а он устроился напротив.

— Послушай, Лемми,— стал оправдываться он,— ты не должен обижаться на меня. Ты же понимаешь, что к чему. Тебя все знают, тебе и карты в руки. Ты ас в ФБР. А я кто такой? Обыкновенный частный детектив, пытающийся создать себе имя. Ты должен понимать, как я все себе представляю. Если бы я сумел схватить Варлея самостоятельно и доставить его начальству, меня бы нашли пригодным для работы в ФБР. А этого мне чертовски хочется добиться. Война научила меня кое-чему, и приятнее работать на дядю Сэма, чем на какого-нибудь частного хозяина.

— Послушай, Джимми, я вовсе на тебя не обижаюсь. У меня хорошая память, и я никогда не забуду, как ты мне помог в деле Риббона. Если бы не твой звонок генералу, еще неизвестно, как бы эта история обернулась для меня. Я вообще сейчас мог бы здесь и не быть.

— Об этом пора давно забыть!

— Ладно, забудем и перейдем к делу. Послушай, парень, плохо, что мы работаем в одиночку: нам нужно быть вместе. Давай обменяемся информацией и начнем сообща действовать. Что ты гут делаешь? Может, на что-то напал?

— Напал, старина Лемми. Еще до того, как я выехал по приказу генерала в Париж. Я предполагал, что, если у Варлея дела пойдут плохо, он скроется в этих краях.

Я кивнул.

— Я нажал кое-какие педали, подрядил пару дружков поработать вместе со мной. Один из них лейтенант канадского пехотного полка, но раньше он работал для нашего агентства. Хороший сыщик, молодой, дотошный. И голова на плечах.

— Ага, так он болтается здесь и следит, чтобы твой обед не простыл, хитрец? Я начинаю думать, что ты тоже парень не промах, Джимми.

Он пожал плечами.

— Я действую всеми возможными методами. Разве можно меня за это осуждать? Так вот, этот парень, Сэмми Мейнз, знает Варлея. Он с ним встречался еще давно, в то время, когда Мейнз работал в агентстве. Тебе Мейнз понравится.

Я кивнул.

— Я считаю, нам надо всех использовать.

— Еще один момент,— продолжал Клив.— У меня есть соображения в отношении^ Варлея. Он жил в Англии до переезда в Нью-Йорк и имел здесь собственный коттедж.