Избавление - Василий Соколов

- Не то ожидаем...

- Что именно? - не удержался Костров.

- С гор немецкая дивизия надвигается на нас... Блуждающая, потрепанная, но все-таки дивизия и вдобавок альпийская. Придется сдерживать ее и, само собой, защищать тылы.

Костров огляделся, хотел спросить, чем же все-таки интендант намерен защищаться, какими войсками, но ему вдруг пришла на ум мысль оттянуть в помощь часть сил с передовой. Он спросил:

- А к Белграду нельзя проехать?

- Дорога перерезана. Вот только что оттуда командир югославской бригады, - кивнул интендант в сторону высокого, стройного смуглолицего человека в комбинезоне, тоже увешанного оружием, кожаной планшеткой, биноклем, пистолетом-ракетницей и прочими принадлежностями.

- Будете с нами мыкать страсти-мордасти, или все-таки под охраной отправить вас туда?.. - махнул интендант рукою в сторону Белграда.

Костров поколебался с ответом:

- Придется остаться. У меня тоже задание!..

- Вот и будем колошматить, - на мгновение улыбнулся в усы интендант и, признавая себя все-таки старшим, заметил: - Бери себе участок... И возглавляй на нем оборону. В помощь тебе югославскую чету - вот ее командир, - представил он щупленького, невзрачного на вид мужчину лет сорока пяти в пенсне. С ним стояла черноокая сербка.

Майору Кострову и приданной ему партизанской роте, называемой у югославов четой, был выделен участок возле дороги: лысая, без единого деревца скала - по расщелинам ее ползли наверх нити дикого хмеля и еще каких-то стелющихся растений.

Костров и командир четы склонились над картой.

- Высоту-то удержим, но какими силами? - раздумчиво проговорил Костров.

- Сил хватит, друже, - отозвался командир четы, назвав себя Драгомировичем. - На всех хватит - и против усташей, и против швабов...

- Хватит ли оружия, боеприпасов?

- Хватит и много-много оружия! - он показал на горы. - Не будет оружия, кончатся патроны, камни пустим в ход. Камни тоже бьют. Смерт фашистам, свобода народу! - воскликнул командир четы, сверкая стеклами пенсне.

"С ним особенно много не навоюешь", - посомневался Костров, а вслух проговорил:

- Негоже как-то в наш век камнями биться, совсем неприлично.

- Камни для нас были спасением, - горячо стоял на своем югослав. Три года... Три года ратовали. Укрывались камнями, лежали на них и бились камнями. Спросите у друже Тито.

В войну Костров был наслышан о маршале Тито, о его личном бесстрашии и несгибаемой воле, и теперь по тому, как командир партизанской четы назвал его ласково - друже, донял, что к своему главнокомандующему югославы относятся почтительно, почти родственно. Порывался спросить, а где находится маршал Иосип Броз Тито, но неожиданно позади себя услышал шорох и обернулся: перед ним стояла увиденная на плато девушка, дочерна загорелая, красивая. Правда, ее милое лицо немножко портил большой рот. На ней были коричневые, под цвет багрянца гор, штаны и куртка. Виновато переминаясь, она в первую минуту не знала, что сказать, лишь глаза, огромные и темные, как маслины, глядели на майора удивленно и располагающе. Потом вдруг заговорила быстро, будто стараясь залпом выпалить все, что думала.

Она сербка, зовут ее Милица, связная в отряде и воюет третий год, с той поры, как германцы оккупировали ее родной край.

На вопрос майора, в чем она нуждается, Милица ответила:

- Дайте мне оружие! Вот это, - кивнула она на советский автомат, висевший на плече у Кострова.

- А стрелять из него сумеете?

- Смогу.

- И не страшно? - пытал Костров, хотя и сознавал неуместность этого вопроса.

- Когда швабов убивать... совсем, совсем не страшно, - мотает она головой.

Только сейчас майор Костров увидел на ее лице сбоку, пониже уха косой рубец от зажившей раны. "Славная дивчина, храбрая. А вдруг опять ранят или?.." - Костров свел взгляд на укромно стоявшую у машины Верочку, нахмурился, боясь даже в мыслях представить ее гибель.

- Нас много, и мы управимся одни, - говорил он Милице. - Вам нельзя лезть в пекло. Нельзя. Идите вон туда, - Костров указал рукой на машину, подле которой стояла Верочка.

Сдержанная усмешка мелькнула на лице сербки. Мгновением позже лицо ее посуровело, темные большие глаза смотрели из-под бровей требовательно.

- Дайте мне оружие!

- Вам нельзя подвергать себя опасности, - повторял неумолимый майор.

- Дайте ваше оружие, - настаивала она.

Милица не отходила, вперив в него глаза, уважительные, почти ласковые, будто этим хотела пронять и разжалобить майора.

Не утерпела приблизиться и Верочка. Она и Милица невольно переглянулись. "Ну и отчаянная! Такая не пропадет", - откровенно завидуя ей, подумала Верочка. И эта куртка, ладно облегающая ее статную фигуру, и штаны с напуском, перевязанные у башмаков, и пилотка с матерчатой красной звездой - все очень нравилось Верочке.

Милица не переставала домогаться оружия у Кострова. Смотрела на него, как завороженная, и не отходила ни на шаг: куда Костров, туда и она, посверкивая горящими глазами. "Какая же навязчивая! И чего миндальничает Алешка, тоже мне, приличие соблюдает, любезничает..." - осерчав, вновь подумала о Милице Верочка, и эта мысль уже мешала осознать опасность, грозящую вон оттуда, с дороги.

- Идут. Приготовиться к бою! - лихорадящим, сорванным голосом вдруг гаркнул Костров.

Верочка, испуганно озираясь, спросила:

- Где?

- Вот... вон туда смотрите! - приковал он ее и Милицы внимание к придорожным кустам.

Действительно, из придорожных бронзовых по осени веток выползали солдаты в серых касках, в пепельно-зеленых куртках, похожие на ядовитых змей. Верочка подумала в нерешительности: "Что же делать? Укрыться или сидеть у рации?" - и начала пятиться.

- Вера... Верочка, ты куда? - вдруг остановил ее Алексей. - Не отходи от меня, слышишь? Ни на шаг не отходи! Милица, а тебя куда понесло? Не лезь на скалы, пулей снесет. Иди сюда. Втроем...

Верочка послушалась, легла рядом с Алексеем, невольно ощутив вернувшееся к ней самообладание. Приползла и Милица, очутясь тоже сбоку от Кострова.

- Смрт швабам! Смрт! - непроизвольно шептали ее губы.

И Верочка и Милица воинственно поглядывали на Кострова, и его сдержанное напряжение передавалось им.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ну и Верочка! Ну и лихая! Взглянет из-за скалы, увидит карабкающихся по каменьям в пепельно-зеленых мундирах солдат - ей совсем не страшны они, если бы не их лобастые каски с рожками, - увидит, зажмурится да как саданет! Только и боится, наверное, собственного выстрела из карабина, который так грохает над ухом, что вот-вот перепонки лопнут.

- Готово! - кричит Верочка, проворно перезаряжая, и вновь раскатывается над ухом грохот собственного выстрела. Других выстрелов она не слышит. Да и есть ли они? И оттого ей нечего пугаться. Палит наугад, направляя ствол карабина почти в зенит.