Далекие острова. Трилогия (СИ) - Олег Будилов

Я протер рукой горлышко фляжки и сделал большой глоток.

Значит после смерти адмирала всем стал заправлять Лос. Он узурпировал власть и теперь командует в крепости. Сколько ему осталось? Я достал часы и щелкнул крышкой. Совсем скоро тяжелый крейсер «Великолепный» сметет его логово с лица земли. О Лосе и его людях можно не беспокоиться. Раненых мы эвакуируем, но нужно решать, что делать с теми, кто остался в форте. Сейчас там всем заправляют лейтенанты Жен и Мас.

Я огляделся. Сол склонился над носилками. Он махнул рукой и несколько человек окружили раненного и навалились на него, раздался страшный крик. Человек выл по-звериному, захлебывался и у меня по спине поползли ледяные мурашки. Я не боялся криков боли, но невыносимо было слышать визг хирургической пилы, вгрызавшийся в кость.

Бад очнулся и не отрываясь смотрел на меня.

— Не думал, что увижу тебя еще раз.

Бад умирал. Жалел ли мой заместитель о том, что когда-то устроил мятеж, отравил меня и отдал на растерзание врагам? Ответов на эти вопросы у меня не было. Теперь это уже не имело никакого значения, и все-таки я спросил, — зачем ты затеял все это?

Я не стал уточнять, что спрашиваю не о побеге из крепости заговорщиков, а о наших с ним делах, но Бад понял.

— Все эти годы я тебя ненавидел, — сказал он, — и завидовал тебе. Прекрасная семья, высокое положение, тебе везло во всем.

Он замолчал и облизал потрескавшиеся губы.

— Дай выпить.

Я поднял его голову, подсунув ладонь под потный затылок, и дал выпить немного коньяка.

— А ненавидел за что?

— Ты бросил меня на острове Мон. Знаешь, что варды делали с нами? Лучше не знать. Но забыть об этом нельзя.

— Я не мог Вас отбить.

— Ты мог бы попытаться. Я бы сделал это для тебя.

Бад поперхнулся, закашлялся и тело свела мучительная судорога.

— Я был в плену шесть месяцев и все это время проклинал тебя, — сказал он, когда отдышался, — я хотел отомстить.

— У тебя получилось.

— Нет. Ты опять вывернулся. Ты везунчик. И черт с тобой, — по щекам Бада потекли слезы. Я отвернулся. Вокруг страшной поляны зеленел лес и пели диковинные птицы.

— Что я могу для тебя сделать?

— То же, что сделал для Баса. Застрели меня.

Я зажмурился. Когда-то на линии Мо я застрелил смертельно раненного командира. Он не мог сделать этого сам, не слушались пальцы, и он попросил меня о страшной услуге.

— Я не смогу.

— Сделай. Я тебя предал. Застрели меня.

— Нет.

— Дай револьвер, — попросил Бад. Он больше не плакал. Я сунул руку под одеяло, нащупал кобуру и достал револьвер. Он был заряжен, в барабане оставалось два патрона. Я провернул барабан, взвел курок и сунул револьвер ему в руку.

— Письмо передай сыну.

— Хорошо. Передам.

— Прощай.

— Прощай.

Я не хотел смотреть на то, что будет дальше, поэтому встал, отвернулся и отошел в сторону. Выстрела не было. Я оглянулся и увидел, как Бад, из последних сил, пытается поднять револьвер, чтобы прицелится мне в спину. От натуги он закусил губу, на лбу выступила испарина.

Я повернулся к нему лицом, наши взгляды встретились.

Он рывком поднял ствол и выстрелил под подбородок.

Растревоженные птицы, закричали и вспорхнули над деревьями.

Выстрел переполошил раненых, и нам с интендантом пришлось их успокаивать. Сейчас, когда они увидели доктора, офицеров и других десантников, сошедших прямо с корабля, присутствие на Диком острове стало для них невыносимо. Причиной их ужасного состояния и внешнего вида не всегда оказывались ранения, многие получили легкие травмы, но ощущение полной безысходности действовало хуже вражеского оружия. Сейчас, когда у людей появилась надежда на спасение, они боялись лишнюю минуту провести на опасном берегу. Интендант переходил от одного к другому, старался каждого успокоить и приободрить, за что я был ему очень благодарен. В лагере нашелся санитар, который сразу стал помогать доктору, и работа закипела. Я не очень понимал, зачем Сол поторопился сделать операцию прямо здесь, по-моему, можно было подождать пока раненых перевезут на корабль. С другой стороны, ему виднее. В стране, которая постоянно находится в состоянии войны, полевая хирургия достигла определенных высот, и, если доктор говорит, что так лучше, нужно верить ему на слово.

