Далекие острова. Трилогия (СИ) - Олег Будилов

Варды получив отпор, не стали лезть на рожон, захватили северную оконечность острова, опустевшие офицерские казармы и разбитую пушку. Наше орудие без снарядов перестало представлять какую-либо ценность, и я приказал отступать.

Я уходил одним из последних. Варды вяло постреливали по отползавшим морякам. Оглядевшись напоследок, я заметил слева какое-то шевеление. В револьвере еще оставались три патрона, и я решил рискнуть, осторожно выбрался из воронки и пополз, прячась за камнями. Меня заметили и несколько пуль щелкнули рядом, взбивая пылевые вихри. Впереди не то застонали, не то всхлипнули. Я прополз еще несколько метров и скатился в неглубокую канаву, придавив кого-то своим телом. Человек рванулся, но я прижал его к земле, перехватил дернувшуюся на встречу руку и сунул в лицо револьвер.

— Кто такой?

— Свой я, свой, не стреляйте, — испуганно проблеял незнакомец.

Я убрал револьвер и увидел круглые от ужаса глаза, узкое перепачканное землей лицо с потеками слез и разбитые губы.

— Кто ты?

— Младший интендант. Меня ранили.

Я отпустил его и отполз в сторону. Действительно передо мной был младший интендант в разорванном френче и, кажется, безоружный.

— Куда тебя ранило?

— В ногу. Я идти не могу, — ответил он, вытирая лицо.

Огонь стал плотнее и несколько пуль глухо стукнули в землю над нашими головами. Я прикинул расстояние и понял, что мы сможем пройти по канаве почти до самой насыпи. На какое-то время она нас укроет, а потом придется ползти по открытому месту.

— Давай вперед, — сказал я, подталкивая нового знакомого в спину, — голову не поднимай.

Он всхлипнул, наверно ему действительно было больно, и пополз вперед, часто оглядываясь.

Скоро канава кончилась. Мы залегли у самого края.

— Сейчас выберемся наверх и поползем, — сказал я, — ты первый, я следом. Пошел.

Интендант испуганно замотал головой, но я сунул ему револьвер в зубы и сказал, — убью.

Кряхтя и подвывая, он вылез наверх и пополз, я выбрался следом. В том месте, где мы были несколько минут назад, громыхнуло, видимо, варды подползли и бросили в канаву ручную гранату. По нам опять начали стрелять. Отсюда до узкоколейки было уже рукой подать. Подгоняемые страхом, мы быстро добрались до насыпи. Теперь нужно было одним рывком перебраться через нее. Люди из отряда Крола, открыли огонь, прикрывая нас.

— Пора, — я опять подтолкнул интенданта.

— Я не могу идти, я в ногу ранен, — снова заныл он. Я схватил его одной рукой за ворот, а второй за ремень и просто забросил наверх. Он был худой и легкий, но мне показалось, что от натуги, что-то порвалось в груди. Задыхаясь, я вскарабкался следом, схватил интенданта за ремень и потащил за собой вниз по склону. Мы скатились прямо на руки моряков.

Ко мне подошел егерь-лейтенант. Он хотел, что-то сказать, но только разевал рот, как рыба и смотрел на меня восхищенным взглядом.

Я столкнул с себя интенданта и сел, прислонившись спиной к насыпи.

— Спасибо! Спасибо Вам! — бормотал спасенный офицер, — я Ваш должник. Меня зовут Моа. Я Вас никогда не забуду.

Я закусил губу и отвернулся.

Надо мной склонился военный врач и стал деловито, прямо поверх френча, накладывать повязку. Когда мы перелезали через насыпь, шальная пуля угодила мне в бок.

Не удивительно, что я не узнал интенданта. Тогда, много лет назад, я видел человека с искаженным от боли лицом, перемазанного в грязи, а фамилия, которую он назвал, вылетела у меня из головы.

— Неожиданная встреча, — сказал я.

— Вы тогда спасли мне жизнь. Я Вам очень благодарен.

Интендант был явно смущен и, казалось, хотел меня о чем-то попросить, но не решался.

— Все это в прошлом. Мы были на войне и каждый исполнял свой долг, — сказал я.

— Не знаю. Мне кажется, что тогда я вел себя не подобающим образом. Мне стыдно вспоминать об этом.

Интендант нервно теребил, зажатый в руке, носовой платок.

— Я могу попросить Вас об одолжении? — робко спросил он, — пожалуйста, не рассказывайте никому о моем позорном поведении.

В темноте мне было плохо видно его лицо, но я почему-то был уверен в том, что Моа покраснел.

— Вы были серьезно ранены, а я помог Вам выбраться из-под огня, — ответил я, — В этом нет позора. Вам нечего стыдиться.

Интендант кивнул и тихо сказал, — благодарю Вас.

