Роман Молодой - Сычев К. В.

В этот самый миг рязанская стрела ударила в его железный шлем. – Ох, напасть! – пробормотал Роман Молодой, стараясь удержаться в седле. Брянцы обступили его, готовые защитить от врага, но рязанцы неожиданно остановились и подались назад. Еще совсем немного, и они, показав московскому воинству спины, быстро поскакали куда-то в сгущавшуюся тьму. Пошел снег, и князь Роман только теперь понял, что начинает смеркаться. – Выходит, мы бились до самого вечера! – мелькнула мысль, и он, чувствуя усталость, едва сумев повернуться в седле, глянул на своих соратников. Те тоже сидели на своих лошадях, измученные, залитые кровью и потом, недоуменно переглядываясь и не веря установившейся тишине.

– Благодарю тебя, брат! – раздался вдруг откуда-то рядом знакомый веселый голос, и перед бывшим брянским князем возник, как из тумана, неутомимый всадник – главный воевода Дмитрий Волынский. – Ты видишь, как нам помог Господь? – сказал он с усмешкой. – Мы порубили почти половину рязанского войска! Жаль вот только, что тот хитрый Олег сумел вовремя скрыться! Ну, да ладно! Поехали теперь к Переяславлю-Рязанскому! Посадим на рязанский «стол» нашего союзника – Владимира Пронского!

– Нечего радоваться! – буркнул усталый, раздраженный князь Роман. – Если бы этот злобный Олег не ускакал, еще неизвестно, кто бы праздновал победу! Эти рязанцы – не воины, а сущие бесы! Я потерял сегодня своих лучших людей! Царствие небесное душам моих верных Ждана, Избора и Будимира, а их телам – вечный покой!

ГЛАВА 17

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ «ЛИТОВЩИНЫ»

Литовские войска, возглавляемые самим великим князем Ольгердом Гедиминовичем, опять шли на восток, на Москву. Начало лета 1372 года было теплым и сухим. На время «затихли» и тевтонские рыцари, «замиренные» Литвой. Поэтому литовцы решили использовать благоприятное время для вторжения.

А ведь совсем недавно казалось, что рождается дружба между Москвой и Литвой, поговаривали даже о союзе между двумя сильными государствами! И вот, что на деле получилось! Еще зимой, сразу же после того как у Дмитрия Московского родился сын Василий, состоялась свадьба князя Владимира Андреевича с дочерью Ольгерда Литовского. Великий князь Дмитрий Московский ничего не пожалел для своего двоюродного брата! Столы ломились от невиданных яств. Подавались даже запеченные в сметане медвежьи губы, копченые лосиные языки, соленые брянские грибы-рыжики (так называемые «княжие губы») и многое другое. А сколько было хмельных напитков! Перед гостями выставили больше двух десятков сортов только одних заморских вин! На свадьбе присутствовали почти все московские бояре, союзные Дмитрию Московскому князья и знатные литовцы, приехавшие с невестой. Сколько было высказано «красных слов» во славу великого князя и новобрачных! Особенно говорливыми были гости из Литвы. С умилением глядя на одетую в белоснежную греческую тунику невесту, окрещенную в русском православном храме Еленой, литовские гости без конца выкрикивали здравицы в адрес великого московского князя Дмитрия, своего повелителя Ольгерда, провозглашали пожелания «вечных мира и дружбы» между ними.

Однако сразу же после свадьбы такое, казавшееся прочным перемирие, дало трещину, стоило только Москве проявить малейшую слабость!

Первым нанес удар по Москве великий рязанский князь Олег Иванович. Еще во время зимней московской свадьбы он нагрянул в свой стольный город Переяславль-Рязанский, занял его, а князя Владимира Пронского «задержал и заставил подчиниться своей власти». Таким образом, москвичи напрасно потеряли многих своих воинов в жестоком сражении «на Скорнищове»: Владимир Пронский, «покаявшись», вновь стал зависимым союзником Олега Рязанского!