Я обыскал тело Бада, забрал документы, деньги, ордена, оружие и вместе с письмом, которое лейтенант просил передать сыну, убрал в планшетку.

Видимо «Великолепный» наконец добрался до крепости, в которой укрывался капитан Лос, потому что, откуда-то из-за леса, раздались орудийные залпы. Казалось, что на реке идет настоящий бой. Я не мог этого с точностью утверждать, но мне показалось, что крейсеру отвечают береговые орудия.

Пока мы ждали лодки, я по очереди подсаживался к десантникам и задавал им один и тот же вопрос: «Что случилось с адмиралом?»

Все без исключения показали, что Толь умер. Тело многие видели, труп адмирала был выставлен на всеобщее обозрение.

У меня с собой был блокнот, в котором я записал показания моряков, и заставил расписаться четырех очевидцев похорон.

Пуи поставил передо мной конкретную задачу, теперь можно было считать, что она выполнена. Пусть я не встретил Тара, но свидетельство того, что Толя больше нет в живых, на лицо.

Слова Бада о том, что племена взбунтовались, не давали мне покоя, поэтому я постарался организовать надежную оборону. На наше счастье, пока мы выносили раненых и готовились к погрузке, на берегу никто так и не появился. Вполне возможно, что выстрел в лесу переполошил аборигенов и засевших в форте моряков, но канонада, которая теперь становилась все сильнее, отбила у тех и других желание ходить в разведку.

Наконец лодки пришли, и мы стали грузить раненых.

Помощник капитана разыскал меня на берегу.

— Господин супер-лейтенант, — доложил он, — мы прибыли в Ваше распоряжение. Со мной двенадцать человек. После того, как перевезем раненых, можем остаться и участвовать в операции.

Щеки лейтенанта пылали, он был полон решимости повести людей в атаку, и вид имел немного сумасшедший и геройский.

— В какой операции?

Ван опешил.

— Мне сказали, что будет штурм форта.

Это была новость. Я огляделся, нашел глазами лейтенанта Хота, который расположился с отделением на берегу и покачал головой. Наверно это его проделки.

— Пока никакой операции не предвидится. Вам надлежит доставить на корабль раненых, обеспечить докторам все условия для помощи пострадавшим и передать капитану Халу мой отчет.

Я протянул ему свои записи.

— Вот это, — я помахал записной книжкой, — важнее всякого форта, здесь совершенно секретная информация.

Ван отдал честь.

— Слушаюсь.

Пусть морские офицеры сидят на корабле, здесь им нечего делать. Фортом и укрывшимся в нем отрядом я должен был заняться сам. Глупо было добираться сюда два месяца для того, чтобы повести людей на штурм и потерять убитыми с обеих сторон десятки моряков.

Раненых отправили на корабль. Я смотрел в след уходящим лодкам и ломал голову над тем, как стоит поступить с десантниками Бада, если они не согласятся сложить оружие.

Ко мне подошли Хот с интендантом.

— Какие будут приказания, господин супер-лейтенант?

Я достал карту и сел на поваленное дерево, знаком показывая офицерам, чтобы они располагались рядом.

— Вот что господа, — сказал я, — по моим подсчетам, в форте сейчас забаррикадировались около двадцати человек. Командуют ими отпетые заговорщики, лейтенанты Жен и Мас, лейтенанта Тара они держат в качестве заложника. Наша задача — постараться избежать бессмысленного кровопролития, склонить на свою сторону десантников и спасти пленного офицера. Как нам все это осуществить я пока не знаю. Поэтому приказываю, подойти к форту с восточной стороны, вот здесь, — я показал точку на карте, — закрепиться, приготовиться к штурму, но до моего особого распоряжения никаких действий не предпринимать.

— Слушаюсь, — ответил Хот, интендант кивнул.

Мы вернулись в опустевший лагерь и двинулись через лес в сторону форта. С этой стороны подобраться к базе незамеченным было практически невозможно, но напротив восточной стены, насколько я помнил, была довольно высокая сопка, на которой можно было расположить стрелков.

Десантников я разместил в кустах на вершине. Теперь можно было осмотреться и подумать, как быть дальше. С высоты хорошо было видно часовых на вышке и у ворот, стоящие во дворе телеги и дымящуюся полевую кухню. Подзорную трубу я не доставал, чтобы солнечные блики на стекле не привлекли внимания охраны.

Лежа на животе в кустах, я думал о том, что адмирал Толь выбрал не самое лучшее место для лагеря. При желании мы могли, без особых проблем, обстреливать часть двора и казарму.