99 имен Серебряного века - Юрий Безелянский

Ни печальная гражданская поэзия, ни звонкая бальмонтовщина успехов Толстому не принесли. Успех пришел, когда он обратился под влиянием Алексея Ремизова к национальной фольклорной стихии. В 1910 году вышли «Сорочьи сказки», тут же «Повести и рассказы», через год — поэтический сборник «За синими морями». Писал Толстой премного и вскоре нащупал свой стиль: описание в ироническом ключе угасающих «дворянских гнезд», с обилием пряных деталей. В 1911–1912 годах петербургское издательство «Шиповник» выпустило «Сочинения» Толстого в двух томах, а в 1913–1918 годах «Книгоиздательство писателей в Москве» — 9-томное собрание сочинений, куда вошли такие произведения, как «Без крыльев», «Наташа», «Утоли мои печали», «Миссис Бризли», «До чего идет снег» и другие. В 1912 году Толстой перебирается в Москву и упорно пробует силы в драматургии (всего им написано около 40 пьес, в том числе — «Касатка», «Заговор императрицы», «Азеф»).

В первое десятилетие XX века Толстого хвалили за талант и порицали за «легкомыслие», хотя, возможно, это было не столько легкомыслие, сколько громкое жизнелюбие, которое так и выпирало из него.

В годы Первой мировой войны Алексей Толстой был некоторое время военным корреспондентом газеты «Русские ведомости». В феврале 1915-го с группой писателей посетил Англию и английские войска на Западном фронте.

А далее — ветер Февральской революции и вихрь Октябрьской. В июле 1918 года Толстой с семьей уезжает из голодной Москвы в литературное турне по Украине, что нашло отражение в плутовском романе «Похождения Невзорова, или Ибикус». Весной 19-го на пароходе Добровольческого флота Толстые (он и его жена Наталья Крандиевская) отплыли в Константинополь.

По возвращении на родину Алексей Толстой рассказывал Корнею Чуковскому: «Понимаете: две тысячи человек на пароходе, и в каждой каюте другая партия. И я заседал во всех каютах. Наверху — в капитанской — заседают монархисты. Я и у них заседал. Как же. Такая у меня фамилия Толстой… А внизу поближе к трюму заседают большевики…»

В Париже Толстой поселился на улице Ренуар и начал работать над первой частью трилогии «Хождение по мукам» — романом «Сестры». В 1920 году в Париже вышла одна из лучших его книг — повесть «Детство Никиты». В очерке «Третий Толстой» Иван Бунин вспоминал:

«В эмиграции, говоря о нем, часто называли его то пренебрежительно, Алешкой, то снисходительно и ласково, Алешей, и почти все забавлялись им: он был веселый, интересный собеседник, отличный рассказчик, прекрасный чтец своих произведений, восхитительный в своей откровенности циник; был наделен немалым и очень зорким умом, хотя любил прикидываться дурковатым и беспечным шалопаем, был ловкий рвач, но и щедрый мот, владел богатым русским языком, все русское знал и чувствовал, как очень немногие… Вел он себя в эмиграции нередко и впрямь „Алешкой“, хулиганом, был частым гостем у богатых людей, которых за глаза называл сволочью, и все знали это и все-таки прощали ему, что ж, мол, взять с Алешки! По наружности он был породист, рослый, плотный, бритое полное лицо его было женственно, пенсне при слегка откинутой голове весьма помогало ему иметь в случаях надобности высокомерное выражение; одет и обут он был всегда дорого и добротно, ходил носками внутрь, — признак натуры упорной, настойчивой, — постоянно играл какую-нибудь роль, говорил на множество ладов, все меняя выражение лица, то бормотал, то кричал тонким бабьим голосом, иногда в каком-нибудь „салоне“ сюсюкал, как великосветский фат, хохотал чаще всего как-то неожиданно, удивленно, выпучивая глаза и давясь, крякая, ел и пил много и жадно, в гостях напивался и объедался, по его собственному выражению, до безобразия, но, проснувшись на другой день, тотчас обматывал голову мокрым полотенцем и садился за работу: работник был он первоклассный».

Вот такой портрет «красного графа» Алексея Толстого оставил нам нобелевский лауреат Иван Бунин. Приведем и такую бунинскую характеристику Толстого: «Это был человек во многих отношениях замечательный. Он был даже удивителен сочетанием в нем редкой личной безнравственности… с редкой талантливостью всей его натуры, наделенной к тому же большим художественным даром».

В апреле 1922 года бывший глава белогвардейского «Северного правительства» Н. Чайковский обвинил Алексея Толстого в политической беспринципности, на что писатель ему ответил «Открытым письмом». В нем Алексей Толстой говорил:

«…Я представляю из себя натуральный тип русского эмигранта, проделавшего весь скорбный путь хождения по мукам. В эпоху великой борьбы белых и красных я был на стороне белых. Я ненавидел большевиков физически. Я считал их разорителями русского государства, причиной всех бед… Но Россия не вся вымерла и не пропала. 150 миллионов живет на ее равнинах, живет, конечно, плохо, голодно, вшиво, но, несмотря на тяжкую жизнь и голод, — не желает все же ни нашествия иностранцев, ни отдачи Смоленска, ни собственной смерти и гибели».

И еще в этом «Открытом письме» Толстой говорил: «…Я не могу сказать, — я невиновен в лившейся русской крови, я чист, на моей совести нет пятен… Все, мы все, скопом соборно виноваты во всем свершившемся. И совесть меня зовет не лезть в подвал, а ехать в Россию и хоть гвоздик свой собственный вколотить в истрепанный бурями русский корабль…»

Несмотря на дружбу с некоторыми писателями, у Толстого отношения с другими бывшими, особенно с политиками, не сложились. Он вообще эмиграцию обозначил на самарско-французский лад как «пердю-монокль — и только…» Однако на «истрепанный русский корабль» не спешил, только из Парижа перебрался в Берлин. («Здесь чувствуется покой в массе народа, воля к работе, немцы работают, как никто. Большевизм здесь не будет, это уже ясно…», — писал Толстой Бунину 16 ноября 1921 года.)

В Берлине Алексей Толстой пишет роман «Аэлита» (1922), повесть «Рукопись, найденная в мусоре под кроватью» (1923). В мае 1923 года приезжает в Москву на «разведку», а летом того же года принимает решение вернуться в советскую Россию, о чем сообщает в статье «Несколько слов перед отъездом»: «Я уезжаю с семьей на родину навсегда… Я еду на радость? О, нет: России предстоят нелегкие времена». 1 августа с семьей Алексей Николаевич Толстой появился в Петрограде.

Любопытно вспомнить, что говорил Толстой 5 лет назад, в августе 1918 года, когда добрался до Одессы: «Вы не поверите, до чего я счастлив, что удрал, наконец, от этих негодяев, засевших в Кремле…»

И вот сам, добровольно, Толстой отправляется к этим самым «негодяям». Возникает вопрос: во имя чего? Только ли для того, чтобы «хоть гвоздик собственный вколотить в истрепанный бурями корабль»?..