Вскоре великий тверской князь Михаил Александрович, пылавший гневом к Дмитрию Московскому за «ордынский позор», послал в набег на земли Великого Новгорода, союзного Москве, своего племянника, князя Дмитрия Еремеевича. Последний добрался, сжигая на своем пути сельские волости, до Кистмы, разграбил городок, а его воевод, «детей Ивана Тишанорова» – Андрея, Давида и Бориса – захватил в плен и привез в Тверь.

Москва вяло восприняла это. Великий князь Дмитрий лишь с распростертыми объятиями принял в Москве людей кашинского князя Михаила Васильевича, расторгшего дружбу со своим «стрыем» – великим князем Михаилом Тверским. Тот же, воспользовавшись видимой слабости своего врага, решил совершить нападение уже на московские земли и вскоре подошел с большим войском к Дмитрову. Но горожане оказались готовыми к осаде и не позволили тверичам ворваться в город. Тогда Михаил Тверской сжег городской посад, окрестные села и, захватив в плен множество зазевавшихся горожан, крестьян и даже бояр, потребовал от дмитровцев выкуп. В противном случае он угрожал им осадой и «лютой смертью». Горожане были вынуждены «отдать последнее серебро». Отягощенные богатствами, «добрыми пожитками» и множеством пленников, тверичи ушли назад и надолго запомнили вкус легкой добычи! Вскоре великий тверской князь, пригласив с собой в поход многих знатных литовцев – князей Кейстута с сыном Витовтом, братьев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей – подошел с объединенным войском к Переяславлю, крупнейшему городу московской Руси. Здесь им вновь удалось ограбить горожан, добившись крупного денежного выкупа и уведя в плен попавшихся им на пути местных жителей. По дороге домой Михаил Тверской со своими литовскими друзьями не преминули напасть на Кашин, взяли выкуп и с этого города, ограбив и уведя в плен жителей окрестных сел. Пришлось Михаилу Кашинскому идти в Тверь, к великому князю Михаилу, с поклоном и извинениями. Последний, заставив униженного князя вновь «целовать крест» на верность Твери, «великодушно» простил его и отпустил в Кашин.

Через некоторое время Михаил Тверской с литовским князем Кейстутом пошли на новгородский город Торжок. Захватив город, ограбив жителей, пленив «множество черного люда» и посадив там своих наместников, тверско-литовские войска ушли назад. Но тут же в Торжок прибыло новгородское ополчение, вновь восстановившее прежние порядки в городе, изгнавшее тверских наместников и подготовившееся к возможной осаде.

Великий тверской князь, узнав от возвратившихся к нему наместников о случившемся, немедленно двинулся на Торжок. Подойдя 31 мая к городу, он послал к новгородцам своих людей с требованием признать его власть и принять изгнанных наместников назад. Но уверовавшие в свои силы новгородские ополченцы и «ушкуйники» отказались выполнить тверские требования и, более того, решили дать бой тверскому войску «в чистом поле». В жестокой сече Михаил Тверской одолел врагов, а отчаянные новгородцы были беспощадно перебиты. Погибли «лучшие новгородские люди» и воеводы: посадник Александр Абакумович, Иван Тимофеевич, Иван Шахович, Григорий Щебелкович, Тимофей Данилович, Михайло Грозный, Денисей Вислов и многие другие. Воспользовавшись отсутствием сопротивления, тверичи подожгли городской посад, а ввиду того, что в это время дул сильный, направленный на город ветер, в Торжке начался страшный пожар. Пламя никого не щадило, и множество торжан сгорели живьем…Спасавшиеся от огня люди встречались тверскими воинами с особой жестокостью. На глазах у всех тверичи догола раздевали «и черниц, и жен, и девиц», насилуя их, «словно поганые бусурманы», и убивая! После этой расправы уцелевшие от гибели тверичи выкопали целых пять братских могил, чтобы захоронить «несметное множество» несчастных!