Походный ранец, боеприпасы и НЗ мне принесли прямо в каюту. Я был благодарен Моа за то, что он снабдил меня всем необходимым. Моринер аккуратно сложил принесенные вещи на свободную койку, отдал честь и вышел. Всякие мелочи вроде баночки с солью, кофе, сахара и ложки, я сложил в полотенце и убрал в котелок, НЗ завернул сначала в старую газету, а потом в белье и положил на дно ранца. Когда собираешься в поход, нужно все уложить так, чтобы при ходьбе в спину не впивались острые углы, но главное, чтобы ничего не гремело и не звякало, потому что от этого зависит твоя жизнь. Из моего отряда на Диком острове погиб только один человек, интендант Кос, смерть его окутана завесой тайны. Люди адмирала Толя объявили, что Кос застрелился, но я всегда считал, что они его убили. Лейтенант Гат, возможно тоже убит, но подтверждений этому нет. В любом случае подходить к укладке вещей нужно было со всей серьезностью. Завтра нам предстояла настоящая боевая операция, поэтому, когда я затянул ремни, закинул ранец на плечи и пару раз подпрыгнул, проверяя нет ли постороннего шума. Среди принесенных вещей я обнаружил два подсумка уже снаряженных револьверными патронами. Обычно выдавали только один, видимо Моа таким образом постарался отблагодарить меня. Если учесть, что на операцию я иду с одним револьвером, такой подарок был совсем не лишним. И все-таки, мне хотелось верить в то, что интендант сделал это не из благодарности за спасение, а по долгу службы. Я пристегнул подсумки к ремню и положил портупею на стол.

Всегда перед операцией я писал письмо жене, вернее коротенькую записку на случай смерти, чтобы те, кому придется меня хоронить, смогли передать ей мои последние слова. Все десантники суеверны, и я не исключение. У каждого из нас свои привычки. У меня письмо к Эн. Я быстро написал несколько строк, сложил бумагу и положил в нагрудный карман.

Теперь я был полностью готов к походу. Чтобы не случилось завтра утром, чтобы не ждало меня на Диком острове, я приму это как должное. Во мне не было страха, только легкое волнение перед неизвестностью. У некоторых перед боем дрожали руки, ныли старые раны, я знавал одного лейтенанта, который уверял, что в день перед сражением у него болит один и тот же, совершенно здоровый, зуб. Со мной никогда ничего подобного не происходило. Я открыл ранец, еще раз все проверил, застегнул ремни, разделся и лег спать.

Утром за завтраком в кают-компании только и разговоров было, что о предстоящей операции. Корабли вышли точно в намеченное место и до высадки оставались считанные часы. Младшие офицеры, как мальчишки, не могли спокойно усидеть на месте, быстро выпили кофе и отправились на палубу. Зная, что придется вставать в четыре утра, я вчера лег очень рано, несколько часов проспал, как убитый, зато потом проснулся и больше не мог сомкнуть глаз, лежал под одеялом и слушал, как в соседней каюте доктор Сол собирает вещи. Он возился за переборкой словно голодная мышь, что-то ронял и, время от времени, начинал разговаривать сам с собой. Слов я разобрать не мог и слышал только монотонное «бу-бу-бу».

На палубе было людно. Все свободные от вахты офицеры собрались на носу.

— Доброе утро, Бур, — приветствовал меня Пуи. Он был подтянут и свеж, и широко улыбался. Я заметил, что вместо шпаги у него на поясе висит, редкий на флоте, гвардейский палаш.

— Доброе утро!

— Что вы такой угрюмый?

— Не выспался, — ответил я.

Пуи достал маленькую подзорную трубу и стал с интересом разглядывать приближающийся берег.

— Точно вышли, молодцы! Как Вы думаете, заговорщики скоро узнают о нашем прибытии?

Я совершенно не представлял, какую систему охраны и сигнализации используют люди адмирала Толя. Если на берегу есть наблюдатели, нас уже заметили.

— Не знаю.

Пуи сложил трубу, но убирать не стал. Он посмотрел на меня и покачал головой.

— Вы мне не нравитесь супер-лейтенант, взбодритесь. Кстати, почему у Вас нет корда? Это не по уставу.

— Не люблю, — ответил я, — и никогда не беру с собой.

Корабли шли быстро, видимо капитаны полностью доверяли карте глубин. На месте Хала я бы так не спешил, мало ли что. Словно услышав мои мысли, суда стали сбавлять ход.

— До свидания Бур, — сказал Пуи, — надеюсь на Вас.

Мы пожали друг другу руки, и контрразведчик ушел. Десант готовился переходить на крейсер.

Ко мне подбежал моринер-лейтенант Хот. Он был похож на одного из оловянных солдатиков, которыми играл Тэм. Из-за маленького роста лейтенанта, шпага казалась непропорционально большой, он придерживал ее левой рукой, чтобы не мешала при ходьбе.